— Поздравля-яю! — даже не взглянув на тесты, а только увидев мое лицо возвещает Любка, когда я выхожу обратно в приемный покой, где она меня поджидает. — Молодца! Хвалю! Переспать с каким-то бомжом, при этом даже не узнав его имя, потом найти его труп, а после выяснить, что беременна от него. На аборт ведь не пойдешь? — отрицательно качаю головой и посматриваю виновато. Любка только всплескивает руками. — Ну, ясное дело, не пойдешь. Могла и не спрашивать. Знаю тебя, идиотку. На что ты его растить-то собираешься, своего бомжонка-то, а? На пособие по безработице что ли?

Об этом я пока еще совсем не думала. Все больше о коварстве судьбы. А Любка как всегда зрит в корень. И так-то работу только благодаря вмешательству какого-то незнакомого мне доброхота нашла, а с грудным ребенком на руках — и вовсе «нереал Мадрид», как говорит один из моих сыновей.

Прикладываю руки к животу. Неужели? До сих пор не верится. Ну мутило меня чуть-чуть. А так… Первая беременность у меня была такая, что казалось всех троих моих сыновей с завтраком в раковине оставлю вместе с собственными кишками. Так рвало — уж не знала, как переживу все это. А тут, на старости лет — ну просто идеальная беременность. О которой, кстати, придется говорить моему работодателю. И скорее всего прощаться с местом и с Ванькой, к которому я так привязалась…

Ванькин лечащий врач, узнав о моем открытии, начинает сильно тревожиться. Не за меня — чего со мной, дурой стоеросовой, случиться-то может? За ребенка. Последний месяц я ведь провела не где-нибудь, а в отделении редких инфекционных заболеваний.

— Даже если вы сами ничего не подцепите интересненького, то плод через плаценту может.

Звонит коллеге в гинекологию, и меня очень быстро забирают на обследование. Узи, анализы изо всех возможных мест. Ругают меня в каждом кабинете, каждый узнавший мою историю врач. Согласна, есть за что. Как ни странно — несмотря на возраст, несмотря на «редкие инфекционные заболевания» по соседству, несмотря ни на что, все у меня и моего не рождённого сына (четвертого!) в полном порядке. Ну точно — идеальная беременность!

Нас с Ванькой наконец-то выписывают. Как только оказываюсь в доме Евгения Васильевича, сразу прошу его уделить мне время для приватного разговора. Не хочу тянуть с новостями. Сказать, что они его ошарашивают — значит не сказать ничего. Рука сама собой тянется к затылку, где у русских мужиков стандартно расположено место, которое они принимаются чесать при первом приближении трудных вопросов и проблем. Молчим.

— Что делать думаете?

— Рожать.

— Я не о том. Что сейчас делать будете?

— Если это вам подходит — поработаю, пока силы будут.

— Да подходит, конечно. Только…

— Только что?

— Попадос, вот что. И уже садитесь, не стойте столбом, как партизан на допросе.

Сажусь на краешек стула перед его столом. Виновато посматриваю на него. Морщины на лбу залегли такие, что страшно смотреть. Уверена — думает при этом не обо мне, а о сыне. Только-только мальчик к няньке привык, а тут — вон какое дело. Вздыхаю:

— Это точно. Попадос. Моя подруга обрисовала ситуацию примерно так же, но только в матерной форме. А еще раз двадцать сказала мне, что я идиотка — рожать в моем положении, в мои годы, от мужчины, которого я видела в первый и последний раз в жизни, и которого сразу после этого кто-то пристрелил…

Смеется. Хотя смех невеселый.

— Хороший хоть мужик-то был?

— Я его, наверно, могла бы полюбить…

Опять молчим. Опять думаем. Опять каждый о своем. Наконец откидывается в рабочем кресле назад, хлопнув ладонями по подлокотникам.

— Ладно. Будем преодолевать проблемы по мере их поступления. И вот что еще! Я дам вам, Надежда Николаевна, телефон хорошего адвоката. Предварительно переговорю с ним. Это мой друг детства. Он должен помочь.

— Адвоката?

— Да. Я убежден, что раздел вашего с бывшим мужем имущества был произведен с нарушением закона. Хороший юрист сможет вытрясти из него значительно больше.

Отрицательно кручу головой.

— Не хочу. Мне от него ничего не надо.

— Вам, может, и нет. А вашему ребенку?

Как и Любка зрит в корень. Это я, дура, за свои 27 лет супружества окончательно оторвавшаяся от реальной жизни, ни о чем таком никогда и не задумываюсь… А уже пора бы начать. Чуть позже Евгений Васильевич приходит к нам с Ванькой в детскую и приносит листок с обещанным телефоном.

— Севка ждет вашего звонка завтра в 9 часов утра. Подъедете, поговорите. Он мужик опытный. Сразу скажет — есть шансы или нет. А я так просто уверен, что есть.

Звоню. Голос приятный. Договариваемся о встрече в тот же день. Отпрашиваюсь и еду. Офис солидный. Его хозяин — тоже. Еще один представитель мужского племени из числа тех, кого возраст делает только привлекательней. Подтянутая фигура, густые седые волосы подстрижены не коротко и не длинно, но так, что ему идет. Лицо узкое, хищное. Хорош, зараза. И знает об этом. Выслушивает меня очень внимательно. Ничего не комментируя. Только периодически задавая уточняющие вопросы. Кое-что записывает.

— Есть два основных момента, на которые мы с вами, Надежда Николаевна, можем опереться. Тот факт, что нынешняя супруга вашего бывшего мужа забеременела явно до того, как вы с ним развелись. Так что имела место супружеская измена. И тот, что большинство вашего совместно нажитого имущества он, по вашим словам, переоформил в последний год. Тем самым получается, что он совершенно осознанно готовился к разводу — выводил добро из той части, которую ему потом пришлось бы разделить с вами. Если этот факт удастся подтвердить документально, то считайте, вы выиграли. Если нет — будет очень сложно. Но решаемо.

Улыбается. А я кошусь на облеченный в изящную рамочку афоризм, который висит у него за спиной вместо традиционного портрета Президента. «Незнание закона не освобождает от ответственности. Зато знание — запросто. Станислав Ежи Лец» — вот, что там написано. И, надо признать, сформулировано очень точно. Вздыхаю.

— Мне все равно нечем вам заплатить.

— Я работаю не за гонорар, а за результат. Выиграем дело — я получу оговоренный с вами процент с той суммы, которую нам удастся отсудить у вашего бывшего мужа. Не выиграем — вы оплатите только судебные издержки. Такой подход, согласитесь, хороший стимул для адвоката работать активнее.

Улыбаюсь благодарно. Почему-то убеждена, что обычно этот мужик с холодным расчетливым взглядом работает совсем по другой схеме… Хотела бы взглянуть на его детскую фотографию. Интересно, каким он был лет в пять-шесть? Вот как Иван Симонов сейчас? Из каких детей вырастают вот такие матерые хищники — умные, сильные и опасные?

Когда смотрю на свои детские фотографии, то вижу перед собой домашнюю тихую девочку. Толстенькую, с наивными косичками бубликом и потрясающе невинным взглядом. Одним словом — клуша. Припечатал же тогда меня тот мужик… Кстати, интересно каким в детстве был он? И каким стал теперь тот самый мальчишка, который когда-то был болезненно влюблен в мою подругу Любку и что из себя представляет тот красавчик, который издевался над ней?..

Как-то приключился у меня такой случай. Весьма поучительный. Была у меня первая любовь. Мальчик по имени Кирилл. Еще до того, как на моем горизонте появился Игорь. Влюблена я в него была так остро, что даже больно было от этого чувства. Он же ко мне не испытывал ничего… Бывает. Что поделать? Был он хорош собой, высок, из обеспеченной семьи. Девицы ходили за ним табуном, и он им это лениво позволял. Появления еще одной «поклонницы» в моем лице он, наверно, даже и не заметил. А я мучилась страшно…

А потом, много лет спустя я его встретила. Лучше бы этого не случалось. Он приехал ко мне в дом, чтобы починить кондиционер. Не узнал, а я и не стала напоминать — таким он стал убогим, недомытым, плохо выбритым… Что уж там у него в жизни произошло, не знаю. Почему этот некогда признанный лидер, мечта любой девчонки стал тем, кем стал? Вряд ли сказал бы правду… Вот я спрашивать и не стала. Но лишний раз призадумалась о том, насколько быстро все меняется в этой жизни. Кто-то из грязи в князи. Кто-то наоборот.

Вот как я сейчас…

Возвращаюсь в дом своего работодателя и первым делом натыкаюсь на его жену. Оказывается Арина нарочно поджидает меня.

— У меня к вам, Надежда Николаевна, деловое предложение.

— Какое?..

И действительно какое у нее ко мне может быть «деловое предложение»? Оказывается действительно есть.

— Я хотела бы издать книгу придуманных вами сказок про Шарика-Бобика и Деда Мороза.

Смеюсь и только отмахиваюсь. Ну какой из меня писатель? Но она настаивает. Тут только выясняю, что бизнес второй жены Евгения Викторовича — тот самый, который она создала сама, еще до замужества, — это как раз довольно крупное издательство, которое помимо прочего выпускает и большой объем детской литературы.

— Уверена, книга будет иметь успех. А для вас это — лишние деньги. Никогда не помешает. Тем более теперь… — указывает глазами на мой пока еще плоский живот.

Вот как… Мне просто в очередной раз хотят помочь… Что ж — спасибо в любом случае. В то, что кто-то будет платить деньги за то, чтобы купить книжку с сочиненными мной байками, совершенно не верю, но по крайней мере это со стороны Арины не милостыня чистой воды. Она предлагает мне работу. И я ее сделаю. А там уж посмотрим, как все пойдет. Собственно, я ее и так уже начала делать — еще в больнице стала переносить в ноутбук кое-что из своих сказок. Теперь это уже напечатанное надо дополнить и привести в порядок. Ничего сложного. Даже не творческая, а чисто техническая работа. За которую мне к тому же заплатят.