– Зачем… зачем вы это мне рассказываете?

Жозефина уставилась на нее холодными черными глазами:

– Чтобы предупредить. Чтобы вы, девушка, не стали следующей жертвой.

Она повернулась и вышла.

А Габриэла закрыла за ней дверь и тихонько стекла по стеночке на пол, потому что ноги отказывались ее держать. Она дрожала всем телом, а в пустом мозгу колотились два слова – всего два: «Павел убил».


Она долго плакала ночью – словно маленький ребенок, свернувшись клубком и положив голову на колени тети. Стефания гладила волосы девушки в безмолвной попытке утешить, слушала ее прерывистые рыдания, из которых, в конце концов, и сложила полную картину происшедшего. Все, целиком: появление Павла в жизни Габрыси, ее зависть к молодым и более красивым девушкам в поместье, поцелуй около пруда и, наконец, то сладостное забытье, которое овладело ею тогда в ее квартире…

Габриэла снова и снова начинала рыдать, потом немного успокаивалась и продолжала говорить:

– Никогда, никогда в жизни я не была так счастлива, не чувствовала такого… такого полета, как тогда, когда он меня целовал, никогда! Зачем, зачем вот она пришла?! Это подлая ворона?! Зачем она рассказала мне то, что рассказала?!

Тетя с растущей на сердце тревогой и печалью слушала дальше. И качала в своих объятиях свою девочку, плача вместе с ней.

– Тетечка, я бы ни за что не поверила ей, клянусь, ни единому ее слову не поверила, но он и правда, видимо, совершил что-то страшное! И во всем этом есть логика, да? Ведь недостаточно что-то украсть или не заплатить налоги, чтобы тебя на всю жизнь объявили недееспособным, недостаточно! Значит, эта ворона… она говорила правду, тетечка! Павел действительно убил брата, и я… я не могу с этим жить!

– Габриэла! – раздался суровый и твердый голос Стефании, какого Габрыся в жизни у нее не слышала, и заставил девушку поднять на опекуншу заплаканные глаза. – Я знала людей – хороших, порядочных людей, которые убивали. Одного из таких людей я любила и вышла за него замуж. Что тебе говорило твое сердце, когда ты узнала и полюбила своего Павла?

– Что он как раз такой хороший, порядочный человек, – прошептала Габриэла, опуская голову. – И он, не колеблясь, спас мне жизнь.

– Именно. И получается, что у тебя есть слова – пусть даже и его собственной матери – против твоих ощущений и его поступков. Не ставь на нем крест – и на себе не ставь, пока не узнаешь ВСЕЙ правды. Пока не выслушаешь того, что скажет в свою защиту сам Павел. Ведь это мог быть несчастный случай, доченька. Не списывай человека со счетов так легко.

Габриэла, не мигая, смотрела на Стефанию глазами, полными слез.

– Я тебя люблю, тетечка, – произнесла она тихонько, а потом снова свернулась в клубок, голову положив на колени тети, и заснула, вся заплаканная, но все же немножко утешенная.


К сожалению, узнать правду от Павла ей не удавалось, потому что он исчез. Ни завтра, ни послезавтра, ни потом он на работе не появлялся. Добровольская позвонила Марте, сказала, что ее сын заболел и что он увольняется. Мобильный телефон Павла сообщал, что абонент временно недоступен, не говоря при этом, когда это «временно» закончится и абонент снова окажется в доступе. Габриэла угрозами и шантажом вытянула из Марты его домашний адрес, но квартира оказалась пуста. И девушка не могла понять – увезла ли его силком Добровольская или он сам прячется, сбежал, потому что правда вышла наружу. И эта неуверенность, неизвестность была хуже всего.

Габриэла больше не была счастливой.

Однако у нее оставалась любимая работа и люди, которые ее любили и которых любила она.

И Павел был жив, а значит – существовала вероятность, что рано или поздно они все-таки смогут встретиться.

Так что нет, все было не так уж плохо.

Утешая себя таким образом, она шла по зоопарку – была пятница, день ее волонтерства, которым она в последнее время слегка пренебрегала.

Она дошла до кабинета, по дороге здороваясь с работниками и посетителями, приняла два «подарка» – как обычно, это были красноухие черепашки, которых недалекие любители живности покупают у недобросовестных торговцев, а потом поражаются, что питомец не помещается в аквариум, и подкидывают их в зоопарк. И их нужно вскрывать, чтобы выяснить причины смерти. Приготовила витамины для птиц – их надо будет дать перед уходом.

И все. Теперь могла сидеть за столом с журналом в руках. На тот случай, если произойдет что-то непредвиденное и экстренное.

Санитар Войтек мыл кафельный пол в операционной, напевая довольно фальшиво «Я бабочка, бабочка я…». А Габрыся проглядывала «Гороскоп для тебя» – она питала необъяснимое пристрастие к газетным и журнальным гороскопам. Причем ведь она, конечно, понимала, что составляет их не какая-то мифическая ясновидящая Герменегильда, а вовсе даже пани редактор и что этой самой пани для их составления не нужны никакие хрустальные шары и астрологические таблицы, а нужна всего-навсего ее собственная бурная фантазия, которой у нее в избытке. И все равно – это понимание не мешало Габрысе, закусив губу, читать: «На этой неделе звезды будут благосклонны к тебе, может быть, даже сильнее, чем тебе хотелось бы. Удача в любви – познакомишься с соседом с третьего этажа! Следи за тратами, тебя ждут большие расходы (у тебя может выпасть пломба). Здоровье в порядке, можно вырезать аппендицит».

Погруженная в дебри гороскопа, она вздрогнула, когда раздался звонок телефона. Взяла трубку и услышала:

– Пани доктор, вы там?

– Там – это где? – резонно ответила вопросом на вопрос Габриэла.

– В кабинете.

– Ну так вы ведь, пан, звоните как раз в кабинет.

– А, точно. Это Славек из охраны звонит. Тут один такой… в платье.

– Ксендз, может быть?

– Нет. Принц.

– Принц?! В платье?!

– Заграничный принц. Арабский.

До Габрыси дошло.

Ну, раз арабский – так он вполне может быть в платье и с такой круглой штукой на голове.

– Как экспонат? – улыбнулась она.

– Не-е. Он сокола принес.

Габриэла захихикала. Этот симпатичный охранник ее, наверно, разыгрывает…

– Пан Славек, что-то мне кажется, что вы вчера многовато слушали «Эй, эй, эй, соколы….».

– Да что вы, пани доктор! При чем тут песни! Тут и правда принц с охраной. И с соколом. Потому что он заболел. Вы посмотрите его птичку?

– Не буду я смотреть никакую птичку!

– Этого сокола, то есть.

Габриэла ответила не сразу. Не могла ответить – она от смеха сползала с кресла, вытирая слезы.

– По-по-посмотрю, – выдавила она наконец.

– Хорошо. У него охрана, у этого принца, четверо с автоматами.

– Тоже в платьях?

– Тоже. Так что вы уж, пани, не пугайтесь.

– Окей, – ответила она, вытирая мокрые от слез глаза. – Я уж их встречу хлебом и солью.

Славек из охраны отсоединился.

Габриэла еще с минуту смотрела на трубку в руке: да уж, у парня специфическое чувство юмора… потом она крикнула Войтеку:

– К нам идут четверо гостей с автоматами. Смотри, не пугайся.

– Отлично. Я тогда приготовлю пулемет.

– Но без приказа не стрелять!

– Есть, пани доктор!

И в этот момент, когда они расхохотались оба, дверь кабинета вдруг распахнулась и стукнулась об стену. Габриэла вскочила на здоровую ногу, глядя на влетающих в комнату громил в масках. Их было как раз четверо. У каждого автомат размером с Габриэлу. Они безмолвно осмотрели помещение, заглянули во владения Войтека, и только после этого, держа обоих обомлевших хозяев в поле зрения, один из них что-то напевно произнес.

В помещение медленно и важно вплыл пятый посетитель.

Габриэла заморгала и незаметно, но довольно чувствительно ущипнула себя за руку, но мужчина в белом платье и черной чалме на голове не исчез. Глаза его были спрятаны за темными солнечными очками, хотя погода сегодня была далеко не солнечная. Стволы автоматов опустились вниз, но бдели.

Этот последний остановился перед девушкой, стянул очки и доброжелательно улыбнулся, обнажив ряд снежно-белых зубов, цвет которых сильно контрастировал с оливковой кожей.

Итак, перед ней стоял двойник Осамы бен Ладена.

– Хэлло, – поздоровался он.

– Хэлло, – ответила она испуганно.

– Меня зовут Асмид аль Хайев. Я принц Марокко, – сообщил пришелец по-английски.

– Вот как? – по-английски же ответила Габриэла.

– Да, леди.

Габриэла распахнула глаза, хотя за толстыми стеклами очков видно этого не было.

Да уж, работникам зоопарка сегодня пришлось потрудиться: ведь они нашли пятерых темнокожих мужчин, нарядили их в белые платья и вручили им пластиковые автоматы устрашающего вида. И все это чтобы ее напугать! Ну что же, вообще-то получилось довольно забавно. Надо придумать ответную месть. Такую, как тогда, когда они заперли ее в слоновнике, где от вони просто захватывает дух.

Она сладко улыбнулась «принцу Марокко», готовая подыграть. Интересно, какой сюрприз ждет ее в конце!

– Итак, что я могу сделать для вас, дорогой принц? – спросила она по-английски с максимальной учтивостью.

– Мой сокол.

Он порылся у себя в складках платья и вытащил откуда-то из его недр с печальным выражением лица что-то, завернутое в тряпочку, и протянул Габриэле. Улыбка сползла с лица Габрыси. Соколы обычно садятся на вытянутую руку хозяина и редко позволяют завернуть себя в полотенце. Этот, однако, – вот ведь чудо! – позволил.

Потому что был мертвый.

Девушка вздернула брови.