— Ясно. Сам, всё сам.

Шеф, согласно кивнул, запуская компьютер и предлагая Валере приступить к делу. А я с тоской подумала, ну где там Светлана? Без неё в компании мужчин было совсем неуютно и по-настоящему страшно.

39


Оператор налил в вазу ещё виски и с невозмутимым видом, заставившим Главного поперхнуться, достал из нагрудного кармана флэшку и без всяких проблем задружил её с шефовым компом. Потом быстро поставил недостающие галки в известной программе, включил видео и сдвинул на минимум звук.

— Смотрите, —  с горящим то ли от содержимого вазы, то ли от предвкушения сенсации взглядом пробормотал Валера. Камера показала зал, нарядных, двигающихся в разные стороны людей, шефа в пиджаке, с благородным коньячным бокалом, ещё не тронутое фуршетное великолепие на столе и мою фигуру, которая неизменно оказывалась в кадре, куда бы камера не повернулась. — Я сейчас сначала побыстрее прокручу, чтоб вы поняли, а потом повторю на обычной или вообще замедлю, — он нажал пару клавиш и изображение задвигалось быстрее.

Это было даже смешно: нарядные люди, ходили как лилипуты, дёргающиеся попы, руки. А вот и Светлана с маленькой соусницей в руке и с Арбатом рядом. Рраз, и на пузе завхоза пылает пятно. Понятно теперь, отчего она тогда так покраснела.

Люди смеялись и дрыгались – веселились. Немного мешало мерцание, но общий смысл был ясен. Я жалобно взглянула на оставшуюся треть виски в бутылке – на видео прекрасно было видно, что меня трогали, высматривали, как бы поудачнее прихватить или даже хватали практически все. То, что я принимала за обычную толчею, было в буквальном смысле соревнованием «кто залезет Варьке под ёлку».

Как после такого можно остаться с ними работать? Три года я отчаянно старалась видеть в них людей, самое лучшее в них, оправдывая любые неудобства в контактах напряжением от работы, усталостью, да и просто дурной погодой. Это было моим собственным буфером и защитой блаженной дурочки, которую и обидеть-то грех. А теперь вот их терпение и силы иссякли? И меня решили принести в жертву возможности получить быструю, гарантированную, безопасную прибыль. Как горько.

— То есть, про конверт знали все? — спросила с последней надеждой.

— А я тебе говорил, — буркнул шеф, поймав мой полный ужаса взгляд. — Как ещё я мог спровоцировать раскрыться тех, кому точно нельзя доверять?

— Да разве... — можно кому-то доверять такому человеку, как вы, и как теперь жить мне, которая вот этого простого доверия к людям теперь совершенно точно лишилась – хотела спросить я, но не успела.

— А я тебе говорил, — повторил шеф.

— Вот теперь, — Валера шлёпнул пробел и ещё что-то, — Видите?

У меня опустилось всё внутри и в очередной раз за сегодня подкосились ноги.

— Это какая-то ошибка, — пробормотала я, глядя, как Маринка крепче прижимает меня для селфи и в момент серии снимков со вспышкой хлопает меня по груди конвертом, а потом он из её рук исчезает. Всё было так быстро,  что не разобрать толком. — Ничего непонятно же!

— Момент. — Валера сосредоточенно вышёл в сеть и открыл в браузере ссылку на каком-то удалённом ресурсе. Изображение там показывало банкетный зал в ракурсе «сверху». Зал был печально пуст, а ветер из открытого окна трепал занавески и гонял по полу конфетти.

— Это примерно в девять двадцать было? — Он сверился с остановленным видео и выбрал подходящий промежуток в списке файлов и запустил просмотр.

Сверху это всё выглядело не так унизительно. Просто я в иголках, как колючее солнце, и руки, тянущиеся ко мне, то с одной стороны, то с другой. Вот подходит Маринка… Вспышка слепит и нас, и камеру!

— Ну! — воскликнули мы с Бардиным хором. — Всё же понятно! Ничего не понятно!

Ну не может просто этого быть! Кто угодно, только не Маринка! Ни за что не станет она ради денег. Я искренней и порядочнее её вообще никого не знаю. Есть в ней безуминка, конечно, но скажите мне, какая нормальная женщина без неё? Даже вон Светлана! Чтоб в белье перед толпой мужиков, это тоже суметь надо под шуточки и свисты, вообще-то.

Поэтому нет! Ничего не понятно!

— Так, друзья мои, половина четвёртого, — резко оповестил нас всех детектив. — Круг подозреваемых определён, предлагаю..

— Виктор, — бесцветно произнесла от двери, внезапно появившаяся финансовая леди. — Я домой. Карту заблокировала.

Шеф дёрнулся было, а потом лицо его заледенело.

— Подожди, — сказал ей Коломбо. — Отвезу вас с Варькой. И Валеру подбросить надо, — он кивнул на здоровяка, но тот быстро отказался:

— Я пешком. Тут рядом.

— Добро, — кивнул детектив. — Вить. Мы с Варей за туфлями, и пошли уже отсюда. Свет, подождёшь? — он настойчиво выпроваживал нас всех прочь, но у меня было ещё одно важное сообщение:

— Мне вам там внизу показать кое-что надо.

Валера с Бардиным одновременно взглянули сначала на остатки виски в бутылке, а потом недобро так на меня.

— Очень, — попыталась убедить присутствующих я, но Светлана в голос простонала «Опять?!», а шеф мгновенно превратился в красный бульдозер. — Нет, так нет, — покладисто согласилась я. В конце концов, неужели это мне сегодня больше всех надо?

Коломбо подхватил меня под руку, и мы скрылись в полутёмном коридоре. Перчаточные пальцы страшно мешались, но я мужественно шлёпала вперёд, дальше.

— Что там, — спросил детектив у меня на бегу.

— Да брюлик в потолке, похоже, Олежка спрятал.

— А-а. Это где стремянка?

Я даже споткнулась. Он что действительно мне поверил?

— Ага. Там, около датчика пожарного, — уточнила место, шлёпая ладонью по кнопке вызова, Ромка, глядя на это, жарко блеснул глазами. Мы оба запыхались и смотрели друг на друга, тяжело дыша. Я еле заметно качнула головой, и он согласно прикрыл глаза, улыбаясь.

Лифт ехал в этот раз очень медленно, детектив сжимал мою руку горячей ладонью, отчего выветрившиеся вроде из головы пузырьки ощущались где-то в груди и смешно щекотали у сердца.

Я отчётливо поняла вдруг, что наприключалась сегодня до того, что мне абсолютно теперь всё равно, что там с этой шефовой золотой картой, кто и куда её умыкнул, кто хотел малодушно всё свалить на меня, а кто просто за задницу полапать…

Мне сейчас лишь хотелось, чтобы Роман сжимал мою руку, чтобы это волшебное мгновение «незадолго до неизбежного финала» длилось и длилось. Потому что ночь должна рано или поздно закончиться, Коломбо умчится в рассвет развозить нестоятельных по домам, а я останусь поливать слезами свои туфли, одиночество и воспоминания о незабываемом вечере. Потому что наволновалась сегодня я так, как никогда за всю жизнь прежде.

…Туфли нашлись почти сразу, стоило осмотреться и немного подсветить фонариком. Странно, что я не увидела их, когда сбегала. Я обулась, с искренним сожалением выбросила испорченные перчатки в урну на парковке, и мы снова поднялись в главный холл.

— Я телефон в номере забыла, и сапоги из гардероба надо забрать, — кивнула на здание через дорогу. — У тебя карта… — (должна была в вещдоках остаться), с надеждой  произнесла я. — Не ждите, я сама, на такси доберусь.

— Угу, — покладисто согласился детектив, помогая мне перешагивать через стремянку. — Где-то здесь? — спросил он, поглядывая на потолок.

— Вон у того датчика, — показала я точное место. — Если фонариком посветить, сразу понятно.

— А не такие у Витьки и безнадёжные кадры, — пробормотал Пуаро, высматривая предполагаемые улики. — Шибанутые на всю задницу, конечно. Но это они в папу, — вытянул шею вверх, пытаясь хоть что-то разглядеть. К сожалению, без источника света это было совершенно невозможно: камешек слился с потолочной отделкой, сделавшись сто процентным хамелеоном. — Завтра заглянем. Они всё равно до обеда из подвала не выйдут.

Я с сомнением покосилась на детектива, и он с улыбкой достал из кармана ключ. От подвала.

— Там же два выхода, — пробормотала, озадаченная его дальновидностью и коварством.

— Выхода оттуда, может, и два, — внимательно осматривая стойку охраны, согласился так не кстати волнующий меня мужчина. — Только отсюда – один. И Виктор закроет его на обычный ключ, не электронный.


40


А я вот подумала, может, зря я это про бриллиант ему рассказала? Поди не на худое дело, наверное,  Олег с Герой майнили, не щадя живота, тыла и огурца. Огурца, в смысле! Может, стоило об этом промолчать? Мало ли чем хорошие люди на жизнь зарабатывают. Может, им почти честно больше и нечем?

— Нет, Варюш, — откликнулся детектив, будто я ему это в красках всё только что рассказала, — Так спокойней. Мы разберёмся потом, что с этим делать, а то мало ли... Не пугайся. У тебя это на лице горящими буквами сейчас было, — улыбнулся моему замешательству, всё вернее подталкивая меня к выходу на улицу.

А я с ужасом подумала, что, и про огурцы тоже? Горящими буквами? Я даже зажмурилась на мгновенье от стыда и от снега.

В пустынном фойе отеля детектив меня показательно приобнял и отчётливо произнёс, так, чтоб стало слышно и за стойкой:

— Поднимайся. Я сейчас опрос свидетеля проведу и догоню, — нежно погладил меня по отягощенному шефской наследственностью месту, таким коварным образом, что я не только куда идти, я даже, где нахожусь, мгновенно забыла! Скажите мне, все рыжие такие подлюги или это только мне встретился особенно искушённый экземпляр?

А детектив только смотрел на меня смеющимся, обжигающим взглядом и пытался что-то впихнуть мне в руки.

В лифте взглянула в свои горящие глаза в отражении, на пылающие щёки, медленно выдохнула, пытаясь унять дыхание, отчётливо понимая, что это он здорово придумал с опросом свидетелей, потому что до двенадцатого этажа мы вместе бы ни за что не доехали. Выше третьего никак…

Нда, Варвара Андревна, как деревом заделалась, так сразу мужика удачного повстречала. Может, раньше надо было? В деревья-то идти? Теперь вот и не знаешь, что дальше делать, чтобы его внезапным прозрением не зашибло. Думает себе человек, что он приличное дерево себе нашёл, а я бац и в филармонию в выходные… Нда. Нельзя-нельзя… про филармонию особенно. Как говорит этот самый мужик, хранить молчание в некоторых случаях следует обязательно. Тут к астрологу не ходи, и так всё понятно.