Мы с ёлкой негодовали. Тайно. Задавать откровенно взбешённому мужчине вопросы и указывать на свои неудобства рискованно и чревато здоровьем, если этот мужчина волочит тебя по местами мокрому полу за руку, материальным благополучием, если это твой работодатель и честью, если на тебе сползающая ёлка... Я держалась. Молодец я в курсе.

Именно в это мгновенье нога моя ступила в пучок блестящего конфети, и я уже не шла, а просто скользила вслед за шефом. Тот, перестав чувствовать моё сопротивление, радостно прибавил ходу и буквально вытолкнул меня на финдиректора с главбухом.

— Светлана Игоревна, Олег Николаевич! А составьте нам компанию! — задорно повелел он и с неотвратимостью пылающего ледокола рассек толпу коллег в направлении неотложной эвакуации.

Зал гремел нам в догонку нестройным "Новый год к нам мчится. Скоро всё случится!" и зловеще мигал красными огнями, вырисовывая на приближающейся двери всклокоченный силуэт шефа и летящий за ним, как на привязи, мой.


5

И будь я человеком посторонним, ни за что бы не поняла, что наш Главный не по плечу хлопает администратора, возникшего опрометчиво рядом, а таранит его перед собой на выход. Но я понимала и в чём-то даже сочувствовала бедолаге, не особо, впрочем. Помирать в компании всегда веселее потому что. А вызывать весь огонь на себя в мои планы совершенно сейчас не входило. И вообще, у меня ёлка! Почти разодранная, покосившаяся с грустными блестящими опилками на зелёной фате и звезда золотая еще на макушке. Хорошо ещё, если макияж не поплыл от этих софитов, под которыми я три часа простояла. Мне сейчас вообще полагалось за вредность как минимум душ и уже к нему молоко. А как максимум.., ох я свою фантазию никогда не ограничивала. Много мне полагалось. Но я не настаивала, потому что огонь на себя, вы помните и всё такое. Поэтому я ободряюще улыбнулась беспокойно озирающемуся человечку в неважно сидящем праздничном пиджаке. Тот в ужасе дёрнулся, и у него даже почти получилось от шефа отскочить, но Главный, на то он и главный, был быстрее: поймал бедолагу за лацкан и вытащил нас всех в фойе.

— А что, уважаемый, где бы нам тут поскорей уединиться? — шеф с полубезумным видом порывисто заозирался, притопывая в нетерпении ногой.

— Со мной?! — в панике вскричал посветлевший до белого администратор, так, что стал заметен корректор под глазами и, в общем-то, умело наложенный тон.

— Да вот хоть в гардеробе! — разрешил себе шеф, и мы все обернулись к огромному зеркалу на стене, отразившему то неповторимое, что непременно надо было бы запечатлеть для потомков: шеф взъерошенный, напоминающий собственный шарж, карикатура на внезапный и насильственный труп ёлки, казначеи нашей конторы, придерживающие друг друга за локти с одинаково вытянутыми лицами и плотный, бледный мужичок в серебристых пайетках.

— Нет! — безбрежный алярм в голосе ответственного за ресторанный зал грозил обратиться сверхзвуком, — Что же вы... Мы... То есть, у нас! Да к черту же! — и мужчина звучно выдохнув, наконец, собрался: — Отель в вашем полном распоряжении. Я провожу вас в конференц-зал!

— К дьяволу конференц-зал,  — сквозь зубы пробормотал шеф и на полном серьёзе попросил: — Нам хоть в подсобку, только поскорее, — и двинулся было выполнять, но что-то его остановило. Возможно, внезапно наступившая абсолютная тишина. И даже еле слышное из-за плотных дверей фуршетного зала унц-унц не могло перебить оглушающего этого момента.

Шеф замер и обвёл наше собрание горящим, почти вулканическим взглядом. Проблеск понимания неспешно разгорался в его сосредоточенном и суровом лице.

— Так. — Он запустил свободную от меня пятерню волосы, повторил: — Так! — И взревел: — Вы что тут подумали?!

Что-что... Что кому-то... то есть, кто-то... не в себе сильно, в общем. Но все почему-то слаженно промолчали и так же хором отвели глаза в потолок. С нашими же лицами на нём, кстати.

— Вы что думали!? Что я, что я вот... это вот?!!! — и он весьма недвусмысленно ткнул в меня пальцем, одновременно брезгливо отбрасывая мою руку.

Ну знаете!

— Ну почему же... — пробормотал себе под нос ресторанный администратор, бросил виноватый взгляд на главбуха с финдиром и громко добавил: — Нет-нет, что вы! Как вы могли... То есть, мы! Как мы могли... То есть вы как могли! То есть...

— Я понял! — проревел шеф и почти крикнул: — Помещение где?! — И, через мгновенье добавил: — Совещание у меня! Экстренное!

— Конечно-конечно, — на бегу бормотал административный мужичок и со словами: — Момент! — распахнул перед нами какие-то двери. — Помещение, — выдохнул шёпотом мне в затылок и следом до нас донесся топот стремительно удаляющихся ног.

Мои ноги тоже бы с радостью удалились, но я была надёжно стреножена маскарадом и поэтому обречённо шагнула вслед за теряющим адекватность и, похоже, жутко рассерженным мужиком.

— Да что же произошло? — беспокойно поглядывая на стопки накрахмаленных снежно-белых скатертей и салфеток, спросила финансовая Светлана.

Главный быстро выудил из наставленной друг на друга кучи мебели в углу стул, чем вызвал опасный крен этой фантомно сбалансированной системы, и с размахом плюхнувшись на сиденье, изрёк непонятное:

— Тридцать лямов у нас произошли, Свет. — расстегнул третью пуговицу рубашки и с силой потёр шею. Устал мужик. — И вроде, с одной стороны, страшного ничего, сейчас или заблокируем счет, или дождёмся движения и... Млин, поймал, называется на живца, — поморщился шеф и тоскливо вздохнул: — Эх… Коньяк надо было захватить.

— Виктор... — Главный бухгалтер покосился на меня, — Вить, что за деньги-то?

— А, — шеф неопределённо взмахнул рукой, — Это те, что мы с тобой в детский дом приготовили как благотворительность перевести.

— Помню, и уже платёж даже сегодня провёл. Ты, правда, приказ поздно подписал, и я под закат банковского дня их сегодня оформил.

Но утром увидят точно. Так при чём тут корпоратив и карта?

— Вот ведь, — проворчал беззлобно шеф, — И когда ты только всё успеваешь?

— А я тебе говорила, очень талантливый мальчик,--- блеснула улыбкой Светлана всё-время-забываю-как отчество и настороженно покосилась на меня.

А я что? Стою, не бликую, жду, когда про меня, наконец, забудут.

Не забыли. И не проигнорировали даже.

6

— Варвара! — рявкнул шеф и зачем-то выдохнул: — Андревна... Что там у тебя произошло? Что это за хрень получилась? — он экспрессивно потряс перед собой руками, вероятно, призывая объяснить мой удручающий внешний вид.

Так, спокойно, Варваломей Андреич, ничего странного не происходит, просто дыши.

— Ёлка со мной произошла, Виктор Алексеевич, — очень осторожно и примирительно сообщила я очевидное и на всякий случай добавила: — не велите казнить.

— Ты издеваешься! — вспылил и без моих вымученных экспромптов искрящийся шеф и даже вскочил со стула. — Какая ёлка?! — Я робко попыталась указать на свою мучительницу взглядом, мол, эта вот ёлка. — У нас тут у всех, чтоб ты знала ёлка! Нашла время придуриваться!.. — дальше следовали красивые и множественные непечатные идиомы, и я громко шмыгнула носом, отчетливо ощущая, как у меня всё ярче и жарче рзгорается макияж...

— Так, всё, а теперь чётко, внятно, по существу! Откуда у тебя конверт лишний взялся?!

Конверт! Вот так я и знала.

— Понятия не имею. У меня всё строго было, под присмотром. И я у всех на виду была. Это девчонки, наверное, обсчитались. Другой причины я не вижу. Я и сама их считала с самого начала, и у меня так и выходило, что остаться должно ровно восемь. Столько и получилось. Надо жетоны ещё раз пересчитать.

— Считайте, — шеф выудил из кармана длинное розовое нечто, в котором я с ужасом опознала... мешок для мусора. — Что? — деловито нахмурился шеф. — Под руку что попало, туда и свалил. Не в носок же их было засовывать.

А носок, то есть, у вас всегда под рукой... Посмотрела бы я, как вы эти жетоны сначала туда, а потом оттуда...

— Так, Вить, ты расскажешь нам всё-таки, что произошло? — Светлана ибн Али из финансов (когда я уже наконец-то её запомню?!) нетерпеливо мерила комнату меленькими шажками и поглядывала на золотые наручные часы.

— Да воришку я хотел вычислить, — сокрушённо выдохнул шеф и опять принялся терзать тревожно щетинящуюся макушку.

— Почему мм... в таком непростом антураже? — Светлана нахмурилась, сосредоточенно заложила руки за спину и очень осторожно проговорила: — Все движения по счетам под жестким контролем. Я не думаю, что у нас кто-то ворует.

— У нас – нет. У меня. У меня воруют, — по-детски обиженно набычился шеф, а у финансовой леди вытянулось лицо. У меня бы тоже вытянулось. Но моё было занято тем, что из последних сил кусало губы и морщилось. Шампанское, три часа на тридцати сантиметрах подиума, вы помните. И я совершенно не знала, как в такой драматичный момент попроситься выйти... О божечки, за что я так со мной, за что? — И камеры по всей приёмной и в кабинете, и пароль на сейфе через день меняю. И ничего. Мистика какая-то. — Шеф сокрушённо опустил руки и горько выдохнул.

— Много пропало-то, — осторожно спросил Олег Николаевич. Не удивляйтесь, этого я хорошо знала. С бухгалтерами вообще шутки плохи. В конце концов, зарплату именно они нам начисляют.

— Да не то что бы. Могло и больше, наверное, да повезло. Я как раз почти всю наличность в ремонт вбухал. Несколько сотен осталось и коробка для... — шеф хмуро пальнул взглядом исподлобья в нас со Светланой, мрачно буркнул: — В подарок, в общем.

— За раз? Давно? В полицию обращался?

— Да уж несколько месяцев. Не за раз. Я сначала подумал, что совсем с недосыпу края попутал и забываться стал, когда первые полсотни пропали, а потом двадцатку не досчитался, потом еще, — кисло хмыкнул шеф. — В полицию... В курсе полиция. Это ж кто-то из своих, ты понимаешь?! Причем, кто-то из самых своих!