Мы коротко переглянулись в ответ на этот отчаянный спич, глаза вспыхнули надеждой, что мы, вероятнее всего вне подозрений. У талантливого мальчика Олега Николаевича даже слегка порозовели щёки и уши. Оставался, конечно, вариант, что нам это озвучивается специально, чтобы кто-то из нас занервничал и сделал какую-нибудь глупость. Но нет, шеф выглядел слишком откровенно несчастным.

— Ну, ты... — только и сказала женщина в красном и облокотилась руками на заваленный стульями стол. — Ты же показывал нам всем карту! С чего ты решил, что её украли?

— А потому что это не моя карта, — свесив руки между колен, тихо проговорил шеф. — Это вообще хрен знает что, — он полез в карман, и уже раскрывая несчастный оставшийся в живых конверт, зло пробубнил: — Я вообще такого банка не знаю. Завитушки какие-то... Странный логотип.

— А это не банк, — Светлана подвинула к Главному стопку салфеток, — Это, скорее всего, ключ. Ну или скидочная карта.

— На ночь в отеле? — булькнула я, потому что смеяться мне было чревато, и на меня уставились три многозначительный взгляда. С семантикой типа "Заткнулись бы вы, барышня", "А хоть бы и ночь" и "Боже мой, нет, все равно никто не узнает".

— Да, я вспомнила, точно ключ. — Женщина в красном медленно протянула и отдернула руку, когда шеф глянул на неё так, будто выжег клеймо. — И как он сюда попал?

Вот не знала я о ней ничего подобного раньше, и слава же Богу, а теперь, как жить, как жить?!

— А это я и пытаюсь выяснить, — шеф препарировал взглядом теперь меня, а я не нашла ничего лучше, чем спросить то, что в мирной жизни не спросила бы и перед угрозой матумбы.

— А можно мне быстренько в туалет?

— Нет! — рявкнул одновременно мужской и женский голос, и мне на мгновение почудилось, что я описалась.

— Па-почему нет? У вас флешка с записью! На ней и смотрите, откуда у меня конверт! А я не знаю! Три часа, как проклятая, у всех на виду, и я же ещё и виновата!

— Проводить её? — как-то слишком серьёзно спросила женщина с убийственным декольте, а я с отчаянной надеждой подтянула ёлку, приготовившись бежать.

— Да бог с ней. Куда она в таком виде? — хмуро бросил шеф, — К тому же, Варвара права. У нас запись. Надо только сообразить, на чём посмотреть. — И прикрикнул на меня: — Иди уже, позор аниматора. И чтоб одна нога здесь, другая... тоже здесь.

И я, недоумённо бормоча: «Почему сразу позор-то?» — стремительно вылетела из подсобки вон.

7

Радовалась я рано. Потому что, прежде чем обнаружить вожделенный объект, я успела проклясть и шефа, и всё сегодняшнее недошоу, и недобитого этого клептомана, из-за которого я уже полчаса как не дома, и даже чуть не покусилась на святое, на Новый год, но тут сделалось мне счастье в виде очень долгожданных «W» и «C», и я решила разом несколько насущных проблем, одной из которых, конечно же, была ёлка.

Сцепив кое-как между собой гибкие пластиковые трубочки каркаса, и убедившись, что моё собственное праздничное платье под ним не пострадало, я осторожно покачалась из стороны в сторону, чтобы понять, что мне не то чтобы резких движений делать не стоит, а лучше бы вообще не дышать. Пока сцепляла конструкцию снова, я даже подумывала, не снять ли вообще это чудовище к чертям и оставить в дар местному домовому, но явиться неожиданно в приличном нарядном виде мне показалось будет насмешливым и неразумным, к тому же это могло вызвать у нашего совещания вопросы типа, а чего это я, собственно, прихорашиваюсь, не иначе взгляд от чего-то другого отвлекаю. Вопросы мне были не нужны. И вообще, как там в заповедях? "Вид должен иметь лихой и придурковатый"? Вот и не буду отклоняться от золотого, так сказать, стандарта. Шапочку вот только снять надо. Надеюсь, сан персонал впадёт в экстаз от оставленного мной в углу этого чудовищного восторга.

Возвращалась я посвежевшая, ободрённая и в полной уверенности, что всем недоразумениям наступил быстрый и счастливый конец.

Не тут-то было. О том, что я заблуждаюсь, мне сообщило спешно облачающееся в верхнее совещание, гневно рявкнувшее голосом шефа:

— Чего как долго?! — а я в отместку сунула ему в руки свое пальто. Мужик он или не мужик в конце концов? А я? Что ли не женщина? И с безапелляционным видом выставила назад руки. Шеф, к слову сказать, не мешкал ни секунды — бормотал что-то про хорошеньких вертихвосток на его, цитирую: "гкхм, голову", доверчивость и "всякие там", дальше шло неразборчиво, а может, я просто предпочла не расслышать; но пальто накинул изящно, как пёрышко. У меня даже на душе потеплело.

Словом, мы отправились в офис просматривать вечерний файл, благо он, офис был через дорогу. Я рассчитывала избавиться всё-таки и наконец от ёлки, съесть пару печенек, заныканых в нашем с Маринкой кабинете в верхнем ящике моего стола и, вызвав такси, поскорее слинять домой. Но вы же знаете, проблемы если появляются, они начинают наматывается одна на другую, превращая вашу жизнь в летящий адовый ком, что время от времени скидывает что-то из ваших вещей или наоборот подбирает чужое.

Этот ком, например, забыл мои сапоги в гардеробе ресторана, и я бросилась за коллегами в одних туфлях. Не я одна, впрочем, хоть не так обидно. Но дело-то было вообще не в этом! А в том, что файл съёмки не открывался. Никаким способом. А способов я знала много разных.

— Могу только предположить, что здесь его вообще нет, — осторожно резюмировала я. — Здесь только образ файла. Вы её случаем, пока я отсутствовала, никуда не... вставляли?

Шеф исторгнул очень складную витиеватую конструкцию, одновременно воспевающую и порицающую окружающих его сказочных и некомпетентных идиотов и, схватив телефон, принялся в нём что-то яростно набирать. А его аффектное: "Валера!!!" порядком напугало нас всех, и мы с финдиром и главбухом слаженно отхлынули к двери.

— Какое, твою мать, в порядке? Что? Волноваться? Я тебе сейчас устрою волнения! Какое, <...> твою <...>, защита от дураков?! Я тебя спрашиваю, как я... Ах, ну раз предусмо-о-отрено... — и как заорёт, — Быстро, я тебе сказал! Чтоб через пять минут... Как уже не можешь? — и в этом месте мы, уже расслабившиеся, опять напряглись. А шеф, одарив нас растерянным взглядом, сипло пробормотал: — Удачи, чувак, пусть бог там тебе поможет, ну и все там такое. Да. Извини. Угу. Без обид.

И у меня ёкнуло в том месте, где по заверению ученых медиков ёкать совершенно нечему. Не может же ёкать крошечная косточка между рёбер?

8

И у меня ёкнуло в том месте, где по заверению ученых медиков ёкать совершенно нечему. Не может же ёкать крошечная косточка между рёбер?

— Нету у нас с вами видео, — всё так же не то ошалело, не то задумчиво пробормотал шеф и спохватился на наше недоумение, выдав привычно строгое: — Рожает Валера. — И повелел: —Забыли про него!

— Так, — выдохнула финансовая Светлана и, положив одну руку на лоб, другой придерживая поясницу, зашагала по кабинету Главного. Непросто женщине потому что до ночи блистать на таких каблучищах. Даже такой хрупкой комплекции. А Светочка, была б не директор, точно чей-нибудь царицей бы стала. А этой страшной женщине финансовые схемы милей, чем... Да чем вот всё. И ничто для неё не могло сравниться с понятным, логичным и идеально правильным миром её цифр и азартом и опасностью многоходовых контрактов. И я никогда не знала, чего мне хочется больше, пожалеть её или повесить её портрет над дверью в наш с Маринкой кабинет и советоваться с ним в случае посещения в мою голову гениальных идей, таких вот как та, что привела нас этой ночью в осквернённое воришкой логово шефа.

— Так, — повторила Светлана. — Вить, мы не то совсем делаем. Пошли ко мне. Надо деньги со счета увести.

— Возможно. Тогда, как мы узнаем, кто их взял?

— Ну твой... этот, которого нельзя вспоминать, отдаст же он тебе когда-нибудь флешку. Или что он там с ней сделает?

— Отдаст, — постучал пальцами по столу шеф и мрачно вперился взглядом в своего финдира: — Ну а вдруг там этого нет?

— Но деньги-то тогда тем более увести надо!

— Не надо, — авторитетно отмахнулся шеф.

— Бред какой-то, — возмутилась женщина в осточертевших ей туфлях и, наплевав на образ, почти упала на шефский диван. Отвечаю, это блаженство сродни оргазму. Лучше бывает, если только туфли ещё снять.

А мы с ёлкой безмолвно стояли и, если и отсвечивали, то совсем потихоньку. Иголки, фата, ну вы помните. Придушить это всё даже шефским кабинетом оказалось отчаянно невозможно.

— Ну что-то же нужно делать?

— Нужно, — откликнулся шеф, решительно встал и одёрнул отчётливо мятую на спине и руках рубашку. — Думаю, нам стоит вернуться назад! — высказал ослепительное, и нас всех заметно перекосило.

Зачем назад? Не надо назад! Там душно, людно и плохо пахнет!

— Не переживай, Варвара Андревна, узнаем мы, кто тебе в лифчик слазил! — твёрдо пообещал шеф, а я было раскрыла рот, чтобы сказать, что "а" – мне, в принципе пофиг, "б" – вовсе и не в лифчик, "в" – это вовсе и даже не мне надо... На пункте "г" я захлопнулась ибо, оно мне вообще надо с начальством спорить? Все равно будет как оно "уже давно решило", и я дипломатично кивнула:

— Как скажете, Виктор Алексеевич.

— Вот и славно. Другим путём пойдём. В отель нам с вами надо.

— О, Боже, — простонала Светлана и попыталась наложить вето: — Заблокировать счет и домой нам надо! Никаких отелей в половине двенадцатого в пятницу после корпоративов! Я против! У меня...

— Что у тебя? Муж? — ехидно вызверился Главный.

Светлана (как, мать, её? Ай, не помню!) гневно поджала губы и сощурила прекрасные свои глаза. А шеф и не думал сдаваться:

— В отель! Узнаем, на кого номер зарегистрирован и вот тогда домой. Или в номер. Это уж как получится. — И мне очень не понравилось, как он сам себе улыбнулся.