— Несмешно. Он же явно не дышит. И пятно это... И учитывая, что у меня тридцать миллионов сейчас увели и меня же вот в это подставили, совсем не смешно, Ром, выходит. Блин, вот как так? Он ведь даже не пил…

— А вот отсюда, пожалуйста, поподробней.

И тут все заговорили одновременно.

— Если подробней, в нашу схему закрался шпион изнутри.

— Так это вы вместе всё это вот с картой придумали?

— Что значит, изнутри? Если кроме тебя и меня никто больше об этом не знал?

— Выходит, что знал. Или же он просто нечеловечески умный.

— Как-то маловато болотце для такого выдающегося интеллекта, — хмыкнула полиция, впихивая большущие квадратные ладони в белые латексные печатки. — И света здесь маловато, — сокрушённо поморщился Пуаро и плавно перетёк на корточках к другой стороне мирно покоящегося на полу Арбата, демонстрируя к впечатляющей заднице ещё и очумительную растяжку. Я чуть позорно не обронила сразу всю ёлку, чтоб вы понимали общую степень моего потрясения. Меня даже передёрнуло от возмущения и несоответствия увиденного моменту! Я страшно разозлилась, от этого покраснела и немедленно захотела сбежать. Хватит! Надоело себя чувствовать весь вечер клоунической идиоткой.

— Варвар, ты куда? — хмурый оклик шефа застал меня на половине пути к двери.

13

— Варвар, ты куда? — хмурый оклик шефа застал меня на половине пути к двери.

Говоря по правде, я и не знала, что меня сдёрнуло, и отчего я так психанула.  Подозреваю только, что это был тот самый базовый инстинкт, который заставляет женщину при виде перспективного мужика поправить причёску. Причём, симпатия тут дело десятое. Какая симпатия может возникнуть на бегу на пешеходном переходе за три секунды до красного или к случайному прохожему, которого видишь первый и последний раз в жизни? Но жест этот сильнее тебя. Ты делаешь это ещё не отдавая себе отчёта, кто перед тобой и зачем поднимаешь руку. А сообразив, ловишь себя на лету, стараешься сделать его непринуждённей и незаметней. Вот и мне, по всей  видимости, не хотелось показаться незнакомому детективу нечастным позорищем в золотых блёстках с иголками. Действительно, куда это я? Глупость какая-то…

— Да уж. Вас, девушка, я попрошу остаться, — совершенно отстранённо пробормотала полиция, продолжая упражняться в эквилибристике над безвинно и безвременно лишившим нас праздника и спокойной ночи завхозом. При этом, на меня совершенно не глядя! Вот! Говорили сегодня уже, что громкие мечты всегда обычно сбываются. Хотела же я, чтоб на меня внимания никто не обращал. Вот до небушка наконец долетело... Только криво, как всегда, как-то. Шеф-то меня, как раз, зачем-то заметил... — Вам, между прочим, мне ещё производственную травму залечивать, — с обнадёживающим кряхтенем продолжал, между тем, детектив, медленно вытягивая пинцетом из пальцев потерпевшего золотистую карту со знакомыми уже завитками.

— Что-то травма вам балет изображать над Арбатом Викентьевичем не особо мешает, — прошипело пространство моим голосом, и я в ужасе захлопнула рот.

— А это мне, как пострадавшей стороне, виднее, — Ромарио перетёк дальше и навис над устрашающим нас со Светланой пятном в середине Арбата.

— А разговаривать затылком вас тоже пострадавшесть обязывает?

— Что меня обязывает? — полиция дрогнула и, к моему удовлетворению, слегка покачнулась, и у меня потеплело на измученной нервами душе.

— Пострадавшесть! — ладным хором рявкнули мы со Светланой.

А Главный как-то мрачно заметил:

— Он затылком ещё и не на такое способен.

— Это всё шок пока, — задумчиво проговорил Пуаро, осторожно вытягивая что-то из завхозовского кармана, — Сейчас отойдёт, и тогда... Вот чёрт, — он отдёрнул руку и ещё ниже склонился над телом. Мы все замерли на несколько томительных секунд. — Да нет, показалось... — пробормотал этот рыжий Коломбо и с придыханием полушёпотом пообещал: — Вот тогда, Варенька, вы мне всё и расскажете.

Я от этой его "Вареньки", если честно, чуть здравый смысл и сознание не потеряла, но в ответ фыркнула почему-то совершенно другое:

— Да вы с такой бородой и тылом, вроде, должны быть совсем по другой части! — Божечки мой! Кто в меня столько шампанского сегодня споил??? И зашейте мне рот, ради бога!

Тишина, обрушившаяся вслед за моими словами, была поистине нестерпимой.

— Скажите, пожалуйста! Это по какой же?

— Ну, то есть, играть за другую команду... — режим самоуничтожения все никак не вырубался. Думаю, это всё ёлка! Вот чуяло моё сердце, надо было ещё в туалете от неё избавляться! — Сейчас так, вроде бы, модно... — жалобно и обречённо постаралась исправиться я. Было поздно.

— Это что вообще? — Коломбо, по-видимому, оторопел. У него даже затылок, кажется, возмутился. Он честно пытался посмотреть мне в глаза (понятия не имею, что он надеялся там обнаружить), но полураспростёртое его положение у наших ног этому сильно мешало. — Вить! Ты понимаешь, что она тебя только что пи##ом обозвала.

— Кто??? Я???

— Ну не я же!

Света с Витей потрясённо молчали. Держитесь коллеги, я сама такого не ожидала.

— Что у тебя с персоналом вообще? То руки распускают, то уполномоченных лиц...

— Ноги... Ноги распускают, — зачем-то вяло промямлила я и впилась в шефа мученическим взглядом. — Я не это сказала, — прошелестела ему одними губами.

А шеф мне как-то странно поддакнул:

— Почему меня-то? По-моему, это тебя сейчас открытым текстом назвали охренительным мужиком. Заднеприводным, правда, но это детали. Несущественные.

— Во-первых, как это несущественные? А во-вторых, потому что ты мой друг, близкий, между прочим. Руки бы таким разгильдяям поотрывать! Кто так мочит? Ни хрена непонятно, как и чем! — Вот как они так все выворачивать исхитряются? Ещё и шеф ему помогает... — И знаете, девушка, пожалуй, разговаривать с вами придётся в отделении.

— Да за что? — возмутилась я.

И этот отвратительный тип на полном серьёзе принялся перечислять:

— За намеренное оскорбление лица при исполнении, препятствие следствию, нанесение тяжких увечий... Мне продолжать?

Очень прям захотелось нанести ему тяжкое лицо.

— Вам чего от меня надо? По-другому никак? Никто без этого не ведётся?

И тут Пуаро изволил отлипнуть от пола и возвести очи к небесям. Ко мне, то есть. И я с удовольствием узрела его сильно вытянувшееся лицо и коротко вспыхнувшую досаду в глубоченных темнущих глазах.

— Да вы... ёлка? — обвинительно ткнул в меня пальцем детектив.

— Не ваше, между прочим, дело! А вы вообще... рыжий! — я демонстративно подтянула каркас своего камуфляжа.

14

— Ром, нам двигаться вообще можно? Мне бы присесть, — очень кстати взмолилась Светлана, и я осторожно выдохнула.

— Присядь. — Ромарио буравил меня зверским прищуром, в то время как я немыслимым усилием не отводила от него глаз.

— Может, нам просто его вытащить в коридор? — не слишком уверенно предложил шеф.

— Не стоит, — отозвался Коломбо, — Коридор пишется. Вестибюль тоже. Можно было бы просто дождаться, когда начнется перезапись и прям перед этим свалить. Но там суточный цикл, скорее всего. Мы столько не протянем. Да и по времени с нами сопоставить легко получается.

— Ты тоже на ресепшене засветился? — усмехнулась Светлана.

— Корочками помахал.

— Там у них к этому номеру и так уже, наверное, пристальный интерес. Судя по количеству прошедших сюда, тут оргия в самом разгаре, – пробормотала она.

— Это мысль, — недобро нахмурился Главный.

— Оргию устроить? Вить, совсем мозги потерял? — женщина в красном буквально опешила и возмутилась.

— А Бардин дело говорит, — задумчиво посмотрел на меня детектив, и я с трудом удержала туфлю от стремительного боллбаста[1]. — Хоть одна здравая мысль за всё время!

Вместо пасса ногой, я послала детективу уничтожающий взгляд, но не учла своего временного симбионта, отчего Пуаро отвернулся и обидно затрясся!

— А как же... — Светлана наклонилась вперёд, получше запахнув на груди коротенькую шубку.

— Нет у него следов ранений. Мотор, скорее всего, у вашего алконавта спалился.

— Пятно?

— А хрен его знает, чем он раскрашивался?

— Там, кажется, соус был на банкете... — внезапно смущённая женщина в красном лично у меня вызывала некоторые вопросы.

— Ну вот, опять же. Так что, идея с оргией рабочая.

Нет, я согласна, мысль действительно была неплохая и избавила бы нас от самой ужасной нашей проблемы. Имитировать оргию, то бишь, банальную такую групповуху и обставить всё так, что у серьёзного, ответственно занимающего положительную должность мужчины, кровь до сердца не добралась просто от неописуемого восторга. Наверное, это был выход. Но как эту идею следовало воплощать? Притом, что изначально мы пришли сюда вообще не за этим. Мокруха мокрухой, а материальную ответственность на работе никто не отменял. Разве что, когда всё закончится, шеф замочит меня...

— А что же с картой? С деньгами? — осторожно спросила я, и все опять натянуто замолчали.

— А давайте вы мне по порядку все расскажете для начала. А оргию отложим на утро.

На утро? Если я скажу, что у меня там утюг не выключается, фен в раковине утоп и стиралку заклинило, меня всё равно не отпустят?

— Все по плану было, — негромко начал шеф. — А потом Варвара вернула восемь конвертов вместо семи, и жетонов сто девяносто восемь. То есть, один конверт ей подкинули обратно. Карта ушла.

— Тут у меня только один вопрос. Ты зачем туда настоящую карту с деньгами положил?

— Как зачем? Во-первых, мы с тобой убедились, парень не дурак совсем. А потом, если деньги двинутся, у меня доказательства будут. Так ему вывернуться сложнее.

— Доказательства чего? Того, что он бонус годовой получил? И ты по-прежнему уверен, что это не баба.