Теперь все они могли расслабиться, а Вики поразилась, увидев, какое огромное количество различных бутылок появилось на свет из скрытых ранее запасов. Каждого вновь входящего встречали громкие приветствия, когда он делал свой вклад в растущую на столе батарею. Крики особенно усилились, когда появился Бен Али с огромной флягой арака — бесцветной, но сильнодействующей сирийской водки, но наибольшие аплодисменты сорвал доктор Харвинг, когда появился в столовой, торжественно качая в руках бутылку шампанского.

Лоренс взял на себя обязанности бармена, разливал спиртное и не умолкая сыпал шутками. Под взрывы хохота Вики незаметно выбралась из группы столпившихся вокруг Лоренса мужчин. Немного в стороне от других стояли Грант и профессор Элвис.

— Это может быть опасно. Я должен проверить первым…

Она услыхала обрывок разговора, проходя мимо них, но не придала ему значения. Выбравшись на улицу, она остановилась, вдыхая чистый ночной воздух, довольная, что ушла из жаркой, пропитанной сигаретным дымом духоты столовой.

Она подняла голову и посмотрела на большой серебряный диск, висевший на фоне неба цвета индиго. Ей не хотелось возвращаться. Беспокойные предчувствия овладели ее душой.

Внезапно ей в голову пришел план. Она отправится на место раскопок и осмотрит результаты работ при лунном свете. Шум, шедший из столовой, затихал, по мере того как она приближалась к своей палатке. Взяв с собой фонарь, она пересекла центральную площадку, которую полная луна превратила в залитую серебряным светом авеню, и направилась к раскопкам.

Она миновала группу хижин, обошла лагерь арабов и, сделав большой крюк, в конце концов добралась до цели своего путешествия. Луна ровным светом заливала мозаику, которая, потеряв все свои цвета, сверкала однообразным сиянием на фоне темных отвалов, нагроможденных вокруг ям, вырытых в толще земли, руками человека.

Она спустилась по грубо вырубленным ступеням в один из разрезов и пошла по неровной поверхности, пока не оказалась на гладкой, сверкающей площадке, ощущая под ногами твердую скользкую плоскость. Она медленно двинулась к неровной земляной стене, у которой сегодня закончились работы. Она стала вглядываться в то место, где мозаика пропадала из виду. Ее воображение старалось проникнуть в тайну, еще скрытую от человеческого взора.

Внезапно с ее лица сошло мечтательное выражение.

Она резко остановилась и, включив фонарь, стала исследовать вытянутыми пальцами небольшой желобок в мозаике, который привлек ее внимание. Он шел по прямой линии — небольшое углубление, в котором едва умещался кончик пальца. Мысль о потайном люке заставила ее броситься на поиски какого-нибудь инструмента, чтобы с его помощью провести дальнейшее исследование. Тупой клинообразный предмет, лежавший поблизости, оказался куском глины, а не камня, как ей показалось сначала. Он развалился у нее в руках, и она в нетерпении, перевернув фонарь стеклом вверх, стала соскабливать другим его концом землю с желобка. Желобок уходил прямо под толщу еще не отрытой земли.

Было ли это что-то важное? Или просто странная трещина?

Слабое шуршание заставило ее вздрогнуть. Она подняла голову и смахнула с волос сухую землю, которая сыпалась откуда-то сверху. Внезапно послышался громкий треск и грохот, и вздыбленная стена земли задрожала.

Вскрикнув от испуга, она отпрыгнула назад, когда в стене перед ней раздался проем.

Со все увеличивающейся скоростью и нарастающим шумом стена стала рушиться. Все смешалось перед ее полными ужаса глазами, она попыталась отбежать. Мимо нее пролетел один комок земли, другой… Что-то легким ударом задело ее по виску. Она зашаталась, слепо размахивая руками в воздухе. Затем земля посыпалась градом, сбив ее с ног, и сознание ее провалилось в стремительно надвинувшуюся темноту.

Кто-то пытался ее разбудить, направлял ей в глаза ослепительный, болезненно яркий свет. Но она не хотела просыпаться. Случилось нечто ужасное. Ее голова была повреждена, вокруг было что-то липкое и влажное… Она застонала, пытаясь отвернуться от света, который, казалось, проникал ей в самый череп. Мир вдруг стал зеленым, а потом закрутился с головокружительной быстротой.

— Спокойнее. Не шевелитесь.

Чьи-то руки тянули ее за плечи, тень закрыла собой свет. Кто-то, откинув ее волосы, потрогал голову, затем раздался голос:

— Так и знал, что это вы. Лежите спокойно… — голос стал слабеть, — … что-нибудь сломано… чистить от земли…

Сквозь темный туман ее пронзил страх. Сознание вспышками возвращалось к ней. Она начала инстинктивно дрожать. Надо встать. Надо успеть, прежде чем… прежде…

Голая воля подняла ее на ноги, которые, казалось, были сделаны из желе, и заставила ее стоять, опасно покачиваясь. Но никакая воля в мире не могла заставить эти ноги идти. Она подняла руку к глазам, словно желая отмахнуться от силы, которая не пускала ее вперед, затем закачалась и бессильно упала вперед на руки, которые вытянулись, чтобы подхватить ее.

Глава пятая

— Кто вы?

Звук голоса прорвался сквозь завесу темноты, молотом обрушившись на ее барабанные перепонки. Чернота полыхнула красным, и вдруг резкий, ослепительный свет хлынул на нее, когда она открыла глаза и уставилась в потолок. Немного повернув голову, она провела языком по пересохшим губам.

На миг показалось лицо Гранта Фэрфакса, потом пропало. Откуда-то издалека снова донеслось:

— Кто вы?

Вики лежала неподвижно, мало-помалу привыкая к незнакомой обстановке и вглядываясь в лицо человека, который все это время выжидательно на нее смотрел. Высвободив руку из-под одеяла, она коснулась лба, потом осторожно ощупала влажный компресс.

— Где я? — слова выходили с трудом, отдаваясь тупой болью в висках. — Что случилось?

— Не надо говорить, если это причиняет вам боль. Удар в голову, может быть, легкое сотрясение. Поранена кожа черепа, правда, рана неглубокая — если бы не волосы, могло быть хуже.

— Можно воды?

Он принес стакан тепловатой жидкости, и она мгновенно осушила его. Она почти пришла в себя и теперь пыталась сесть.

— Вначале я наткнулся на желобок, потом… — она застыла, едва дыша, — в висках застучало — и снова сползла на подушки.

Когда ей стало немного лучше, она спросила:

— Кто принес меня сюда?

— Я.

— Но я не понимаю — как вы…

— Я пошел посмотреть трещину. Слишком поздно. Я видел, как это случилось. — Он встал и подошел ближе к кровати, скрестив руки на груди и мрачно глядя на нее.

— Поскольку вы, судя по всему, чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы задавать вопросы, я думаю, отвечать вы тоже сможете.

— Что вы имеете в виду? — сердце у нее бешено заколотилось, а дрогнувшие губы и расширенные глаза выдали ее смятение.

— Думаю, вы знаете, что я имею в виду.

Спокойная решимость, с которой он произнес последние слова, вовсе не препятствовала пониманию того, что катастрофа неотвратима. Взгляд Вики упал на кучу заляпанной грязью и кровью одежды, и она все поняла.

Дрожащими пальцами она вцепилась в край одеяла, но от холодного стального взгляда было уже не спастись.

— Многое теперь становится понятным, — сказал он медленно. — Факты, которые казались мне странными по отдельности, так легко объяснить, если рассматривать их как целое.

Его губы сжались.

— Похоже, я был идиотом.

— Так вы все знаете, — тупо сказала она.

— Я понял в тот момент, когда поднял вас на руки. Самый тощий парень весил бы в два раза больше. — Он не выдержал. — Зачем, в конце концов, весь этот маскарад? И я третий раз спрашиваю: кто вы?!

Она не успела ответить.

— Кто-то совершил большую ошибку. Или намеренно помог вам, — его глаза сузились, выдавая ход его мыслей. — Чья вы… любовница? Финча Лесли? Или Лоренса Терля?

Она в ужасе уставилась на него и этим как будто подстегнула его воображение — лицо его озарила догадка:

— Ну конечно! Бесценный доктор Харвинг.

Вики удалось наконец перевести дух, и она попыталась отрицательно покачать головой.

— Я с самого начала заметил, что между вами что-то есть. Конечно, он достаточно красив, чтобы свести с ума девушку, но опуститься до такого! Кстати, он ведь вам в отцы годится.

Это было слишком. Вики не знала, что она сделает в следующую секунду — разрыдается или зайдется в истерическом смехе.

— Я вас ненавижу! — выкрикнула она, когда пришла в себя. — Убирайтесь! Я не собираюсь больше слушать ваши грязные намеки. А теперь уходите. Я хочу встать.

Он силой заставил ее снова лечь и спокойно сказал:

— Вы останетесь здесь до утра, хотите вы этого или нет. А чтобы быть в этом уверенным, я запру вас на ключ.

— Да как вы смеете? — ее щеки запылали от гнева. — А потом что?

— Вы уедете туда, откуда приехали, как только поправитесь.

Почувствовав вдруг свое полное бессилие, она лежала неподвижно и, закусив губу, искала слова, которые помогли бы предотвратить полное крушение ее надежд. Боясь встретиться с ним взглядом, она тихо спросила:

— А если попытаться убедить вас не прогонять меня?

— Не стоит, — был ответ. — Я не люблю, когда из меня делают дурака.

Она уткнулась лицом в подушку. Разве можно убедить его в чем-то? Тем более уговорить, тронуть мольбами. Она проговорила упавшим голосом:

— Да, я, наверное, была плохим винтиком.

Он сделал несколько шагов по комнате и устало опустился на край кровати.

— Нет, — ответ вырвался сам собой. — Вы очень смелы, я не могу не признать этого. Но вы сами должны понимать, что вам нельзя больше здесь оставаться.

— Я проработала здесь почти шесть недель, — напомнила она. — Почему же это невозможно теперь? Я остаюсь тем же самым человеком.