‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Куда нам? — перед нами две дороги.

— Вот в тот дом с синей крышей, — говорит Герман, озираясь по сторонам. — Сейчас побежим очень быстро, поняла? Не оглядывайся.

Я киваю с замиранием в сердце, мысленно малююсь Богу, чтобы дал силы на этот марш-бросок, боль невыносимая, делаю пару глубоких вдохов, и мы срываемся. Вдалеке я слышу гул машин, они все ближе и ближе, но я бегу, боясь оглянуться. Герман буквально тащит меня за собой вперед, тянет за руку, не позволяя сбиться с темпа и сбавить скорость. Добегаем до нужного дома и открываем незапертые ворота.

А потом падаем оба на землю на четвереньки, отдышаться. В таком положении нас застают двое парней, вышедших из дома.

— Гера, Елизавета Сергеевна, что вы здесь делаете?

— Нас нашли, — говорит Герман.

— Уходим. Елизавета Сергеевна, в машину, — командует один из них, и Герман кивает мне, когда я вопросительно бросаю на него взгляд. — Герман, на пару слов в дом.

Ребята скрываются, а я остаюсь одна в машине посреди ночи. За воротами тишина и нет света фар, но от этого не легче, наоборот, фантазия рисует в голове самые ужасные сценарии.

— Поехали, — за руль садится один из тех, к кому мы прибежали. Внешне он крупнее Германа, но с ним я не ощущаю себя в безопасности. На правой руке от плеча до локтя татуировка в виде дракона, голова выбрита наголо, и мне страшно от этого вида. Он заводит машину, и она трогается.

— Подожди, — кричу я, — а Герман? — смотрю в заднее стекло на дом, но дверь не открывается, и никто не выходит.

— Шеф сказал ему ждать его здесь. Геннадий Юрьевич уже едет, — спокойно отвечает этот, не снижая скорости.

— А мы куда?

— В другое безопасное место. Пригнитесь, Елизавета Сергеевна, чтобы вас не было видно.

И я послушно ложусь на заднее сидение. Я не вижу дороги, которой меня везут в это «безопасное место». И не верю я этому парню, не мог Герман меня бросить. Он бы точно вышел попрощаться. Что с ним там? Мы останавливаемся, и я привстаю, замечаю, что заехали на АЗС.

— Сейчас заправимся и поедем дальше.

Он покидает машину, ставит в бензобак пистолет и уходит. Проходит несколько минут, парень выходит, но не спешит ко мне, курит в сторонке. Смотрю на колонку и вижу, что она не работает. Бензин не льется в бак, тогда зачем мы здесь стоим?

Хочу открыть дверь и выйти, но бросив взгляд на дверь, осознаю, что ручек нет, машина заблокирована, и я не могу из неё выбраться. Парень подходит к машине, но останавливается в десяти шагах. Мы смотрим друг на друга сквозь лобовое стекло, и все становится ясно. И нет в его взгляде сожаления и раскаяния. Он предатель, я слишком поздно это поняла. Хотя, что я могла сделать? Мне с таким бугаем не справится.

Краем глаза замечаю, как на заправку въезжают три машины и останавливаются недалеко от нас. Я вижу, как крепкие ребята покидают свои автомобили и встают в стойку ожидания очередного приказа. Закрываю глаза от страха. Водительская дверь открывается и за руль присаживается мужчина в строгом костюме.

— И снова здравствуйте, Елизавета Сергеевна, — ехидно улыбаясь, смотрит на меня сквозь зеркало заднего вида.

— Здравствуй, Семен.

Глава 42

Уехав от Абашева, я долго бродил по маминой квартире, не находя себе место. За что она так с собой? Почему не осмелилась уйти, ведь знала, что Камиль защитит, не оставит. Почему всю жизнь терпела? Вопросы эти задавал в пустоту, сидя на полу на кухне, не ожидая ответа. Не расскажет она, с собой забрала все тайны.

— Почему ты, родная, не написала для меня письма, в котором рассказала бы всё?

Я перевернул всю квартиру вверх дном, но кроме того дневника, ничего больше не нашёл. Прилёг на диван в гостиной, долго думая о том, какой бы была моя жизнь, если бы меня воспитывали мои родные родители. Каким бы я был, если бы рос в настоящей любящей семье, а не в её подобии, где во главе угла власть и деньги? После смерти мамы, я очень изменился, и сейчас мне за это стыдно. Тогда авторитет и влияние отца очень сильно давили на меня, он стал моим кумиром, неосознанно. Мне нравилось, как он ведет бизнес, как людишки пресмыкаются перед ним, как в рот заглядывают, я желал такого же. И я это делал. Я был безжалостным и беспринципным гадом. Мужики меня боялись, бабы мечтали попасть в мою постель. Но я никогда не брал себе девочку из своего клуба, трахал шлюх только со стороны. Пока не появилась Ева. Её я захотел сразу, как только увидел на просмотре. Такого дикого желания я не испытывал никогда. И я решил, что она будет моей. Я давил на неё, загонял в угол, подводя только к одному решению — я единственный, кто её спасет. Только эта рыжая бестия упорно не сдавалась мне, даже сбежала, пока я был в командировке. А когда я её нашел, было уже поздно. Её глаза изменились, она полюбила другого. Он не принял её, когда узнал, что она стриптизерша, и я ухватился за этот шанс. И опять мимо. Стоило ей увидеть его снова, как любовь в её душе разгорелась с новой силой, и тогда мне захотелось хотя бы раз ощутить, что такое быть любимым. Быть не вторым, а единственным. Еве удалось открыть мне глаза на себя, я понял, что не так живу. Не те приоритеты мною движут. Не о таких мужиках мечтают нормальные девчонки, а другой я не хочу. Бляди мне надоели. Ева ушла, но появилась Лиза. Я вообще не рассматривал её, как женщину, когда принимал на работу. Она открывалась для меня постепенно. Первоклассный профессионал, надежный друг, милая девушка. Её день рождения стал для меня открытием, наш спонтанный секс на моем рабочем столе сбил все мои принципы и правила. И я кайфанул от этого. Я был не против еще пару раз покувыркаться с нею. Но на следующий день, отыскав её на кладбище у могил родителей, я понял, какой идиот. Она легла под меня не из — за того, что я богатый владелец клуба, а просто от того, что захотелось теплоты, она увидела во мне мужика, просто мужика. В моем сердце постепенно зарождались новые чувства, основанные не на страсти и желании обладания любой ценой, а на доверии и взаимной симпатии. Всю глубину чувств к Лизе я осознал, когда чуть не потерял её. На моих глазах она перевернулась на байке, лежала посреди гоночной трассы без признаков жизни, и именно в этот момент я понял, что готов отдать за неё свою собственную жизнь. Черт, как же я скучаю. Думая о Лизе, я не замечаю, как засыпаю с улыбкой на лице. Трель непрекращающегося звонка телефона выдергивает меня из прекрасного сна, где мы вдвоем, держась за руки, прогуливаемся по берегу океана. С закрытыми глазами я дотягиваюсь до тумбочки.

— Камаев, — отвечаю я, пытаясь понять, сколько сейчас времени. Раннее утро, судя по тому, что я вижу в окно.

— Лизу увезли.

— Как увезли? — подпрыгиваю с дивана. — Геннадий, ты что несёшь? — бегу в ванную, чтобы умыться холодной водой, так как спал, наверное, от силы час или около того.

— До ребят дозвониться не могу, но маячок, который я ей дал, движется по проселочной дороге в сторону основной трассы.

— Сбрось мне координаты, — хватаю ключи от машины и выхожу из квартиры. Лифт не жду, мчусь по лестнице вниз.

— На твоем телефоне я установил приложение, открой его и увидишь всё сам. Красная точка на экране — это Лиза.

— Предусмотрительный ты гад, Гейнц, — загружаю приложение, как только сажусь за руль, всматриваюсь в картинку. — Машина одна?

— Да, одна. Направляется в сторону города.

— Как они нашли её? — устанавливаю телефон на панели так, чтобы видеть следование автомобиля.

— Предполагаю, что в моих рядах завелась крыса.

— Жаль, — завожу машину и срываюсь с места. — Поэтому ты Лизе дал маячок?

— Именно. Я никому не доверяю и предпочитаю всегда иметь несколько вариантов защиты своих клиентов, сбои бывают даже в самых безупречных планах.

— Ты где сейчас?

— Подъезжаю к поселку, мне Герман позвонил, когда Лиза что — то искала в своей комнате, сказал, что их обнаружили, и они уходят. По плану им нужно было добраться до машины и уехать старой дорогой, о которой знают только местные, её нет на карте. Но через полчаса я дозвониться до него не смог, парни тоже не отвечали, а маячок Лизы начал движение совсем по другой дороге. Герману запрещено выезжать на неё.

— Значит, это не он, — нагло сигналю впереди едущим машинам, моргаю фарами, чтобы перестроились на другую полосу и пропустили.

— Именно.

— Мне нужно, чтобы ты поехал следом за этой машиной, чтобы у них не было шанса на отступление. Развернуться они не должны.

— Хочешь прижать их с обеих сторон?

— Да. Я еду на встречу, ты подпираешь сзади.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Понял. Отключаюсь.

Выжимаю из машины всё, что могу, мотор ревёт звериным рыком. Проезжаю на красный сигнал светофора, заставляя машины резко тормозить, а водителей нервно сигналить.

Выезжая из города на трассу, отвлекаюсь на очередной звонок.

— Что надо? — резко отвечаю я, обгоняя фуру.

— Доброе утро, сын, — спокойно говорит отец или не отец теперь. Пропускаю его приветствие, молча жду продолжения, выруливая снова на встречку, чтобы обогнать очередную машину. — Хочу пригласить тебя на завтрак.

— Не могу, — обхожу три машины сразу.

— А я думаю, что сможешь. Семейный завтрак: ты, я и невестка.

— Какая невестка?

— Будущая. Лизой, вроде, зовут, я не ошибся?

— Если ты её хоть пальцем тронешь… — рычу я, чуть не залетев под грузовик, потерял бдительность на дороге. Скорость пришлось резко сбавить.

— Всё зависит от тебя, Руслан. Жду, — перебивает меня он, а я в ответ сбрасываю вызов.

— Черт, я ж тебя закопаю, папа.