Зарываюсь лицом.

Целую.

Чувствую, дышу, живу.

— Дамиен…

И мои веки опускаются сами собой.

Ева:

— Дамиен, это не я отправила запись!

— Я знаю.

— Откуда?

— Просто знаю.

— У всякого знания должны быть основания!

— Я слишком давно с тобой знаком. Достаточно, чтобы верить, что это не ты. Ты никогда не стучала.

И это правда: что бы он ни творил, я никогда не жаловалась, предпочитая точить ножи мести. Как и он. Мы воевали, но по-тихому, не вовлекая других. Это была только наша война, нас двоих и никого больше.

Внезапно чувствую, как его губы касаются моего виска. Не целуют, а просто легонько прижимаются. Затем медленно, не отрываясь, сползают ниже, к щеке.

Мои руки, ладони прижаты к его груди, и я чувствую, как бьётся его сердце — с такой силой, что глухие ускоренные удары, кажется, можно даже услышать.

— Я слышу твоё сердце, — признаюсь.

— Не знаю, что с ним делать, — шепчет в ответ. — Оно такое уже давно.

Глава 45. Как надо

В марте все жаждущие дальнейшего образования ученики получают ответы от колледжей и университетов на поданные заявки. Дамиена хотят везде, меня готов принять в свои объятия только Дуглас колледж, где я умудряюсь выиграть конкурс на курс «3D Modeling, Art and Animation». Вопреки моим ожиданиям Дамиен отказывается получать образование в самом престижном университете Британской Колумбии — UBC и делает свой выбор в пользу Дуглас колледжа, поступив на курс Бизнес-администрирования, потому что в сентябре его ждёт грандиозный план открытия крутого и идейного ресторана, имя которому мы придумали вместе «For you only» (Только для тебя).

— Ты сумасшедший! — комментирую самое глупое из всех его решений.

— Какая разница, где учиться? Всё дело в голове, а не в имени колледжа!

— Поэтому все самые умные головы попадают в UBC?

— Зато так мы сможем хотя бы часть лекций быть вместе! — скалится, заставляя меня хлопать ресницами. — Я же должен присматривать за тобой!

Дэвиду Дамиен врёт по телефону, что его документы приняли только в колледж, повергнув отца в уныние и, подозреваю, пару бокалов виски. Но у Дамиена в голове были заботы поважнее его будущего места учёбы.

Не стану лукавить, утверждая, что понятия не имела, зачем мы едем посередине весны в Уистлер — лучший в стране горнолыжный курорт. Но когда обнаружила вид, открывшийся из нашей спальни на заснеженные сопки гор, тёмно-зелёные хвойные леса, шерстью покрывающие их склоны, едва смогла сдержать по-детски искренний вопль восхищения.

В моей жизни не было слишком много добра, красивых, ярких вещей и событий. Все они, до единого, приходились на эпоху моего глубокого детства, когда был жив отец. Это яркие, как вспышки, воспоминания о семейном отпуске в азиатском сказочно-красивом отеле с мраморным полом, статуями и вензелями, совместный поход за нежно-сиреневым велосипедом с перламутровыми кисточками, поездка в Диснейленд.

И вот теперь, вместо отца эти эмоции всепоглощающего счастья, радости, любви ко всему миру мне организовывал не кто-нибудь, а Дамиен. Мой Дамиен.

В номере, размером с квартиру, помимо кровати имелась также ванная комната с мини-бассейном — джакузи, приготовленными для нас ванильными свечами и… маковыми лепестками. Последняя деталь едва не вышибла из меня слезу, тем более что мне было хорошо известно, кто купил свечи и надрал с несчастных маков алых лепестков. Конечно, это была не горничная услужливого отеля, а мой Дамиен, первым делом после нашего приезда задавшийся целью найти ванную.

Он хотел идеальности во всём. Старался, из кожи вон лез, делал всё, что мог, что было доступно ему в ту пору, и делал это для меня.

Конечно, я влюблялась сильнее. Проваливалась в Дамиена и свои чувства к нему всё глубже и глубже, давно минув точку невозврата.

Откупорив бутылку с белым вином, Дамиен вручает мне два изящных бокала со словами:

— Мы всё будем делать, как надо!

— А откуда ты знаешь, как именно надо? — интересуюсь.

— Кино смотрю!

И меня заливает самая лукавая из его улыбок, та, которая с ямочками и прищуром.

Мой первый мужчина действительно знал, как надо. И у меня совсем не было страха, так же, как и абсолютно не возникло боли, когда он известил:

— Всё! Я в тебе. Полностью…

И я, конечно, тут же пощупала нас рукой в том самом месте, где мы впервые соединились, желая лично убедиться, что всё так и есть — моё тело больше не принадлежит к числу непорочных.

То, что, как теперь я знаю, называется прелюдией, длилось у нас несколько часов. Дамиен никуда не торопился, ну а мне — тем более спешить было некуда.

Он приучил меня к себе раньше, за все те ночи и недели, что мы провели в обнимку в одной постели, теперь же приучал к наготе: я знала, каков он на ощупь, на вид, какие движения может совершать и их интенсивность.

Настоящее сексуальное возбуждение, даже желание, нахлынуло одной жаркой волной в тот момент, когда мы отмокали в джакузи, потягивая вино, болтали ни о чём, и Дамиен, словно невзначай, бросил фразу:

— Сегодня я снова, наконец, увижу тебя там и оближу …

Его зелёно-карие глаза пронзительно смотрели в мои из-под полуприкрытых век, изучая реакцию на сказанное, но я чётко видела, что он действительно хочет и собирается делать то, о чём говорит.

— Ни в коем случае! — сообщаю свою позицию. — Обойдёмся без этого! — совершенно серьёзно.

— Посмотрим… — был мне ответ.

В моём первом сексе не просто не было боли, мне посчастливилось войти в тот микроскопический процент женщин, узнавших, что такое оргазм, в свой самый первый раз. И я наивно стала думать, что так бывает у всех, всегда, в любом сексе и с любым партнёром. Как же жестоко я ошибалась! И как поздно поняла, насколько же в реальности мне повезло, что у меня был мой Дамиен, мужчина, который всё и всегда делал «как надо».

Итак, оргазм! Всего их было три. Первый оказался незамеченным мастером, и случился в момент его неловкости: Дамиен увлёкся ласками. Но мой первый полёт вызвали не эти его манипуляции, по крайней мере, не то, что они сделали со мной, а то, что с ним: стоило его пальцу легко скользнуть в меня, как Дамиена накрыло, а меня вместе с ним — видом любимого до одури мужчины, со стоном вцепившегося зубами в подушку и сжимающего себя свободной рукой, чтобы остановить внезапно надвигающееся семяизвержение.

Второй случился в процессе выполнения обещания «облизать». Как там оказалось его лицо, я до сих пор не могу понять, зато очень хорошо помню, как твёрдо решала ни в коем случае этого не допускать.

Третий раз оказался самым ярким и самым длительным, потому что мы уже делали это полноценно, соединившись теми самыми своими местами. Дамиен двигался очень медленно, настолько плавно, что в моём теле расслабилось абсолютно всё, что могло расслабиться. Он не торопился и прислушивался к моему дыханию, которое, скорее всего, выдавало нарастающее чувство приближающейся вспышки. Оно было уже знакомым и по-настоящему желанным, поэтому набирающий темп Дамиен не пугал, а наоборот усиливал ощущения, разгоняя их до тех пор, пока не случилось то, чего он и добивался.

Дамиен всегда достигал поставленных целей. Он был даже, можно сказать, одержим успехом, причём совершенно не важно, чем именно собирался заняться. А наш первый секс оказался для него даже не целью: Дамиен возложил на себя миссию сделать всё «как надо», а надо было, в его понимании, любой ценой сотворить это событие необыкновенным. И он в этом преуспел.

Его ладонь нежно ложится у меня между ног:

— Теперь это только моё, ясно? — улыбается. — Я был здесь первым, и буду оставаться последним. Единственным!

— Окей, — тяну, — но только при том условии, что ваш дровосек не станет заглядывать в другие пещеры!

— Ладно! — смеётся. — Идёт! Мы согласны. С дровосеком!

Eyes Still Corners

Дамиен:

Господи…

Что это? Что?

Не думал, что постель может стать церковью. Храмом. Алтарём сердечных жертвоприношений. И я — на коленях. Молюсь своему божеству: её выгнутое тело в моих руках — совершенство. Апогей эстетики, абсолют красоты. Она понятия не имеет, кем является, и что со мной делает, какой властью наделена.

Хочу, чтобы она открыла глаза и заглянула в мои, хочу, чтобы повторяла моё имя… до бесконечности.

Я люблю смотреть на тебя, когда ты спишь, Ева, и делаю это пугающе системно. Чувствую себя в безопасности, потому что в такие моменты ты по-настоящему только моя.

Я ревнивец, Ева. Оказывается, я ревнивец. Безумствующий, но способный себя контролировать, держать в руках. И если бы не страх потерять тебя, ты узнала бы обо мне ужасные вещи, потому что я бы их совершал.

Потому что с тобой я лучше, чем есть на самом деле. Намного лучше.

Я чувствую свою кровь, слышу её мирный ток по венам. Могу дышать лёгкими и могу дышать кожей. Теперь я умею закрывать глаза и качаться на волнах розового моря.

Я влюблён, я, чёрт возьми, влюблён. Без памяти, без путей к отступлению, и мои руки, обнимающие твою талию — самая реальная и самая разумная вещь на свете.

Мне не нужны красотки, игры и развлечения, я питаюсь твоими взглядами, дышу твоими вздохами, живу твоими улыбками.

Друзья, гонки, мечты, интересы, пристрастия — всё померкло, расплавилось под действием исходящего из груди жара.

Дерзкая, непокорная сводная сестрёнка, заноза в заднице, кость в моём горле, я и понятия не имел, ЧТО ты сотворишь со мной, КЕМ для меня станешь, КАК именно возьмёшь надо мной верх!

Можно я уберу волосы с твоего лица? Чтобы ещё раз к ним прикоснуться, тронуть скулы, брови, изгиб губ и всё равно никогда не насытиться. Мой слух силится уловить твоё беззвучное дыхание, поймать его ритм, чтобы дышать так же. Потому что пока ты спишь, я охраняю твой сон, и мне ТАК тебя не хватает!