Нет, этим утром она положительно не могла спать. Ее мозг бешено работал, анализируя и раскладывая по полочкам каждый известный ей фрагмент информации, так что в конце концов Бетти почувствовала, как от всего этого у нее голова кругом идет. Но и оставаться в постели было немыслимо, и она выскочила из постели, готовая тут же начать действовать (о том, что сначала нужно хотя бы причесаться, Бетти даже не подумала). Ей оставалось обследовать только одно место – Сент-Эннз-корт, последний адрес, по которому жила когда-то Клара Каперс. Правда, Арлетта уже пыталась это сделать, и Питер Лоули тоже, но Бетти была уверена, что ей удастся найти там новый ключ, новую подсказку, которую не заметили эти двое. И тогда у нее будет полная картина тех давнишних событий.

И, торопливо одевшись, она вышла из квартиры.


Дом на Сент-Эннз-корт был неряшливым, обшарпанным строением в стиле ар-деко. Много лет назад, когда Арлетта жила в Лондоне, он, несомненно, выглядел гораздо новее и привлекательнее, но сейчас серые стены были покрыты потеками зеленоватой плесени, а на оконных стеклах толстым слоем осела лондонская сажа. И все же, вне зависимости от внешнего вида, этот дом обладал одним важным качеством: он располагался на улице точно напротив адреса, указанного в завещании Арлетты, к тому же даже беглый взгляд не оставлял никаких сомнений – в доме по-прежнему живут.

Окинув заинтересовавший ее дом еще одним взглядом, Бетти посмотрела на часы. Часы показывали половину десятого – довольно рано для субботнего утра в Сохо, но ей было не до вежливости: слишком мало времени у нее оставалось, к тому же Бетти не могла бы сказать, когда в следующий раз у нее будет свободное утро. Или свободный день, если на то пошло. Значит, надо действовать сейчас, поняла она и решительно шагнула к подъезду здания, построенного на некотором расстоянии от красной линии улицы. Поднявшись на ступени перед входной дверью, Бетти расправила плечи и поспешно – чтобы не передумать – нажала кнопку квартиры номер 1. Мужской голос, ответивший ей буквально через секунду, звучал достаточно приветливо, и Бетти облегченно вздохнула.

– Доброе утро! – прокричала она в переговорное устройство. – Я разыскиваю одну женщину по вопросу, связанному с наследством, и мне необходимо переговорить с кем-нибудь, кто живет в вашем доме или в вашем квартале достаточно давно.

Последовала пауза, потом в переговорном устройстве зашуршало, и ее невидимый собеседник с сожалением сказал:

– Ничем не могу помочь, мисс. Я живу в этом доме всего полгода.

– Ох, извините! – сказала Бетти. – Но, быть может, вы знаете кого-то, кто живет в нем дольше?

– Насколько мне известно, – прошипел мужчина с неожиданным раздражением, – остальные жильцы в этом доме вообще ни с кем не разговаривают, в том числе и друг с другом. И с вами не станут – уж очень они гордятся тем, что они, видишь ли, коренные лондонцы!.. – (Только тут Бетти заметила, что ее собеседник говорит с легким северным акцентом.) – Впрочем, – добавил он, – тут есть одна очень старая леди, которая живет на последнем этаже. Быть может, она вам подойдет…

– Спасибо! – тут же сказала Бетти, не веря своей удаче. – А номер квартиры не подскажете?

– Я не знаю, но, думаю, вы без труда найдете ее по запаху мочи. Подождите секундочку, я вас сейчас впущу. Поднимайтесь на верхний этаж.

На мгновение Бетти заколебалась. Сырой дом производил гнетущее впечатление, к тому же ей не очень хотелось разговаривать с «очень старой» леди, от которой воняет мочой, но, с другой стороны, ответы на свои вопросы она, похоже, могла получить только здесь. И Бетти решилась.

– Хорошо, открывайте. Еще раз большое спасибо. – И когда замок щелкнул, Бетти отважно распахнула входную дверь.

Внутри дом выглядел так же непривлекательно, как и снаружи, и по грязной бетонной лестнице Бетти поднималась с большой осторожностью. На верхнем этаже оказалось всего две квартиры. Дверь одной была выкрашена в розовый цвет и украшена пластмассовыми цветами и садовыми гномами. Другая дверь когда-то была темно-синей. Перед ней лежал до дыр протертый половичок, и Бетти, немного подумав, решила, что «очень старая» леди живет, скорее всего, за старой синей дверью. Повернувшись к ней, она постучала костяшками пальцев по крышке почтового ящика и прислушалась. Спустя какое-то время за дверью раздался шорох, послышались шаркающие шаги, недовольное бормотание и кряхтение, и Бетти невольно затаила дыхание, не зная, что сулит ей встреча с незнакомым человеком. Защелкали замки, залязгали отодвигаемые засовы и защелки, дверь отворилась на ширину дверной цепочки, и Бетти увидела в щель миниатюрную старушку с крашеными черными волосами и густо подведенными черным бровями, которая смотрела на нее снизу вверх.

– Ошиблись адресом, – пробормотала она слабым голосом. – Вы ошиблись.

Говорила она с сильным иностранным акцентом – русским или, может быть, польским, так что Бетти не сразу ее поняла. Старушка уже начала закрывать дверь, когда Бетти, спохватившись, уперлась в нее ладонью.

– Скажите, давно вы живете в этом доме?

– Ошиблись адресом! – пропищала старушка гораздо громче.

– Пожалуйста, – не сдавалась Бетти, – не закрывайте дверь. Выслушайте меня. Я ищу одного человека, который жил в доме напротив вашего! По поводу наследства!

– Что? – Старушка перестала налегать на дверь и приложила ладонь к уху. Ее неправдоподобно длинные ногти были выкрашены в цвет старого французского вина.

– Я ищу одну женщину, чтобы сообщить ей о наследстве, – повторила Бетти, стараясь выговаривать каждое слово как можно четче.

– Нет, – сказала старушка, качая головой. – Я не та, кто вам нужен. У меня не осталось никого, кто мог бы оставить наследство.

Она снова попыталась закрыть дверь, и снова Бетти ей помешала.

– Послушайте! Я хотела только поговорить с кем-нибудь, кто живет в этом доме достаточно долго. Пожалуйста, позвольте мне задать вам всего пару вопросов.

Старая леди слегка прищурилась.

– Кто вы такая?

– Бетти Дин.

Она неожиданно улыбнулась, и Бетти с ужасом уставилась на разверзшийся перед ней зловонный провал, в котором сохранилось всего три почерневших зуба.

– Вы красивая, – сказала старушка, внимательно разглядывая ее. – Очень красивая. Проститутка?

– Нет!

– Значит, торгуете наркотиками?

– Нет, что вы! Я няня.

Она снова прищурилась и, сняв цепочку, распахнула дверь шире. Теперь Бетти увидела свою собеседницу, так сказать, целиком и слегка опешила. В старушке было не больше четырех футов и десяти дюймов, и она была страшно худа – казалось, в ее теле можно пересчитать все косточки. Одета она, однако, была в спортивный костюм из кремового велюра, на рукавах которого сверкал какой-то сложный узор из стразов. На шее старушки болталось несколько больших старинных медальонов, настолько тяжелых на вид, что казалось, будто они пригибают ее голову к земле. Во многих местах спортивный костюм был испещрен пятнами – следами засохшей еды и иных субстанций, о природе которых Бетти старалась не думать. Мужчина из первой квартиры был прав – от женщины сильно пахло мочой и давно не мытым старческим телом. Неестественно черного цвета волосы с трехдюймовыми седыми корнями были кое-как уложены на макушке в прическу, напоминающую воронье гнездо.

Несмотря на гостеприимно распахнутую дверь, Бетти осталась стоять на месте: заходить в квартиру ей не хотелось. Вместо этого она улыбнулась как можно приветливее и спросила:

– Скажите, в каком году вы поселились в этом доме?

Старая леди поморщилась, словно ответ на этот вопрос каким-то образом мог причинить ей физическую боль.

– Я живу здесь с одна тысяча девятьсот сорок третьего года. Я приехала сюда во время войны вместе с моим маленьким сыном.

Бетти чуть заметно кивнула, догадавшись, что за этими словами стоит какая-то трагедия.

– Мне семьдесят семь, хотя выгляжу я гораздо старше.

– Нет, что вы!.. – Бетти отрицательно качнула головой. – Вы вовсе не…

– Я знаю, что выгляжу на девяносто. И чувствую себя на девяносто. Скорей бы, что ли, умереть!

Бетти взглянула на старую леди с тревогой.

– В моем возрасте, мисс, только и остается, что думать о смерти. Это нормально. Когда ваша красота поблекнет, когда умрут ваш муж и ребенок и вы останетесь в этом кошмарном городе совершенно одна, вот тогда вам тоже захочется умереть поскорее.

От этих слов на Бетти повеяло таким ужасом, что она даже вздрогнула, но тут же изобразила на лице сочувственную улыбку. Она знала, что ведет себя немного непоследовательно, но ничего лучшего ей просто не пришло в голову.

– Не помните ли вы, – вернулась Бетти к теме разговора, – кто жил в доме напротив, когда вы здесь поселились? Я имею в виду – в квартирах над мексиканским рестораном?..

– Над каким рестораном? Мексиканским?!.

Бетти ткнула пальцем в сторону маленького пыльного окна, выходившего на площадку. За окном как раз виднелся кусок здания напротив.

– Вон там.

– А-а… – проговорила старушка. – Когда я ходила туда в последний раз, это был французский ресторан. Все меняется, детка, меняется слишком быстро…

– Так как насчет тех квартир? – Бетти снова попыталась навести собеседницу на интересовавшую ее тему. – Вы помните, кто жил там перед тем, как дом переоборудовали под офисы?

Заблокировав замок, чтобы дверь не захлопнулась, старушка прошаркала к окну, обдав Бетти такой духовитой волной, что ей пришлось задержать дыхание.

– Да, – сказала она. – Я помню.

Сердце Бетти отчаянно забилось.

– Помните?..

– Да. Как я могу забыть? Это был приют для одиноких матерей, – пояснила старушка. – В основном для иностранок и девушек легкого поведения… Он принадлежал церкви.

– Какой церкви?

– Приходской церкви Святой Анны. Вот уж нечего сказать, благодетели так благодетели!.. – Она покачала головой. – Я надеялась, что уж для детей-то там места не найдется, но дети там были, причем до сравнительно недавнего времени. Да… Я отсюда слышала, как они вопят. Один замолчит, второй начинает; второй замолчит, третий и четвертый подхватят. И так до самого утра. Но однажды… – Старушка повернулась к Бетти и снова улыбнулась ей своей жуткой улыбкой. – Однажды все дети исчезли. Их куда-то увезли, – уж не знаю, куда, – дом заколотили, и он так и простоял несколько лет, пока его не отремонтировали и не устроили там конторы. – Она снова посмотрела в окно. – Вот когда я пожалела, что детей увезли!..