Сердце щемит, перед глазами то и дело встаёт безмятежное лицо Забавы. Настоящей, свободной, танцующей в клубе. Когда он увидел девушку в свете софитов, между ними не стояла ни месть, ни мерзкие тайны, ни умершие чувства. Сейчас Волков отчётливо понимает, что в тот момент он был покорён за миг и навсегда. И сейчас, если хоть кто-то дотронется до его женщины, он с этого смертника по сантиметру снимет кожу.

Майк, позеленев лицом, пытается сдерживаться, но над блондином вовсю подтрунивают оперативники. Волков смотрит на парня: ещё один «друг» Забавы. Одна оказалась сумасшедшей пироманкой, которая едва не спалила собственное дитя, второй – предатель, который, возможно, сейчас… Артур выдыхает и закрывает на миг глаза, пытаясь сдержать стремление выскочить из вертолёта и, опустившись на парашюте, нестись спасать Забаву. Быстрее точно не будет. И это убивает!

Немного восстановив дыхание, Артур смотрит на Майка. Миша, гей, друг из института, который приютил Дашко на первое время. Что он скрывает? Такой ли он «друг», как и первые двое? Или всё же не имеет скелетов в шкафу? Ещё в участке Волков попросил пробить парня по всем возможным каналам, и уже через несколько минут знал о нём то, что удалось узнать. Танцор, повеса, альфонс… Не нравится он Волкову!

Даже в плюс не поставить то, что рассказал об опасности. Ведь это он сам её допустил. Да, скорее всего укол полицейскому, который лишил стража правопорядка сознания, сделал именно Лебедев, и пострадавшего сейчас проверяют на наркотик, но Майк тоже что-то ему вколол! Как блондин выразился: «что лежало у медсестры». К тому же, парень мог удержать Забаву, но не сделал этого. Было за что его возненавидеть!

Когда пошли на приземление, Волков уже едва сдерживается, чтобы не свернуть Майку шею. Но лишь выхватывает автомат из рук соседа и, пытаясь доказать, что прошёл военную подготовку, готовится присоединиться к захвату, но Артура быстро скручивают.

– Я не лезу на вашу территорию, – рычит ему на ухо оперативник. – А вы не лезьте на мою. Будете лишь мешать и подвергнете девушку опасности. Ждите.

Не сильно приближаясь к самому домику, где обнаружен припаркованный спорткар, «вертушка» зависает в нескольких метрах над землёй, и оперативники один за другим спускаются по канатам. Вертолёт набирает высоту, и Волков бессильно стонет. Не в силах усидеть на месте, бросается в кабину пилота:

– Опускайте! Я тоже пойду!

– Не положено!

Мужчина уже готов треснуть пилота и взять пилотирование на себя, как раздаётся чудовищный взрыв. Медленно обернувшись, Волков приникает к иллюминатору:

– Что это? – беззвучно шепчет.

Кажется, что это не дом пылает, а его сердце горит и разрывается на миллиарды окровавленных кусочков. Артур оборачивается и кричит что есть мочи:

– Вниз!

Пилот послушно давит на рычаг управления. Земля надвигается на пассажиров вертолёта.

Глава 19

Понимая, что бежать некуда, я вдруг успокаиваюсь. Не знаю, что подействовало. Боль? Безвыходная ситуация? Но меня словно погружают в лёд, даже кончики пальцев становятся нечувствительными. Шок? Естественная анестезия? А мозг начинает работать активнее, мысли проясняются, приходят разные идеи.

Медленно поднимаюсь и, спокойно, не закрывая руками обнажённую грудь, смотрю на своего мучителя.

– Зло, что на тебя обрушили? – Перехожу на «ты»: смысл обращаться вежливо с тем, кто тебя скоро изнасилует? – Интересно, что нужно сделать человеку, чтобы превратить его в чудовище.

Я рискую и понимаю это, но Долин не злится. Он опускается на стул и, пожирая меня похотливым взглядом, смеётся:

– Например, лишить его семьи.

– О, – тяну я и пожимаю плечами. – Насколько я помню, Долин-старший умер естественной смертью.

– Как бы не так, – зло шипит Алекс и тут же самодовольно ухмыляется. – Это сложная схема лекарств, побочные действия которых усиливают друг друга. Составить её было непросто, и не все возможные вариации сработали, но в итоге…

Он разводит руки, словно фокусник, и у меня мурашки по спине бегут. Этот человек только что признался, что довёл до гибели собственного отца. Я осторожно уточняю:

– Выходит, ты сам себя лишил семьи. Зачем винить в этом других?

– Не сам, – рычит Алекс и подаётся ко мне, будто хочет вскочить. Едва сдерживаюсь, чтобы не сбежать. Убедившись, что я не двигаюсь с места, Долин хмыкает и вновь расслабленно откидывается на спинку стула. Облизывает сухие губы и холодно объясняет: – Отец заявил, что я женюсь на Розе только через его труп.

Усмехается так, что у меня дыхание перехватывает: точно псих!

– Но она всё равно за тебя не вышла, – говорю глухо. – Да и кто бы вышел после изнасилования?

– Это лишь ещё один сексуальный опыт, – равнодушно улыбается Алекс, и хочется глаза ему выцарапать, но я стою. Долин добавляет: – Роза обожает экспериментировать. – Улыбается, рассматривая моё тело. – Тебе тоже понравится!

Я же молюсь, чтобы Дэн не нашёл ни препарата, ни камеры, одна мысль о том, что предстоит пережить, подгибает колени. А Долин не затыкается:

– Роза всё равно вернётся! Она всегда возвращается к Волкову. Мне лишь нужно держать Артура на цепи, как верного пса, тогда и непримиримая волчица будет рядом. Как надоест ей япошка, сразу примчится. Вот увидишь!

Мне «видеть» не хочется. Особенно Розу. Но ещё меньше хочется быть изнасилованной. И про папу он что-то говорил… Пытаясь отвлечь Долина от рассматривания моей груди, спрашиваю:

– Почему ты обвиняешь других, что они лишили тебя семьи, если сам это делаешь? Ты подтолкнул сестру Розы к безумию, а Тарнашова к самоубийству. Это ты лишил Розу семьи!

Долин смотрит на меня, взгляд его темнеет:

– Совсем бестолковая? Я не о родителях говорю, а о семье! Моя семья – это Роза! А я её семья. Каждый, кто посмеет встать между нами – пожалеет. Ясно?

– Ясно, – деревянным голосом отвечаю я.

Да он совсем больной. Для Долина эта женщина стала одержимостью! Он лишает её всего, что Роза любит, чтобы она приползла к нему? Разве так можно завоевать любовь человека? Я бы желала только одного – убить! Причём лично вырвать сердце, а Роза… Вспомнила её странный ледяной взгляд и горькие слова, подслушанные под дверью палаты. Она передала какие-то доказательства Волкову!

– Это ты сделал? – хрипло спрашиваю я. Долин приподнимает брови, и я уточняю: – Вы разрушили корпорацию и подставили моего отца!

Алекс лениво отмахивается и, глядя мимо меня, кричит:

– Дэн, ты где застрял? Не придёшь через минуту, я начну без тебя и твоей сучке говорливой рот членом заткну!

Я отшатываюсь, но, взяв себя в руки, выпрямляюсь, смотрю твёрдо, и Долин усмехается. Конечно, он меня испытывает. Кто-то говорил, что Алекс использует слабые места человека, нажимает на них и доводит противника до безумия. Нельзя позволить ему сломать себя!

– Пока не заткнул, – сквозь зубы говорю я, – ответь. Это ты подставил моего отца?!

Долин смотрит на меня с возрастающим интересом, и от этого хочется зарыться в пустыне, прыгнуть с крыши, броситься в водопад, лишь бы избежать пристального взгляда этого психопата. Но я стою и жду ответа.

– Нет, – наконец произносит он и кивает мимо меня: – Это сделал мой последователь.

Я оборачиваюсь и вижу бледное лицо Дэна. В его руках камера, штатив и серебристый кейс. Снова смотрю на Алекса:

– Дениска Лебедев развалил корпорацию? Очень смешно! Интересно, как он сумел подставить моего отца.

– Расскажу, раз интересно, – поднимается Долин. Он берёт из рук умоляюще смотрящего на него Дэна серебристый кейс и кладёт его на стол. Игнорируя партнёра, равнодушно говорит: – Дэн запер тебя в своём доме и заявил твоему отцу, что тебя убьют, если тот не возьмёт всю вину на себя. Мне нужно было убрать всех, кроме Волкова. Только удерживая волка на цепи, я могу заполучить Розу.

Он достаёт из чемодана шприц и сверкающую в лучах заходящего солнца ампулу, а я леденею от догадки. Обернуться и посмотреть в глаза Дэна нет ни сил, ни желания. Лишь хочу узнать, за что он так со мной. А это мне и Долин расскажет. Пока набирает в шприц наркотик, который погубит меня навсегда и, как и Розу, вырвет из сердца Волкова. Усмехаюсь: какое сердце? Я лишь развлечение для босса, забава! С трудом сдержав рвущиеся слёзы, уточняю:

– Значит, друг моего детства, которого мой дед принимал, как родного внука, угрожал моему отцу моим убийством. – Усмехаюсь: – Миленько. Что же тогда он со своими родителями сделал? Почему о них ничего не слышно после того, как Лебедевы уехали в Америку?

– А ты не знаешь? – искренне удивляется Алекс и смотрит мимо меня. Я знаю, что на Дэна, но сил обернуться нет. Не хочу видеть этого гада. Вырву кадык! Долин с усмешкой сообщает: – Они погибли почти сразу после переезда. Дом взорвался. Что-то с нарушением безопасности. Дэн теперь богатый мальчик! Хороший последователь, не находишь?

Не нахожу. Хотя да: оба психопаты, насильники и убийцы! И как я в Дэне этого раньше не увидела? Он, конечно, был замкнутым и очень нервным, но… едва сдерживаюсь, чтобы не дать Лебедеву по морде. Как же я его ненавижу! Я считала виновным Волкова, а Артур был пешкой в руках маньяка, которому до смерти хочется прижать женщину к стенке. Раздавить, заставить ползать на коленях. Вот что для Долина значит «семья»!

На меня опускается равнодушие: я умру скоро, не вынесу того, что предстоит, я это прекрасно понимаю. Не сопротивляюсь, когда Долин вводит мне в вену наркотик. Смысл? Привяжут и трахнут всё равно. Если Лебедев – «последователь» Долина, то он будет поступать со мной так же, как чёртов «наставник» с Розой. Беру назад все свои слова и высказывания в адрес этой женщины. Она сильнее меня, она сумела выжить и даже осмелилась вернуться и попробовать начать заново, пусть и неудачно.