Я не уверена, что смогу хотя бы выдержать всё это.

– Вы меня здесь трахать будете? – равнодушно спрашиваю я и осматривая кухню. – Антураж так себе.

– О, – улыбается Долин. – Ты уже втягиваешься. – Милостиво позволяет: – Хорошо, пройдись по дому, поищи место, где тебе будет эстетично приятнее подставить свои дырочки.

Я поднимаюсь и, словно кукла, повернувшись, иду мимо Дэна. Долин велит последователю своей странной жизненной теории:

– Проследи, чтобы не сбежала. Всё равно догоним, но… – Смотрит на меня и глумливо улыбается: – Не люблю трахаться на улице. Это негигиенично.

Киваю, иду дальше. Слышу шаги за спиной. Мне всё равно, я лишь выигрываю ещё немного времени, чтобы надышаться жизнью, свободой, нетронутостью перед тем, как надо мной жестоко надругаются, а видео отошлют отцу. Я очень надеюсь, что его это не убьёт, как Тарнашова. Но знаю, что ему будет очень больно. Вот бы умереть от дозы! Или вырубиться, чтобы от меня даже малейшей реакции не смогли добиться. Или упасть с лестницы и сломать себе ноги. Нет, это насильников не остановит, да и я под наркотиком. Лучше спихнуть с неё Дэна!

Опускаю голову и искоса смотрю на молчаливо следующего за мной Дэна. Лебедев, словно прочитав мои мысли, отстаёт на пару шагов, и я не иду к лестнице. Не выйдет. Сворачиваю направо и выискиваю, чем можно ударить так, чтобы вырубить взрослого мужчину. Статуэтка слишком хрупкая, а эту вазу я не подниму…

– Ничего не нравится? – неожиданно спрашивает Дэн.

Я на миг замираю, решив, что он догадался о планирующемся нападении, как понимаю, что он о поиске «антуража» для порнофильма. Рычу:

– Лучше молчи, Лебедев. Ненавижу тебя.

– Внизу есть красивее комнаты, – безликим голосом отвечает Дэн. – В подвале. Не хочешь взглянуть?

Я хочу его двинуть вот этой подставкой для светильника, но даже размахнуться не успею. Опустив голову и надеясь, что в подвал ведёт крутая лестница, говорю:

– Хочу. Показывай.

Но надежда не сбылась: за тяжёлой железной дверью я вижу пологий спуск, устланный нескользящим покрытием и готова зарычать от обиды. Но лишь сжимаю челюсти и вхожу в помещение. Не слыша шагов, недоумённо оборачиваюсь и смотрю на застывшего в дверях Дэна. Иду обратно:

– Передумал?

– Прости, Забава, – шепчет он и закрывает дверь.

Я мгновенно понимаю друга, который всё же нашёл в себе остатки человечности, и, навалившись на дверь, быстро двигаю засов. Сердце стучит как бешеное, перед глазами всё плывёт, и я не знаю – это волнение от неожиданного шанса или уже по телу разливается иссушающее действие наркотика.

Выход! Должен быть выход. Думай, Дашко! Нужна идея – смелая и достаточно сумасшедшая, чтобы остановить психопата.

Мечусь по полутёмному помещению, задеваю какой-то бак, склоняюсь и едва не вскрикиваю: похожую этикетку я видела в доме Дэна, когда он меня запер. И вот эту… И эту! Вспоминаю слова Долина про взорвавшийся в Америке дом Лебедевых, и по спине ползут мурашки от понимания всего ужаса ситуации. Дэн, мой маленький Дэн, которого легче лёгкого было уговорить на любое безумие и навязать своё мнение, попал под чудовищное влияние Долина! Что произошло, я не знаю, но, видимо, вырваться он не мог. Долин и у Лебедева нашёл ту самую болезненную точку.

Я сжимаю челюсти и тащу баки к большой тележке. Зачем она тут? Неважно. Отличная «ёмкость» для смешивания веществ. Дверь содрогается так, что я вскрикиваю: чем это они? Какая разница? Так, что я смешала тогда? Это и это… Пропорции? Вылила всё!

Звук выстрела оставляет меня равнодушной: кажется, действует наркотик. Мне нравится наблюдать, как меняется цвет в тележке и всё равно, что со мной сделают. Встряхнувшись, цепляюсь за последние искры здравого смысла и осматриваю подвал. Увы, несгораемого шкафа здесь нет, зато стоит сейф…

Последнее, что слышала, прежде чем отрубиться – грохот. То ли дверь поддалась, то ли жидкость сработала. Всё равно.

Глава 20

Волков бежит к вспыхнувшему деревянному дому с такой скоростью, словно от этого зависит его жизнь. Так и есть. Сейчас, когда он смотрит на пламя, на дым, на почерневшие от гари «зубья» полуразрушенных стен, понимает, что без Забавы жизнь его будет пуста. Эта девушка с ясным взглядом светлых глаз, то пылающих от ненависти, то мерцающих страстью, заняла место в его сердце основательнее, чем кто-либо раньше. Даже с Розой и многолетней страстью Артур смог попрощаться, лишь когда встретил Забаву.

Волков отпихивает пытающегося его остановить мужчину и влетает в огонь. Он снова и снова бросается в пламя ради Забавы. Оперативники пытаются потушить пламя подручными средствами, выносят тело мужчины, а Артур осматривается. И вдруг вспоминает историю, как дочь Дашко нашли в подвале взорванного дома Лебедевых. Он выхватывает кислородную маску из рук одного из полицейских и, накинув на плечи какое-то покрывало, бежит к зияющему проёму.

В подвале пламени нет, тут нечему гореть, и сердце Волкова проваливается в желудок. Артур сбрасывает дымящееся одеяло и осматривает поваленные остовы шкафов, остатки чего-то с колёсами, покосившуюся дверь, взгляд останавливается на большом сейфе.

– Сюда! – убедившись, что горячая дверь сейфа не поддаётся, кричит он в отчаянии. – Помогите!

Лишь через некоторое время, когда один из оперативников, успокоив, что это очень старая модель сейка, и парень легко справится обычной дрелью, сверлит несколько отверстий, сообща удаётся открыть дверцу. При виде обнажённого тела Забавы Артур замирает и перестаёт дышать. А что, если…

Оперативник откладывает дрель и, скинув с себя бронежилет, снимает рубашку. Обойдя приморозившегося к месту Волкова, он склоняется над Забавой.

– Дышит. Хоть и слабо…

Волков качается, кто-то его поддерживает и, словно очнувшись, тот суётся внутрь. Осторожно вытащив обнажённую Забаву, ревниво отпихивает пытающегося помочь оперативника так, что тот падает, и, опустив бесчувственную девушку, бережно надевает на неё рубашку. Подняв Забаву на руки, идёт к выходу. Пожар уже потушен, и от пола поднимаются струйки дыма.

Снаружи стоят двое мускулистых мужчин в форме, у ног которых неподвижно сидит перепачканный в гари Долин. Рядом лежит накрытое горелым покрывалом тело. Волков идёт мимо преступников прямиком к вертолёту. Ему помогают подняться, и Артур, мазнув насмешливым взглядом по скрючившемуся в углу дрожащему Михаилу, приказывает пилоту подниматься.

– А другие? – удивляется тот, но под мрачным взглядом Волкова подчиняется.

– Вызови второй вертолёт, – усаживаясь и удерживая неподвижную Забаву на руках, кричит Волков. – Я оплачу все расходы.

Он смотрит на девушку и, кусая губы, осторожно проводит по её лицу. Убирает упавший на закрытые веки локон волос, вытирает пятнышко сажи. Ежеминутно проверяет пульс: почему он такой слабый? Что с ней сделали?

– Ничего, – обнимая Забаву, шепчет он. – Мы всё преодолеем. Ты поправишься… Я помогу тебе пережить это. А они… – Он сжимает челюсти, едва сдерживая рвущиеся гнев и ярость. – Они поплатятся, вот увидишь. Надеюсь тот, второй, выживет, чтобы я и его мог раздавить!

Целует тонкие холодные пальчики Забавы, прижимается губами к её лбу и снова считает пульс. Кричит:

– Что так долго?! Быстрее!

– Это не ракета, – в очередной раз огрызается пилот и виновато оглядывается. – Всё будет в порядке, не волнуйтесь! На вас лица нет.

– Плевать на лицо, – рычит Волков. – Опускайся у центральной больницы!

– Не положено… – заикается пилот и тут же бурчит: – Штраф сами оплатите. Под вашу ответственность.

– Иди ты в…

Волков сдерживается: пилот тут при чём? Лучше приберечь ярость для тех, кто виновен в похищении Забавы и…

Артур отчаянно надеется, что никаких «и» нет.

Пилот, как и просил Волков, опускается на зелёной площадке прямиком перед вдохом в центральную больницу. Внизу, придерживая одежду и ношу, испуганно мечутся люди, но Артуру всё равно. Ему важно доставить Забаву в больницу, важно узнать, что с ней сотворил Долин. Помочь, спасти…

– Эй! – кричит Артур Мише. – Помоги!

Но парень сидит на полу и, глядя перед собой, будто ничего не видит и не слышит. Шок, наверное… Но Артуру не до душевного здоровья блондина.

Волков, положив девушку на пол, выпрыгивает из вертолёта и снова берёт Забаву на руки. Сопротивляясь потоку воздуха, несёт к зданию как можно быстрее, а вертолёт уже поднимается. К Артуру бегут взволнованные необычным происшествием врачи, а он требует главного. И лишь убедившись, что высокий седой мужчина главврач центральной больницы города, рассказывает, в чём дело.

Забаву отбирают у него, укладывают на носилки, осматривают сбившиеся повязки на обожжённых ногах. Волков сообщает, что это случилось ещё днём, а сейчас девушка под наркотическим опьянением и, возможно, жестоко изнасилована. Слова эти даются ему с трудом, словно стекло жуёт.

Главврач хлопает его по плечу и просит успокоиться и подождать. Кивает сестричке, которая без предупреждения втыкает Волкову в плечо иглу. Мужчина усаживает Артура на стул и велит не двигаться.

– Как только будут новости, я вам сразу расскажу, – обещает он.

И Волков верит этому худому врачу с печальным взглядом синих глаз. Вкололи Артуру, похоже, успокоительное, потому что он ощущает, как выравнивается дыхание, и сердце перестаёт выпрыгивать из горла.

Артур откидывается на спинку и смотрит в белый потолок. Минута, две… Нет сил ждать! Это невыносимо! Нет терпения сидеть и убивать себя предположениями. Он вскакивает и идёт по коридору, заглядывая во все двери, игнорируя возмущённые возгласы. Ищет свою Забаву и не успокоится, пока снова не увидит её, не услышат её мерное дыхание, не ощутит аромат её кожи, не сожмёт в объятиях.