Тиана Тесса - Забери мою роль

— Я согласна провести с тобой ночь, — выпалила на этот раз без излишних прелюдий. Хочет моих унижений, так сокращу ему удовольствие. Чем быстрее, тем меньше времени у него на издевательства.

Мои слова словно на повторе всё вонзались и вонзались эхом, оставляя следы внутри меня. Ему удалось сломать мои принципы. Но на кону жизнь моего отца и поступить по-другому я не могла.

Роберт внезапно нахмурился и улыбка тут же сползла с его лица. Взгляд вспыхнул яростью, а карандаш вдруг сломался пополам под натиском его пальцев. Мне казалось, это сломалась я. Что-то внутри меня, что было некогда крепким, но на проверку оказалось хрупким, стоило лишь применить запрещённые, толкающие к безысходности, приёмы. Левицкий прищурил глаза и сжал губы. Странно он выражает свою радость. Разве не этого хотел?

— Через час в отеле “Седьмое небо”, - мрачно прозвучал его голос. — Номер я пришлю сообщением. И без опозданий. Сама знаешь, что бывает, когда меня заставляют ждать, — многозначительная пауза, говорящая убедительнее сотни слов. — Свободна, — добавил он, буквально прорычав и уткнулся обратно в записную книжку, принимая такое же положение, как до моего появления перед его взором.

Вот только вместо улыбки — хмурые брови, и половина карандаша, вместо целого.

Комната утопала в полутьме, а я всё теребила пояс своего кораллового платья, едва доходящего до колен, не решаясь сделать ещё шаг. Роберт открыл мне дверь и, на дожидаясь, когда войду, прошёл вглубь номера, я же стояла сейчас в коридоре и боялась даже дышать.

На стене зеркало. Я всматривалась в своё отражение, и мне казалось, оно разбито. Не зеркало. Отражение. Я была сломлена, осколки своей же сущности вонзались болью с каждым новым ударом сердца. Испуганно перевела взгляд на дверь в комнату. Ещё не поздно сбежать. Прямо сейчас. И не оглядываться. По телу пробежала дрожь, и я шагнула. Но не назад, а вперёд.

С трудом сделав ещё несколько шагов, всё же вошла в спальню; тёмные стены, плотные шторы и огромная кровать. Я замерла возле неё понимая, что именно здесь сейчас произойдёт. Сердце вот-вот вырвется из груди, оно как могло игнорировало мои запреты показывать свой страх. Горел тусклый ночник, и я видела лишь очертания фигуры Роберта у окна. Странно, что когда-то я смогла перепутать его и Антона. Они оба были высокими, оба занимали значимое положение в определённых кругах, но вряд ли во внешнем образе Макарова была хоть толика того могущества, что ощущалась в Левицком даже со спины.

Антон. Я не должна сейчас о нём думать. Я предаю его, но больше беспокоюсь о самом поступке, о том, что разделю сегодня ночь с Робертом, чем об осознании, что девушка из меня так себе.

Левицкий обернулся, и я увидела в его руках бокал вина, в другой он держал бутылку. Подготовился, мерзавец. Приближался он медленно, и пока я боролась с желанием убежать, успел подойти так близко, что у меня перехватило дыхание. Протянул мне бокал, но я предпочла тару побольше. Левицкий ухмыльнулся, а я сделала из горла несколько жадных глотков. Алкоголь тут же ударил в голову, я зажмурилась и шагнула назад, почувствовав головокружение. Роберт тут же сориентировался и ухватил меня за плечи, я же вздрогнула, переведя взгляд на его руки, а затем посмотрела ему в глаза.

Если бы не шрамы, он бы мог привлекать женщин, не настолько уж и грубые черты лица, из глаз убрать насмешку и, возможно, сошли бы за добрые. Бездонные глаза. И притягательные губы. Алкоголь явно умело пробирался в мои мысли. Я с ума сошла, раз решила найти в Роберте хоть что-то похожее на человеческое, не иначе. Снова сделала несколько глотков вина и почувствовала, как Роберт отбирает бутылку. Отставил её на тумбу вместе с бокалом и подошёл ближе, прижимая меня к стене позади. Подкашивались коленки, но Левицкий вдруг крепко сжал меня в объятиях. Блеск в глазах в полутьме казался особенно зловещим, но пошевелиться я была не в силах.

Роберт перевёл взгляд на мои губы, а затем без прелюдий впился в них своими губами. На мгновение я забыла, что пришла сюда по своей воле, хоть и меньше всего на свете желала оказаться с Робертом в одной постели. Сжала губы сильнее, не давая ему закончить начатое, но вовремя вспомнив, что здесь указываю не я, поддалась его порыву. Он целовал меня жадно, словно с цепи сорвался. Настоящий зверь. Сильные руки блуждали по моему телу, то с неким остервенением задирая подол, то слишком крепко сжимая мою талию. Почувствовала, как он стягивает с меня платье, расстегнул его сзади лишь наполовину и толкнул на кровать, одним движением, обхватив за талию.

Теперь я лежала на спине перед ним, и пока он снимал рубашку, успела отдышаться. Взгляд хищника. Животное. Я дрожала. От страха или от чего-то ещё, но Роберт, казалось, этого не замечал. Платье так и осталось опущенным до талии, обнажая мою грудь и плечи. Левицкий без стеснения рассматривал меня, возвышаясь сверху, он словно намеренно растягивал время, мучая меня ожиданием неизбежного, я чувствовала физически его взгляд, и мне казалось, что сейчас абсолютно обнажена. Впрочем, до этого момента оставалось немного времени, и словно читая мои мысли, он вмиг оказался сверху, уткнулся в мои волосы и сделал глубокий вздох. Отстранился, осторожно убирая с лица волосы.

Я замерла, не ожидая подобного жеста, всё ещё со страхом воспринимая каждое его движение. А потом он принялся меня целовать, шею, плечи, спускался ниже и вновь поднимался к губам, жадно впиваясь каждым движением. И если совсем недавно мне казалось, что он медлит, то теперь я понимала — это чудовище уже не остановить. Чувствовала его желание и вопрос о том, что он нетрадиционной ориентации, отпал сам собой.

С опозданием поняла, что лежу совершенно без движения, зажмурившись, пока руки Роберта скользили по моем телу, и когда он, наконец, резким движением окончательно стянул с меня платье, я отпрянула от него, испуганно округлив глаза. Не надо было мне так делать. Левицкий вдруг поднялся и бросил в меня предмет гардероба, от которого сам же только что освободил.

— Убирайся, — прорычал он, а я вдруг поняла, что всё испортила.

— Роберт, — сорвалось с моих губ слишком хриплым голосом. — Пожалуйста…

— Я сказал — убирайся к чёрту! Даже со шлюхами приятнее, чем с тобой. Они хотя бы притворяются и вид делают, что я им не так уж неприятен. Но видеть, насколько ты этого не хочешь… — Левицкий замолчал и стиснул зубы, метнув в меня разъярённый взгляд. — Пошла вон!

Тянущее чувство внизу живота и тяжесть в груди от осознания собственной глупости. Страх и отчаяние в противовес презрительному взгляду.

Я нашла в себе силы подняться с кровати и теперь стояла прямо перед Робертом, осторожно сделала ещё один шаг, все ещё прижимая к груди платье. Это даже хуже, чем самое низкое унижение.

Что будет теперь с моим отцом? Что я наделала? Я должна что-то сказать. Исправить положение.

— Роберт, я хочу…

— Врёшь, мерзкая шлюха! Вы все одинаковые. Уходи. Продолжай ублажать своего начальника, он наверняка останется доволен, что твоя честь не пострадала.

Он схватил меня за плечи и вытолкал в коридор:

— Чтобы через пять минут тебя здесь не было. Договор аннулирован, и если я тебя здесь застану, то пеняй на себя. До конца я дело доведу, вот только тебе выгоды от этого не будет никакой, — сказал и хлопнул дверью спальни.

Я услышала, как он наливает что-то в бокал, по всей видимости, вино, ставит на стол и снова наливает жидкость, и ещё раз.

Вдруг поняв, что собрался сделать Роберт, если я сейчас же не уберусь — поспешила натянуть платье и, взяв с тумбы плащ и сумку, обулась, и что есть сил, бросилась прочь из номера.

Я бежала по ступенькам и, мне казалось, они никогда не закончатся. Совсем недавно я, напротив, поднималась по этой лестнице, отчаянно сжимала в руке телефон, со страхом заглядывала в сообщения, а обнаружив номер с нужной мне цифрой, мечтала, чтобы всё поскорее закончилось. Не знаю, как Роберт узнал мой телефон, но видно труда не составило. А сейчас я глотала обиду вперемешку с горечью от того, что чудовищный факт не состоялся. Я не испытывала облегчение, я боялась. Боялась, что завтра расплачусь за своё поведение в номере, и пострадает отец.

Уже брела по пустынной улице, не разбирая дороги, когда зазвонил телефон. Макаров.

Прости, Антон, мне сейчас не до тебя. Отклонила.

Потом долго сидела на ступеньках перехода неподалеку. Хорошо, что была уже ночь, и ничье место я не занимала. Скинула неудобные туфли и в сердцах откинула плащ. Сырой асфальт и осенний воздух должны были пробирать до дрожи, но я не чувствовала холода. Обхватила ноги руками и уткнулась головой в коленки. Я не смогла. Но хотела. И если бы Роберт не остановился, я бы сегодня провела с ним ночь. Он снова унизил меня. Сначала подобным предложением, потом тем, что сам же и отказался от меня.

Хотелось прямо сейчас испариться, исчезнуть с лица земли. Но я продолжала сидеть на тротуаре, поджав под себя ноги. С неба начали срываться холодные капли, и я, наконец, разревелась. Я размазывала слёзы по щекам, не разбирая, дождь это или мои эмоции, и повторяя про себя:

«Дура. Дура… Дура!»

Всё делаю не так. Только хуже. Прохожих, к счастью, не было, и я ревела до тех пор, пока слёз совершенно не осталось. Немного придя в себя, если это вообще было возможно, решила позвонить отцу. Я судорожно принялась рыться в сумке, дважды чертыхнувшись вслух. Где этот мобильный? Наконец, обнаружив его, открыла контакты, и уже выбрав из списка номер папы, остановилась. Ночь. Он скорее всего спит, и я его лишь напугаю своими действиями.

Антона в городе нет, к нему не поеду. Я ощущала свою вину и, одновременно, отстраненное чувство смиренного безразличия к Макарову, даже если он узнает об этом поступке. Уже давно заметила, что Роберт и Антон, не смотря на сотрудничество, симпатий друг к другу не испытывают. И Левицкий вряд ли упустит шанс сказать какую-нибудь колкость в его присутствии. Хотя…