Левицкий снова взглянул на меня и прищурился:

— Что же делать в этом случае? Ведь она не успокоится, будет до правды докапываться любыми способами, — нахмурился снова Роберт, будто задумался. Но ненадолго. Будто найдя решение, он вновь перевёл взгляд на парней: — Остаётся запугивать и её, но параллельно держать на виду. Вот теперь всё хорошо.

Роберт явно «повернул» свою мысль в другую сторону. Я нахмурилась, не совсем понимая, что это значит. Глаза же Петра забегали, он теребил край свитера, а «Серый» просто переводил взгляд с Роберта на своего товарища по несчастью.

— Правда, я молодец в этом случае? Здорово подставил Красова. И себя выгородил, и сомнения у окружающих, даже у близких, что взрыв, действительно, он организовал. Они, конечно, до конца не поверили бы, но и сами бы уже не отталкивали мысли, что это возможно. Ловко как я всё провернул, да? И избавился от учёных, и вроде бы не при делах. Не подкопаться. А главное, ко мне не полезут. Даже если отдельные личности будут знать, что за всем этим стою я. Просто потому, что страх будет пересиливать. Ведь они сами до всего этого дошли. Догадались. Оснований нет, как и доказательств. Но этого достаточно, чтобы всю жизнь считать именно меня причастным. И как удобно, что от страха у «прозревших» даже мысли не будет сунуться ко мне с обвинениями.

Если я считала, что до этого момента на похитителях не было лица — то я ошибалась. Потому что только сейчас они достигли пика. Пётр чуть ли не за сердце хватался, а «Серый» медленно поднялся и даже попятился.

— Стоять, — рявкнул Роберт, и тот вернулся, словно под гипнозом опустившись на стул снова.

— В целом, я оценил, — одобряя, произнёс Левицкий. — Хорошая легенда.

Снова молчание, которое, казалось, длилось целую вечность. Что, чёрт возьми, я только что прослушала? Сюжет новой постановки в нашем театре? Это что же получается. Папа не виноват? Это всё же, Левицкий его подставил, себя выгораживая? Но тогда кто эти двое, что усиленно изображают испуг? Может, и это лишь театральная постановка, чтобы я поверила, что они незнакомы? Я скоро с ума сойду с этими версиями.

Левицкий поднялся со стула и теперь грозно возвышался над всеми нами. Если он сделал это для ещё большего устрашения, то в этом не было необходимости. Потому что его взгляд вдруг вспыхнул такой яростью, что мне казалось, даже помещение сжалось от предчувствия надвигающейся бури.

— Тогда объясните мне, как во всю эту историю вписывается, что при взрыве погибла и моя мать?

Он буквально прорычал последний вопрос. Зверь. Злобный взгляд, медленные шаги, я бы предпочла исчезнуть прямо сейчас, настолько чувствовала напряжение, повисшее между вопросами и возможными ответами. Вспомнились только сейчас, словно сквозь сон, слова Алёны. Именно они мне не давали покоя, но так как разговор проходил под воздействием алкоголя тогда, память услужливо скрыло самые чудовищные открытия.

«Он не пожалел даже свою мать».

Боже! Это правда?

Алёна утверждала, что Роберт убил. Её родителей? И как выяснилось, с ними там находилась и его мать… А ведь совсем недавно Алёна обвинила Левицкого ещё в одном убийстве, только из-за ревности. Это был другой случай?

От собственного бессилия я закрыла глаза. Я больше не вынесу.

Во что я готова поверить?

В то, что Роберт способен на такие ужасающие поступки? Это не просто бесчеловечно, это не укладывалось вообще ни в какие рамки. Разве мог он так поступить с собственной матерью?

Но если всё не так? Если это всё же не Левицкий, то возвращаясь к первоначальной версии, выходит, убийца… мой отец. Мой отец?

Я вспоминала его поведение всё это время. Сколько раз папа запрещал мне идти в полицию! Алёна, которую как раз, вполне возможно, он держал на виду, а не наоборот.

Кто же в этой истории настоящее чудовище? Хотелось выть волком, потому что ни один вариант не укладывался в голове. Было больно настолько, что даже слёзы застряли где-то в горле.

— Эль, не могла бы ты выйти? — раздался слишком мягкий голос, если сравнивать с тем, что прозвучал только что до этого. Но я была настолько ошарашена всем происходящим, что решила, это мне послышалось.

— Что?

— То, что я собираюсь сказать и сделать не для дамских ушей и глаз. От двери направо, по коридору прямо и налево, увидишь ступеньки, поднимайся, и снова налево, выход недалеко. Жди там. Постарайся без глупостей.

И вроде бы голос спокойный, но ноги словно приросли к месту, и я не сдвинулась даже.

Теперь Роберт нахмурил брови и уже повысив интонацию произнёс:

— Выйди.

А вот это уже не просьба.

Казалось, все замерли, ожидая моих действий, мне же захотелось сейчас послать всё и всех к чёрту. Что я и сделала. Причём вслух.

Видимо, убеждения о моей интеллигентности я развеяла: парни подняли брови, а Роберт ухмыльнулся.

На ватных ногах я покидала помещение; выход, благодаря инструктажу от Левицкого, нашла быстро, а вот оказавшись на улице, остановилась. Холодный воздух ударил по лицу, словно дал пощёчину.

Очнись, Эль. Два глубоких вдоха. Я сделала шаг от выхода, ещё один. А потом побежала, на ходу вспоминая дорогу. На улице светло, значит, я проспала всю ночь и, кажется ещё и утро.

В голове роем кружились услышанные недавно версии, появлялись новые и наотмашь били фактами по самому больному.

Но какой бы не была истинная гипотеза, моя роль в каждой сводилась к одному — просто быть на виду.

Глава 18.1

Ненормальная

Ворота я нашла на удивление быстро. Замка на них не было; железные створки поскрипывали от ветра, разрывая неприятным звуком зловещую тишину, и в образовавшуяся от этих колебаний щель я пролезла без труда. Но выбежав за периметр, огороженный забором, свободы не ощутила. Горло сдавливало от переизбытка эмоций, а сердце уже давно колотилось, что есть сил. Вдобавок ко всему, по пути обнаружила джип Левицкого.

Он стоял недалеко от ворот, и я стремительно бросилась через дорогу, в узкий проход, обнаруженный между строениями. Авто здесь не проедет, только что мне от этого за плюс, если вдруг за мной решит кто-то погнаться. Впрочем шагов позади я так и не услышала, а спустя время, наконец-то, остановилась.

Вдруг послышался шум мотора, и я испуганно оглянулась; позади никого, впереди тоже, но где-то поблизости явно есть дорога, судя по звукам. Внезапно почувствовав головокружение, я облокотилась спиной на бетонный забор, расположенный вдоль тропы, и перевела дыхание, закрыв глаза.

Ну и зачем я так стремительно побежала? Немного успокоившись, я всё вспоминала слова Роберта. Итак, что же произошло тогда, много лет назад?

Родители Алёны работали над проектом, который кому-то был поперек горла. От учёных этот кто-то избавляется, не забыв прихватить с собой важные документы на такую прибыльную разработку. И вот, спустя много лет, проект решаются возобновить. В первой версии, от Роберта, прозвучало страшное обвинение: будто всё это проделал мой отец. Он вполне мог знать о разработке, ведь он так тесно сотрудничал с родителями Алёны когда-то… И выходило, что есть кто-то, кто знает о причастности моего отца к тем событиям и вставляет папе палки в колёса. У Роберта погибла мать при странных обстоятельствах, как я поняла, в той же лаборатории. Не знаю подробностей, но у него в этом случае есть все основания мстить моему отцу.

Я вдруг поймала себя на мысли, что слишком хладнокровно рассуждаю, и обхватила себя за плечи. Могу ли я поверить, что мой отец способен на подобное? В груди сжималось сердце, словно предаю близкого человека, просто предполагая такой исход. Нет, Роберт прав. Я не просто сомневаюсь, я готова искать любую зацепку в этой логической цепочке, лишь бы ухватиться за шанс отца оправдать. Он не мог, я знаю его, этот человек в одиночку меня воспитывал. Да он мог совершать ошибки: мог неправильно заплести мне косички, или одеть меня в несочетаемые цвета. И это его самые жестокие преступления на моей памяти. Он пытался заменить мне мать, даже если это не всегда получалось. Но у нас до недавнего времени совершенно не было тайн. По крайней мере, до Алёны.

Чёрт. А если он не зря связался с ней? Верить не хотелось, Я отказывалась это принимать, несмотря на очевидные факты со всех сторон. Чёрт, чёрт, чёрт. Я сжала кулаки, развернулась и изо всех сил ударила ни в чём не повинное бетонное ограждение, и моментально взвыла от боли. Лучше бы я была не настолько воспитана, и выругалась от души, а теперь на костяшках кровь и содранная кожа. Подув на открытые раны, я зажмурилась, и снова попыталась сосредоточиться.

Что там дальше говорил Левицкий? Что вполне всё это подстроить, свалив на моего отца, мог и он. Выкрал формулу, избавился от учёных, которые, кстати, были родителями Алёны. Мог ли он с ними настолько что-то не поделить? Допустим. Отец находит что-то на Роберта, и Левицкий в ответ ему угрожает. Суды, избиения, со всех сторон он его подставляет, и всё ради одного — чтобы подставить отца и замести следы. Такая версия, кажется прозвучала от него самого вторым вариантом. Вот только внутри обосновалась уверенность. Роберт не мог так поступить. Погибла его мать — и скорее возможно поверить в то, что все эти избиения — это месть моему отцу, а не желание наживы.

И возникает ещё вопрос — кто же эти двое, что похитили меня, что нападали на меня, на Алёну и прикидывались не пойми кем? Кажется, Роберт именно на этот вопрос сейчас получал ответы, выпроводив меня подальше. Но это при условии, если они, действительно незнакомы, а судя по их испуганным лицам — так и было.

Я вновь сжала кулак и взглянула на раны. Надо обработать, а ещё добраться до дома. Вот только ни денег, ни телефона, ни понятия, как отсюда выбираться. Вернуться? Не факт, что Роберт всё ещё меня ждёт, а эти придурки могут вполне. Вздохнув, я решила продолжить свой путь по пыльной дороге, местами переходящей в грязь и лужи. Спустя время я, свернула в очередной проход между какими-то ангарами и за ними в самом деле обнаружила дорогу. Но тут же застыла в изумлении, глядя на преграду у обочины.