«Очки с цветными стеклами. Как в Изумрудном городе. Чтобы надеть их, и все стало другим».

— Ничего, доченька, у меня все есть. Хотя нет, постой, я бы попросила, чтобы он вместо меня сделал отчет! — она улыбнулась дочке, и та довольно кивнула. Вечная Сашкина занятость не давала проводить с ребенком столько времени, сколько им обеим хотелось бы, и Сашка каждый день съедала себя за это.

Илюша ничего не придумал оригинальнее, чем большое-пребольшое мороженое, сказки закончились, и Саша уложила дочку в ее комнате. Илья спросил, когда приедет папа, начал подозрительно кукситься, Саша притянула его к себе и тихонько запела «Ложкой снег мешая…», почему-то именно под эту колыбельную маленькая Даша засыпала лучше всего. И Светлячок уснул, прижавшись к Саше, а она обнимала маленькое тельце, гладила светлую головку и сама себе поражалась.

Илюшкина мама — законная жена Романа, в которую тот влюбился, ухаживал за ней, когда, ну пусть пять лет назад. Может, четыре. «Не отдам, ты моя… Моя милая, золотая, хорошая девочка… Я тебя найду…» Как можно было все это забыть? Но Роман забыл и женился на другой, и каждую ночь… Нет, она сойдет с ума, если будет думать и представлять себе эти их ночи, а те сами вставали перед глазами, терзая ее изнутри.

Странное дело, ведь Илюшку она должна как минимум ревновать? Но почему-то сердце заходится щемящей нежностью, когда он вот так доверчиво льнет к ней. Может, потому что когда Дашке было три года, Саша сидела по уши в работе, а дочкой занималась мама? И когда у нее выпадала свободная минутка, чтобы погулять с ребенком, покормить ее, почитать на ночь сказку, Сашка от счастья чуть не плакала?

С родителями она поначалу разругалась вдрызг. Об аборте Саша и слышать не хотела, а родители в один голос стенали, что теперь будет с учебой и вообще со всей Сашиной жизнью. Но потом, когда уже хорошо был виден живот, сами пришли мириться и каяться.

Мама помогала во всем, Саша полностью перешла на удаленку, но возиться самой с малышкой ей выпадало довольно редко, и когда родители летом увезли Дашу в село на время отпуска, она чуть с ума не сошла.

Когда Дашке исполнилось четыре, у Саши вдруг оказалось больше свободного времени. То ли она, наконец-то, научилась распределять свое время, то ли стала быстрее работать, но и заработок не упал, и дочкой могла заниматься. Они хорошо ладили с дочерью, и ни разу Даша не спросила ее об отце, хоть у Сашки давно был заготовлен пространный ответ. Для ее девочки было нормально и органично, что они живут вдвоем.

Саша укрыла спящего мальчика и погладила по-младенчески пухлые щечки. Интересно, как это, сын? Когда дочка, она уже знает, а вот какие чувства испытываешь, когда у тебя есть сын? Сашка прошла в комнату дочери и присела у ее кровати, посмотрела, как та спит в обнимку с возвращенным Илюшей котенком, поцеловала и ушла в кухню.

Там, прижавшись лбом к стеклу, отчаянно ругала себя за то, что вспоминает, силилась не вспоминать и все равно вспоминала. Того Робин Гуда, которого, оказывается, зовут Роман, и который так легко и просто вычеркнул ее из своей жизни и памяти. Воспоминания накатывали волнами, воскрешая чувства, что, как она надеялась, давно ушли и испарились. Оказывается, не ушли и не девались никуда, просто таились себе, закрытые, словно в банковской ячейке, пока не явился Робин-Роман  с дубликатом мастер-ключа…

А потом ее словно пробило: Роман скоро будет здесь, они увидятся! Саша бросилась к шкафу, потом к столику с косметичкой, потом снова к шкафу, а потом глянула на себя в зеркало и ужаснулась. Глаза и щеки горят, а в глазах еще и плещется что-то, очень похожее на безумие.

Представила себе, как Роман переступает порог, а тут она, нарядная и с макияжем в двенадцать часов ночи. Он же ее засмеет! Интересно, что он вообще скажет?

«Привет! Это ты? А я-то думал всю дорогу ошибся или нет, голос показался знакомым. Ну здравствуй, Эй!». Или, может быть так: «Хорошо выглядишь, тебе идет этот цвет! Какие у тебя красивые волосы, оказывается…». Может, в глазах мелькнет грусть, и он протянет руку к ее волосам. Темным, густым, длинным, которые она перестала красить и стричь во время беременности, и которые за эти семь лет уже отросли почти до пояса. А может даже захочет поцеловать… Нет, стоп! Она решительно не готова к такого рода отношениям с женатым мужчиной.

А глубоко внутри один особо звонкий голос кричал: «Неправда, тебе наплевать на его жену, если он захочет, получит тебя где угодно, хоть в кухне, хоть в ванной, хоть на улице». И самое отвратительное, что это была правда.

Сашка повесила все наряды обратно в шкаф, надела свое домашнее платье — лиловое, с отделкой из прошвы, она любила такие, нежные и мягкие,  — и пусть хоть небо падает на землю, она храбро посмотрит ему в глаза и не станет прятать взгляд.

Но когда в дверь позвонили, вся ее решимость растаяла, как снежинка на ладони. Он вошел большой, высокий, и у нее сразу сердце взлетело вверх, а внутри грудной клетки скрутилась ноющая боль от того, что он рядом, она может коснуться его, да что там, может повиснуть у него на шее, пусть даже как старая знакомая, она ведь имеет право его просто обнять?

А он сначала расширил глаза и отшатнулся, словно увидел призрак, а затем мотнул головой, потер пальцами уголки глаз и сказал приветливо, вежливо и убийственно отстраненно:

 — Вы Александра? Здравствуйте, Саша, я Роман.

Она стояла и беспомощно смотрела на него, и даже сил поздороваться не было. Он заметил, наклонился и спросил довольно участливо:

— Что с вами? Вам плохо?

«Нет, мне не плохо. Я всего лишь умерла. Снова». Но смогла взять себя в руки и отошла от порога, приглашая его войти.

— Нет. Вам показалось. Идите, Илюша там, он спит.

Роман прошел в комнату и остановился, глядя на сына. А Саша смотрела на Романа. Он изменился, морщинка между бровями залегла глубже, лицо стало жестче, но двухдневная щетина делала его похожим на того Робин Гуда, в которого она влюбилась когда-то до потери пульса... Сашка едва удержалась, чтоб не провести по ней кончиками пальцев.

 Он рассматривал спящего мальчика, а затем наклонился к ребенку, собираясь взять его на руки.

— Как вы его повезете?  — голос все еще предавал ее, срываясь в самый неподходящий момент.  — У вас в машине есть кресло?

Тот выпрямился и растерянно посмотрел на Сашу.

— Нет, оно в гараже, я снял его перед поездкой. Может… Может, вы с нами поедете? Я потом вызову вам такси? — он с надеждой смотрел на нее, но Саша покачала головой.

— Я не могу оставить дочь одну.

— Извините, я не подумал… Даже попросить некого, наша няня в больнице. Ему завтра в садик, мне на работу…

— А мама Ильи?  — она сама не поняла, как у нее вышло спросить и не заискрить.

— Моя жена за границей, — он ответил очень холодно, а Сашка готова была расхохотаться. Над собой. «А ты на что надеялась? Что он скажет с грустью: «Я вдовец»? Или «Мы живем одни»? Ты правда так думала? Трижды дура!».

— Вы можете ехать, Роман, — она уже почти справилась со своим голосом, — пусть Илья спит, завтра я отведу дочь в садик и привезу его, куда скажете. Правда, моя машина на СТО, но я возьму такси.

— Нет, я обещал сыну, что приеду за ним, я стараюсь выполнять то, что обещаю.

Сашка была рада, что он не слышал гомерического хохота, который звучал у нее внутри. Все равно это ничего не изменит. А он снова наклонился над мальчиком, и тогда она с изумлением услышала собственный голос:

— Если хотите, можете остаться, ложитесь здесь с Илюшей, а я пойду к дочке.

— Разве это удобно, я и так вам обязан…

— Я ведь сама вам предлагаю, верно?

«Что ты говоришь, дура, пусть уезжает, зачем тебе это нужно? Ты что, мазохистка?».

Но он почему-то обрадовался, и Сашка видела, какой он уставший, целый день за рулем, ему явно не хотелось никуда идти.

— Я тогда отгоню машину к супермаркету на парковку. Что-то нужно купить?

— Нет, спасибо, у нас все есть.

«У нас все есть, слышишь, нам никто больше не нужен, мы обходились без тебя и дальше обойдемся, а ты уезжай и живи себе со своей женой, со своей семьей…».

Лишь только за ним закрылась дверь, сумасшедшее напряжение схлынуло, Сашка не удержалась и сползла по двери, закусив пальцы, чтобы не закричать и не разбудить детей. Точно как тогда, семь лет назад она, глупая, влюбленная девчонка, сидела под дверью и рыдала, ничего не изменилось.

Она собиралась для него нарядиться и наложить макияж, она придумывала, что он ей скажет и как можно будет ответить, удачно и остроумно. А он ее просто не узнал.

Он. Ее. Просто. Не. Узнал...

Глава 10

Роман притащил из супермаркета два огромных пакета и пронес их в кухню под растерянным взглядом Сашки, успевшей успокоиться и умыться, несказанно радуясь при этом, что вовремя опомнилась и не стала наносить макияж. Теперь никаких следов слез, а что глаза немного покраснели, так это уже поздно, пора ложиться спать.

Когда он проходил мимо, на нее пахнуло приятным мужским ароматом, и она даже дыхание задержала. Тот самый новый аромат от Ив Сен-Лоран, что ей так нравился, она подарила его Андрею, мужу Анны, там от одного дизайна флакона с изогнутой металлической буквой «Y» можно было потерять голову. Что ж, это говорит о том, что у Саши и жены Романа одинаковый вкус, не сам же он себе парфюмы покупает.

В это время Роман выгружал содержимое пакетов на стол, Саша оперлась плечом о стену и молча смотрела на растущую гору фруктов, сыров, мяса, и в конце концов не выдержала:

 — Вы планируете все это съесть? Потому что нам с дочерью этого хватит на месяц.

 — Вот и хорошо,  —  он выпрямился,  — месяц вам не придется ходить за покупками.

 — Я за ними езжу,  — отошла от стены, — вы, наверное, просто очень голодны, потому и нагрузились, как в последний раз.