Так и просидели молча весь вечер, потягивая вино, Саша если и выпила бокал-полтора, то хорошо, остальное приговорил Яланский. Отправили детей спать, а вот там их ждал сюрприз. Дашка с плачем отказывалась спать сама в комнате и просилась к ней, а Илюша, насмотревшись на подружку, и себе начал подвывать.

— Пусть оба спят со мной, — решила Саша, пытаясь успокоить малышню, но тут вдруг воспротивился Роман, при этом стараясь на Сашку не смотреть.

— Дашунь, у нас у каждого своя комната, чтобы мы все могли хорошо выспаться и отдохнуть.

Но Дашка не желала мириться с таким разделением, Саша настаивала, что заберет детей к себе, закончилось тем, что Роман предложил уложить их обоих в одной комнате.

— Пока маленькие, пусть так будет. А как подрастут, сами захотят по комнатам разбежаться, — говорил он, а Сашка внутри спрашивала себя, это что же получается, Яланский планирует не на один год вперед, а ведь приглашал только на лето, и приказывала себе даже не думать об этом.

Роман с охранником перетащили кровать Ильи в Дашкину комнату, потом она с добрый час сидела у них, читала сказки, пока те не уморились. Затем прошла к себе и заметила, что в спальне Романа свет не горит, значит он спит.

Сна не было ни в одном глазу, она по-всякому пыталась уснуть, а затем поднялась и подошла к окну. В лунном свете красиво мерцали блики на поверхности бассейна, и Сашка вдруг подумала, что у нее так и не вышло сегодня поплавать. А кто мешает ей это сделать сейчас?

Быстро надела купальник и спустилась во двор. Хоть воздух и был еще по-майски прохладным, вода напротив, оказалась теплой и приятной. Сашка с наслаждением плавала, переворачивалась на спину и зависала, а затем проворачивалась обратно, следя за собственной тенью на дне бассейна. А потом ощутила на себе взгляд и подняла глаза. На балконе своей спальни стоял Яланский и смотрел на Сашу, и ей тут же захотелось с головой уйти под воду.

Она не собиралась устраивать показательные выступления для Яланского, благо, он как раз исчез с балкона, Сашка поспешно подплыла к бортику и поднялась по лестнице. Скорее, надо завернуться в полотенце, но стоило ей протянуть руку, как тут же была поймана за запястье, ее полотенце Роман держал во второй руке. И опоздала-то на несколько секунд!

Его совершенно темные глаза смотрели на нее с таким явным желанием, что ей вдруг стало боязно, она попыталась выдернуть руку, но не смогла. А он привлек Сашку ближе, провел рукой по бедру снизу вверх, собирая воду, затем по животу, и она вздрогнула от этого касания, словно в нее молния ударила.

— Рома, пожалуйста, —пролепетала беспомощно, и он словно очнулся, — отпусти меня, мне холодно.

Тогда он притянул ее к себе, не обращая внимания, что и футболка, и джинсы, быстро пропитываются, и ей правда стало немного теплее. Но выпитая самим Яланским бутылка вина подсказывала, что нужно срочно и немедленно двигаться в сторону собственной спальни, где можно укрыться на замок.

— Ром, можно я пойду спать? — она постаралась, чтобы это прозвучало даже жалобно, но он качнулся к ней и вдруг цепко взял за подбородок и приблизил ее лицо к своему. — Или ты решил, что после того, что я тебе рассказала, ты можешь так…

— Рассказала, — несколько даже презрительно хмыкнул Яланский, — скажи сразу, наврала. Зачем? Почему ты мне все время врешь о нем, Саша? Ты же не умеешь! Сначала ты говорила, что общаешься со своим бывшим, потом зачем-то придумала этот ночной клуб… Сколько ты еще будешь держать меня за дурака?

Он дышал глубоко и прерывисто, а она дрожала от холода, это не укрылось от Яланского, он набросил ей на плечи полотенце и завернул, стянув края. Теперь она была как запеленутый младенец, а Роман притянул ее к себе и говорил, приблизив губы к самому уху, при этом касаясь губами шеи и опаляя дыханием, отчего у нее подгибались ноги.

— Ты совсем не умеешь врать, Саша, ты хоть перед зеркалом потренируйся. Посмотри на себя, ты бы еще сказала, что тебя отымели в туалете.

— Я хотела, — вырвалось у Сашки, Роман сжал ей бедро, и она в который раз прокляла свою идею поплавать среди ночи, потому что сопротивляться своему любимому мужчине было совершенно невозможно. А наоборот, хотелось прильнуть губами к губам, самой захватив инициативу, провести, наконец, рукой по небритой щеке, а другой гладить затылок…

— Значит ты поэтому взялся меня игнорировать?

— Игнорировать? Даже не думал. Просто ждал, когда ты наберешься смелости и признаешься, что вся эта история с ночным клубом ложь от начала до конца. И хочу знать, для чего ты это делаешь.

— Ром, ты меня сейчас совсем задавишь…

— Саша, я жду. Я хочу услышать правду, надеюсь, он не подводник и не космонавт.

И тогда она решилась. Зажмурила глаза, чтобы не видеть его сверкающих глаз и не спасовать от страха, и сказала, выдохнув:

— Ром… Дашка твоя.

В установившейся тишине было слышно лишь дыхание Романа, от страха Саша сама забыла, как дышать. Но молчание слишком затянулось, она сделала глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и открыла глаза. Яланский внимательно всматривался в ее лицо, словно пытался что-то прочитать, а затем заговорил, продолжая все так же пристально вглядываться:

— Правильно, моя. Теперь моя, знаю, у меня еще не отшибло память, сам заявление писал. Потому и не хочу, чтобы потом явился какой-то хер со справкой и предъявил на нее права, — и вдруг схватил ее рукой за затылок, приблизив лицо еще больше. — Я не позволю, слышишь, Саша, я его тогда просто убью.

— С какой справкой, Рома, о чем ты? — она попыталась отодвинуться, но напротив, оказалась еще больше впечатана в него, полотенце предательски поползло вниз, оставляя между ней и Романом лишь два не слишком впечатляющих клочка ткани.

— Ты тоже будешь моей, Сашка, — полотенце упало, а его губы захватили ее, руки с силой вдавили в крепкое тело, и на краю сознания забилась догадка: он совсем неправильно ее понял, она должна объяснить, она должна…

А руки уже сами хватались за его плечи, шею, она отвечала на поцелуй, подаваясь всем телом, которое в доли секунды превратилось в канцелярскую скрепку, притянутую своим магнитом, и словно не было этих лет, будто они утром расстались, а теперь встретились, сгорая от нетерпения.

И ничего не было правильнее, чем его руки, которые держали ее сильно и уверенно, которые бродили по ее телу, намереваясь избавить от тех самых клочков ткани, проникая под них, разрывая дыхание. Саша прикусила его губу и непроизвольно застонала от этих уверенных касаний, которые, как и тогда, заставляли совсем терять контроль и над телом, и над разумом. Роман склонился к ее уху и зашептал, приподнимая за бедра:

— Пойдем ко мне… Помоги мне забыть ее, Сашка…, — провел губами по ключицам и устремился вниз.

На нее словно опрокинули ведро ледяной воды, Саша уперлась в грудь Романа и с силой оттолкнула его от себя. Точнее попыталась, потому что по итогу оттолкнулась сама, проскользив ногами по мокрой траве.

— Нет, — она смотрела ему в глаза, все еще вздрагивая от недавних ощущений. Или от холода. Того, внутреннего, что затопил ее душу по самые глазницы, и она очень надеялась, что у нее получится поделиться с ним этим зимним холодом в такую теплую майскую ночь.

— Нет? — получилось! Роман выпрямился и смотрел на Сашку с прищуром, в голосе зазвучал неприкрытый ядовитый сарказм. — Что, не гожусь я на роль чувака из туалета в ночном клубе?

— Не годишься, — она старалась высоко держать голову, хоть самой хотелось свернуться клубком, прикрыв эту самую голову руками, — и я не гожусь на роль ночной подружки, Яланский, поищи себе кого-нибудь другого. Или ты именно с этой целью меня сюда привез? Жаль, что забыл предупредить.

— Ты здесь из-за ребенка, — он тоже говорил резко, словно бил ее словами, и каждый удар точно достигал своей цели, — а еще на тебе записано все, что у меня есть, я предпочитаю, чтобы ты была у меня на глазах. Так спокойнее.

— Вот и прекрасно, Роман Станиславович, — Саша подняла полотенце и перебросила через плечо, — давай сойдемся на том, что я всего лишь недвижимость, и никакого интереса кроме финансового для тебя не представляю.

Он не ответил, повернулся спиной и стянул футболку, а затем принялся расстегивать ремень. Здраво рассудив, что вряд ли Роман решил станцевать для нее стриптиз, она направилась к дому, когда сзади раздался всплеск воды — это Яланский с разгона прыгнул в бассейн. Саша не стала оборачиваться, утонуть не утонет, а освежить голову ему сейчас точно не помешает.

Добравшись до комнаты, Саша прежде всего закрылась изнутри, развесила сушиться купальник и полотенце, и изо всех сил держалась, чтобы не подойти к окну. А когда уже улеглась, услышала, как несколько раз дернулась дверная ручка, и из-за двери прозвучал сиплый и приглушенный голос Яланского:

— Саша, открой. Открой, я знаю, что ты не спишь.

Она лежала тихо, как мышь. Роман матернулся. Дважды. И ушел.

***

Сашка открыла глаза, увидела, что солнце заливает двор и поспешно вскочила. А затем кинулась к двери. Как она могла уснуть и не открыть замок, а вдруг с утра дочка приходила, с ней иногда такое случалось, придет полусонная, завалится к ней под бок и спит дальше.

Под дверью на полу никого не оказалось, Саша не утерпела и отправилась в детскую. Обе кровати были пусты, с бьющимся сердцем она бросилась к Яланскому, дверь в его спальню была не заперта. Вбежав, Сашка с облегчением прислонилась к косяку, рассматривая спящего Романа и обоих детей у него под боком на этот раз с одной стороны. Две детские головки лежали на его руке, второй он их обнимал.

Сашу тут же потянуло улечься с другой стороны, устроиться на мощном плече, а руку положить ему на живот, даже чуть ниже, раньше надолго выдержки у Робин Гуда не хватало. Но после ночной стычки вряд ли он ей обрадуется, поэтому постояв немного и посмотрев на спящую троицу, Саша отправилась готовить завтрак.