Тала Тоцка - Забудь меня, Эй

— Что тебе сказать… Вадик всегда был гнилой, а Ромка как слепой, ничего видеть не хотел, будто он не друг, а жена любимая. Вадим ему такую дырку в бизнесе проделал, мог ведь упереться, как Роман, но не стал, тому потом пришлось все обратно выкупать, на хер такой друг? А ему все равно и должность, и оклад заоблачный, и кредиты бессрочные и беспроцентные. Я же так за эти годы выше начальника охранки и не поднялся. Не умеет твой Ромка людей ценить, девочка, так что думай, — Сергей встал, отряхнул брюки и вышел из кофейни, а Сашка осталась сидеть, раздавленная и оглушенная.

Ее никто не оговорил и никто не подставлял, Роман сам узнал ее на пленке, но как? То, что слил Романа Вадик, сомнений не было никаких, недаром Лутковский потом подтвердил вину Сашки, точнее Эй. Вадим его попросил, и тот просто снял с Вадика последние подозрения. Но кого Роман мог увидеть на пленке, как узнать? Этой чертовой Саломатиной нет ни в одной соцсети, нигде, Сашка их вдоль и поперек облазила. Хоть иди на поклон к Лутковскому…

Зазвенел телефон, и Сашка дернулась, будто вынырнула из-под толщи воды.

— Маленькая, ты где? Мы освободились, я тебя везде ищу.

— Я здесь, Рома, сейчас приду.

Она поднялась и направилась к выходу, но ноги словно налились бетоном и совсем не слушались. После разговора с Сергеем осталось неприятное, гадкое чувство. Андрей сходу оценил мотивы бывшего начальника безопасности, вот бы ей так научиться разбираться в людях!

«И ты бежать будешь без оглядки, когда он в любовь наиграется», — звенело в ушах, а потом она увидела Романа. Уставший, хмурый, но, углядев Сашку, заметно просветлел. «Ему тогда было двадцать пять, как мне сейчас», — подумалось совсем некстати. Подошла, обняла, крепко прижалась, спрятав лицо на груди и сказала тихо в ворот рубашки:

— Ром, поехали домой...

Она должна рассказать Роману все, сегодня же. Он потерся подбородком об ее макушку.

— Поехали.

***

Неожиданно Роман попросил Сашу сесть за руль, и она поняла, как старательно он прячет, насколько сильно зацепило его предательство тех, кого считал друзьями. Поменялись местами, Роман закинул голову, прикрыв глаза ладонью, а на робкие Сашкины попытки заговорить ответил даже несколько резковато:

— Саша, давай помолчим, пожалуйста…

До дома доехали в полной тишине, но когда навстречу выбежали дети, Яланский немного оттаял и даже разрешил Тельняшке посидеть у себя на коленях после ужина. Пока Саша мыла и укладывала спать детей, Роман ушел вниз в душ и пропал, Сашка сама с удовольствием нырнула под упругие струи, и те старательно выбивали из нее сегодняшний день. А потом встала у зеркала в полный рост и отложила полотенце.

«Мы обязательно закончим начатое…». Саша придирчиво разглядывала свое отражение и представляла, что смотрит глазами Романа. Сильно ли она изменилась? Тогда, семь лет назад, он не особо ее рассматривал, не до того было, они как одержимые занимались любовью, спали и ели целых два дня и три ночи, а потом он ушел.

Сашка повернулась боком и изогнулась. Вот так хорошо, надо запомнить этот ракурс, чтобы при случае сексуально выгнуться перед Яланским. И тут же стало смешно. Не умела она манерничать, значит и не научится, но девушка, которую Саша видела в зеркальном отражении, ей нравилась. После родов она не поправилась, а потом одно время исхудала совсем, мама все время ругалась, мол кожа да кости, и заставляла Сашку есть какими-то великаньими порциями.

Но зато фигура округлилась, она уже не напоминала подростка-переростка. Талия высокая, ноги длинные и довольно стройные. Вспомнила, как Роман любил их гладить, начиная от самых пальцев, и тут же почувствовала, что краснеет. Грудь не как у Уваровой, конечно, и бедра узкие, но зад круглый, упругий, Сашка чуть шею не свернула, пытаясь получше себя рассмотреть. Но, похоже, Яланский никогда не был поклонником пышных форм, а к ее заднице он точно не был равнодушен еще с тех времен, здесь Сашка могла быть спокойна.

Она еще повертелась перед зеркалом, а потом вдруг поняла, что волнуется, как невеста перед первой брачной ночью. «У тебя от этого мужчины дочь взрослая, а у тебя коленки дрожат! Хватит девственницу изображать!» Но внутри все равно холодело и сжималось, как она себя не ругала.

Оделась и зашла к детям проверить, все ли в порядке. Светлячок что-то пролепетал во сне, повернулся на другой бок, Саша присела рядом и погладила вихрастую макушку. И тут проход загородила тень, она обернулась, на пороге стоял Роман.

— Саша, тебе не обязательно прятаться у детей, ты можешь, как обычно, закрыться в спальне, — сказал слишком резко и ушел, едва не хлопнув дверью.

«Ты снова все не так понял, Рома, когда ты перестанешь выискивать в моих поступках тайный умысел?» Поцеловала Илюшку, затем дочку и решительно направилась к спальне Романа. Возле двери замешкалась, но только прикоснулась к ручке, как дверь распахнулась, и Роман шагнул навстречу. Увидел ее, замер на миг, а потом схватил за руку и втянул в спальню.

— Пришла? А я как раз за тобой. Заперла бы дверь, выбил бы на хер.

— Я пришла, Рома, я просто… — и не договорила, он закрыл ей рот поцелуем. Руки завел за голову и прижал к стене, словно собирался впечатать ее своим телом, целовал жадно, рвано, и дышал так же. Саша попыталась высвободить руки.

— Ром, отпусти…

Он выпустил и отшатнулся, глядя мутным взором, качаясь, как пьяный, а она обвила его за шею, потянулась сама и сказала на ухо:

— Я просто хотела тебя обнять…

Роман закрыл глаза и принялся тереться о ее волосы лицом, подбородком, а потом снова нашел губы, но на этот раз уже не терзал, а целовал, будто опомнившись, не вымещая скопившееся напряжение, а выпуская его, как пар, медленно, проникновенно. И она отвечала, чувствуя, как слабеет в его руках, как подгибаются ноги, еще немного, выскользнет из его рук и сползет по стене, не имея никаких сил удержаться на ногах.

Роман как почувствовал, поднял на руки и, не разрывая поцелуй, понес к кровати. Усадил осторожно к себе на колени, и она прогнулась в спине, подставляясь под его губы. Да, ему так больше всего нравилось, чтобы лицом к лицу, глаза в глаза, губы к губам, чтобы казалось, больше срастись уже невозможно, невозможно больше стать одним целым, чем они есть.

Семь лет спрессовались гармошкой и осыпались мелкой пылью до самой последней секунды, не оставив и следа, как будто совсем недавно он ушел, ее Робин Гуд, а теперь вернулся, и каждая клеточка ее тела замирала восторженно, вбирая в себя его тело, запах, жаркий шепот и сбившееся дыхание.

— Так не бывает… — хрипло выдохнул Роман, оторвав ее от себя и жадно всматриваясь помутневшими глазами, — не может быть… Ты.. Это ты?

— Что, Рома? — Саша обхватила ладонями и начала целовать глаза, виски, щеки. Он будто очнулся, запустил руку в волосы.

— Нет, нет, ничего… Сашка, сладкая моя, как же ты меня ушатала! Убил бы… — снова подмял, накрывая собой и с головой погружая в тот бешеный ритм, который выматывал без остатка и выжимал силы до последней капли.

 Он был все такой же неистовый, исступленный, слишком большой для нее. Саша инстинктивно отодвигалась, но его руки держали ее, как в тисках, и она сдалась, позволив безудержному потоку захлестнуть ее, из последних сил стараясь удержаться на поверхности и не захлебнуться.

«Как я могла без него? Как я жила без него?» Не жила, просто существовала, как пустая оболочка, и никто кроме него не смог и не сможет стать для нее тем единственным и желанным, ее мужчиной.

«Я люблю тебя, Робин Гуд!..»

«Так скажи ему, скажи прямо сейчас, самое время!»

«Хорошо, я скажу…»

Я люблю тебя, Ро… — он зажал ей ладонью рот, а потом убрал ладонь и впился губами, и они понеслись к финишу с такой бешеной скоростью, что на разговоры уже не хватало сил, а потом  перекатился на спину, укладывая ее на себя, и сказал в губы:

— Я люблю тебя, Саша. Ты выйдешь за меня замуж?

Саша не могла говорить, лишь кивнула и положила голову ему на грудь, тяжело дыша. Он перебирал ее волосы, пропускал между пальцами, а потом движения стали медленнее, руки обхватили талию и замерли.

— Рома, — позвала она, собравшись с духом, — Ром, это я Эй…

Ни слова в ответ. Подняла голову, Роман с закрытыми глазами подтянул ее повыше, прижимая к себе, и глубоко вздохнул. Он спал.

Сашка еще немного подождала, а затем осторожно сползла с Романа, подтянула повыше простынь, отчего тот заворочался во сне и что-то невразумительно буркнул. Оделась и оглянулась с сожалением на перевернувшегося на живот Яланского. Уходить не хотелось, хотелось забраться назад, протиснуться под его руку и затаиться мышкой. Но тогда дети найдут ее утром в спальне отца, Илюша маленький, не поймет, а вот от Дашки отделаться фразочкой из серии «мама тоже захотела полежать с Романом» не получится. Так что пришлось возвращаться к себе.

Проснулась рано, почувствовала, что выспалась, тело казалось необычайно легким, воздушным, внутри словно вибрировала звенящая струна. Пошла в ванную, а когда закрывала дверь, в последний момент та дернулась, и следом ввалился Яланский.

 — Ты почему убежала, Сашка, — обнял со спины, откинул волосы и пробежался небритым подбородком от плеча до затылка, — я проснулся, тебя нет, меня с двух сторон облепили дети, и нос шерстью забит под завязку.

 — Тельняшка снова перепутал твою подушку с домиком?  — засмеялась Саша, разворачиваясь и обвивая его шею. Роман не ответил, а начал целовать, все больше распаляясь, потянул за поясок халата, и тот скользнул вниз.

Он удерживал ее на весу, а сам вбирал губами, пил ее дыхание, и она отвечала, цепляясь за затылок, за скользкую от пота спину. Роман прикусил кожу у ключицы и выдохнул со стоном, стискивая ее бедра, Саша наоборот судорожно пыталась вдохнуть, положив голову ему на плечо, как тут в дверь постучали.