Показываю им платье (оно, кстати, даже не помялось) и свои фотки из нашего салона.

— Понятно. Мы примерно так и сделаем, только чуть-чуть акценты по-другому расставим…

Телефон мигает, новое сообщение. Никита:

«Как дела? Не скучаешь? Зайду без четверти».

Приятно, что помнит обо мне. Быстро пишу ответ и забываю о телефоне.

Они заканчивают, как и обещали, через полтора часа. Прикольно, конечно, одна волосы утюжком завивает, а другая уже тон накладывает. Смотрю на себя в зеркало… Это совсем не то, что мне делали под Машкиным присмотром. Волосы тоже распущены и локонами, но сейчас как-то естественнее что ли. А еще волосы словно светятся. Не блестят от лака, а именно светятся.

Мне часто говорили, что у меня красивые глаза, большие, светло-зеленые. Единственное, что в моей внешности есть от мамы. Я не очень понимаю, как можно было так наложить тени, что глаза стали такими яркими, выразительными. Мне нравится. Очень нравится! У меня светлая кожа, в детстве даже дразнили бледной поганкой, а бабушка смеялась, говорила, что моя бледность аристократическая. А сейчас, сейчас кажется кожа как фарфоровая: нежная-нежная. Смотрю на себя и вспоминаю Милу. Теперь я понимаю, что Машка имела в виду.

— Так, Варвара, последний штрих — губы. — Алина быстро наносит какое-то средство. — Вот теперь можете есть, пить, целоваться… Три часа губы подкрашивать не надо! Прекрасный весенний образ получился, очень нежный. Приятного вам вечера!

Они уходят, а я не могу на себя налюбоваться. Все-таки как они угадали! Мы выбрали легкое светло-зеленое платье с открытыми плечами: приталенное, немного ниже колен спереди, а подол сзади еще длиннее. Машка решительно отмела кружева, стразы, атлас, бархат… В общем, все то, что у меня ассоциируется с вечерним нарядом. И оказалась права. Никите не должно быть стыдно за меня. Кручусь вокруг зеркала, вспоминаю, что не отправила Машке фотки. Успеваю сделать лишь несколько селфи, как слышу стук в дверь.

Он молча смотрит на меня, взгляд медленно опускается сначала к груди, скользит по талии, бедрам, ногам…

— Что-то не так? — Чувствую, как сердце начинает сильнее биться под этим взглядом. Но я не могу понять, ему нравится, что он видит или нет?

— Все так. Идем.

Забираю свой клатч. Никита тоже переоделся. Вот кто на дресс-код плюет с высокой колокольни! Джинсы, светлая рубашка с расстегнутыми сверху пуговицами и темный пиджак. Кажется, он просто надел, что под руку попалось, и не парился. И все равно на него все пялиться будут, а вовсе не на меня. Ну разве что удивляться, что такая, как я, может делать рядом с таким, как он.

Мысль, ставшая уже привычной, когда я с Ледневым. Неприятная, но трезвая мысль. А еще он обещал сказать, почему я.

— Варя! — чувствую, как сильно наклоняюсь вперед, всего доли секунды, но я успеваю сильно испугаться. — Ты под ноги вообще смотришь?

Покорно смотрю вниз. Коврик немного сбился, и я своим тонким каблуком его задела. Сердце бьется сильно, не могу пока успокоиться, надо отдышаться. И только сейчас понимаю, что меня обнимает Никита. Я даже шевельнуться боюсь, лишь бы он не отступил, не выпустил меня из своих рук. И все-таки не выдерживаю: поднимаю голову и смотрю в его глаза. Я могу даже рассмотреть светлые пятнышки на радужке. У него красивые губы. Еле сдерживаюсь, чтобы не провести по ним пальцами.

Если бы в начале семестра мне кто-нибудь сказал, что я буду целоваться с Никитой Ледневым, я бы даже не смеялась. Я бы предложила сразу вызвать сумасшедшему его «скорую».

Если бы мне сказали, что я сама поцелую Никиту Леднева, я бы…

У него теплые губы, даже горячие. Едва касаюсь их, чувствую его дыхание на своем лице. Он не отталкивает, но и инициативы не проявляет, просто позволяет мне делать, что я хочу. Невинный робкий поцелуй таким и остается. Но он рождает внутри непреодолимое желание продолжать. Прижаться к нему сильнее, почувствовать под своими пальцами его тело. И целовать! Целовать жадно, до сладкой боли во рту. Отстраняюсь. Боюсь посмотреть на него.

Но он не дает отойти. Наклоняется ко мне и так быстро накрывает мои губы своими, что я даже не успеваю удивиться. Это не робкий и не нежный поцелуй. Глубокий, тягучий… Чувствую, как его язык сплетается с моим… По позвоночнику током пробивает возбуждение. Он не отпускает, продолжает целовать так, словно сам остановиться не может.

…Губы уже болят, но я не могу оторваться от него. Не сейчас, только не сейчас. Руки беззастенчиво исследуют его тело — я давно этого хотела, очень давно… Наконец отпускает меня, губами прокладывает дорожку из поцелуев от щеки к шее. Не могу сдержать стона, выгибаюсь, прижимаюсь к нему сильнее. Целуй, целуй… Низ живота так скручивает, что уже больно.

Где-то громко хлопает дверь, слышен смех. Никита чуть отстраняется и тут же толкает меня в сторону, в какой-то угол. Через несколько секунд мимо нас проходят двое мужчин. А я стою и не могу дыхание восстановить. Уткнулась лбом в плечо Леднева и пытаюсь хоть немного успокоиться. Слышу, как быстро бьется его сердце под моей рукой, он тоже тяжело дышит. Вот это да! Какой поцелуй! Даже не представляла, что так бывает, до сих пор потряхивает. Ощущаю его пальцы на своем затылке, он гладит мои волосы, а другая рука на ягодицах. А мне хочется снова прижаться к нему, почувствовать жар тела, его запах, я с ума схожу от его запаха. Всегда была равнодушна, а тут…

— Идем?

Вздрагиваю от голоса. Он уже явно пришел в себя. Как обычно спокойный, отстраненный… Киваю головой, боюсь поднять голову, что я увижу в его глазах? Привычный холод?

— Варь? Посмотри на меня.

Гладит большим пальцем мою щеку. Успокаивающее так…

— Варя…

Поднимаю голову, не знаю, как сил хватило в глаза посмотреть. Глядит на меня и улыбается, снова притягивает к себе…

— Все в порядке?

А я стою, прижавшись к нему, и дышу его запахом, им дышу. Какой, к черту, порядок?! Я не в порядке, совсем нет! Чуть отстраняется, берет меня за руку.

— Идем, гости уже собираются.

По дороге подбирает клатч. Я и не заметила, как он упал.

На первом этаже шумно — много, очень много людей. В основном девчонки и парни моего примерно возраста. Точно, это же распределение грантов самым выдающимся и талантливым студентам. Я сюда сама никогда бы не попала…

— Шампанское будешь? — Никита останавливает официанта с подносом.

— Нет, спасибо. Мне просто воды.

Идем сквозь толпу, ну как идем… Через каждые два шага останавливаемся, Никита постоянно с кем-то здоровается, пожимает руки, отвечает что-то… Наверное, я бы потерялась в этой толпе, если б не Леднев. То за руку меня держит, то за плечи обнимает… Тут и еда есть?! Рядом с водой, вином стоят небольшие тарелки с канапе. Беру себе несколько, как же я проголодалась! И вздрагиваю, словно водой ледяной окатили… Поворачиваю голову: метрах в пятнадцати стоят Воронов с Мариной. Артем с каким-то пренебрежением смотрит, а брюнетка… прошлась взглядом, поджала губы. Наверное, это признание, что я выгляжу хорошо. Но ощущение дискомфорта не от них, а от мужчины, что рядом. У него глаза Никиты. Такие же светлые, красивые и холодные. Он не отводит от меня взгляда, даже не старается сделать вид, что слушает Марину, которая явно стремится привлечь его внимание. Он словно пытается прожечь, пробить меня этим взглядом. Это из-за того, что Ник тут со мной, а не с Мариной?!

Отворачиваюсь к закускам, есть как-то расхотелось. Никита вежливо слушает какого-то бородатого старичка, но я вижу, что ему скучно. Подхожу ближе, а он словно этого ждал, тут же берет меня за руку, извиняется и уводит чуть дальше от толпы.

— Как тебе тут? Хочешь, познакомлю с кем-нибудь?

— Нет. Зачем? Я же никого из них больше не увижу. — Ловлю его взгляд, хмурый такой. А вроде только что улыбался.

— Пойдем.

В следующие 10 минут я знакомлюсь с двумя профессорами: один из МГУ, другой из МФТИ, тремя победителями каких-то очень крутых олимпиад и одной тетушкой, которая оказалась главой попечительского совета фонда. И все время пока мы ходим по залу, кстати, удивительно красивому, я чувствую на себе взгляд отца Никиты. Может, мне уже кажется?

— Ник, — поворачиваюсь, как только мы остались вдвоем. — Я отойду на минутку.

Захожу в туалет. Уф-ф-ф! Как же это люди выдерживают такие тусовки! Еще не началось ничего толком, а я уже обратно в номер хочу. Осматриваю себя. Все нормально, прическа держится, лицо… Даже помада на губах осталась. Вспоминаю наш поцелуй, дотрагиваюсь пальцами до щек…

Хлопает дверь. Марина. Она удивительно красива, нет, она божественна. Черное платье в пол, оно словно обволакивает ее идеальные формы. Колье на шее сверкают так, что даже я могу догадаться, что это бриллианты. Ей не дашь 20 лет, скорее 25–27. Яркая, эффектная. Рядом с ней я просто девочка-подросток в летнем платье. Но так оно и есть…

— Милый наряд, — становится рядом, рассматривает себя в зеркало. — Первый раз в Москве?

Молчу, хочу выйти, но Марина стоит почти у двери, ей надо бы подвинуться.

— Ты меня не послушала и снова крутишься рядом с Никитой. А зря. Он не для тебя.

— А для тебя?

— Он мой, Варя. Всегда был и таким останется. С детства его знаю, он с моим братом в одном классе учился. Его родители меня обожают, у них с моими общий бизнес. А ты…

— Что я?

— Мы поссорились в прошлом году, он мне мстит, понимаешь. Если он тебя где-то нашел и отмыл, это ничего не значит. Ты не знаешь о нем то, что знаю я. И тебе это не понравилось бы.

— Тогда тебе не о чем волноваться, правда?

— Правда, — улыбается. — Через месяц он уедет. Ко мне. Не веришь, спроси его.

Отходит в сторону. Наконец, выхожу. Сразу воздуха стало больше. И тут же вижу Никиту.