— Почему? — выдавливаю из себя это слово.

— Нет ответа, Варь, — шумно выдыхает. — И подвоха нет никакого.

Снова прижимает меня к себе, зарывается пальцами в волосы и рассказывает, как случайно обратил на меня внимание из-за активности Машки, как я напомнила ему детство, как стал присматривать за мной, а я все равно попадала в разные истории.

— Шарахалась от меня, как от чумного. К себе вообще не подпускала, сбегала постоянно… Я тебя чем-то обидел тогда?

— Я тебя боялась, — признаю очевидное. — Очень боялась. И никак не могла понять, что тебе надо от меня. И напряглась, что ты всегда рядом оказывался… А ты столько всего сделал для меня… А я… За все ведь надо платить, да? И вокруг тебя всегда столько девушек… самых разных, но не таких, как я. — Снова вспомнила об Оксане и о той шатенке из бара.

— Не таких, — кивает головой. — Они не ты.

Молчит так долго, что я начинаю нервничать.

— Их больше нет, Варь. И я не хочу видеть рядом с тобой никого, особенно Исмаилова.

Вздрагиваю от этой фамилии, мне не нравится, как ее произносит Ник. Он что, ревнует? Невозможно представить, чтобы такой, как Леднев, мог ревновать. Это как-то неестественно что ли. Молча киваю головой потому, что Стас остался в прошлом и это никак не связано с Ником. Наверное, кто-то мог бы вернуть все назад или попытаться это сделать, но не я.

Четверг пролетает в каком-то удивительном, непередаваемо счастливом сне. Я заехала домой лишь для того, чтобы переодеться. Машки не было, и, судя по всему, она ночевала не здесь. Хоть бы у нее что-то путное получилось с Лехой. Ну или не с Лехой. Хочу увидеть ее счастливые глаза, чтобы они сейчас светились, как мои… Написала ей в ватсап. Сообщение доставлено, но пока не прочитано. Быстро открываю шкаф. Что бы надеть такого? Я даже не знаю, что мы будем делать дальше. Ник стоит у окна, рассматривает наше с Машкой жилище. Я побаивалась его приводить сюда. Епифанцева наведением порядка себя редко утруждала, домработница так и не вернулась до сих пор, но Леднев просто отказался ждать в машине. Предупредить Машку тоже не смогла — банально не брала трубку. Хорошо все-таки, что хоть какое-то подобие порядка. Не представляю, как бы было стыдно, увидь он Манины лифчики на комнатной двери.

— И как вы тут вместе живете? Квартира маленькая, даже кровать одна, — смотрит на меня с каким-то сомнением, и мне это не нравится.

— Нормально живем, все хорошо.

Вытаскиваю джинсы с футболкой, чистое белье и топаю в ванную. Тупо, да, но я все равно стесняюсь переодеваться при нем.

— Ты удивительно похожа на отца и в то же время копия матери.

Первое, что я слышу, выйдя из ванной. Ник держит в руках единственную фотографию моих родителей. Рассматривает внимательно, как если бы хотел разглядеть что-то.

— Это из-за глаз такой эффект, они у меня мамины, на пол-лица.

Забираю фотографию. Дело не в нем, просто не хочу, чтобы кто-то, кроме меня, касался единственной вещи, что осталась от родителей. Даже Никита.

— Да, у тебя удивительно красивые глаза, необычные, — задумчиво смотрит, но фотографию больше не трогает. — Совсем их не помнишь?

— Совсем. Маму очень смутно, скорее, образ даже. Мы идем?

Мне почему-то хочется поскорее увести Ника отсюда.

— Да, принесешь мне воды?

Мы в машине, у подъезда опять столкнулась с англичанкой. Она открыла, было, рот, увидев меня, но тут же захлопнула и даже взгляд отвела. Прошмыгнула мимо, чуть задев плечом. Скорее всего, из-за Леднева, у него такой взгляд бывает… Не то что разговаривать, исчезнуть хочется, желательно с этой планеты. Я тоже хотела бы научиться так смотреть, но тут явно генетика помогла.

— Куда поедем? Что ты хочешь?

Я не знаю куда, просто с ним хочу. Да куда угодно, лишь бы он был рядом.

— Может, в «Рио»? — неуверенно предлагаю. — Мне там понравилось.

Кивает головой, выезжаем на дорогу.

— Ты сейчас не работаешь по вечерам в «Гамме»?

Мягко ведет машину, обожаю его Volvo.

— Нет, у меня сессия ведь, еще три экзамена, один автоматом получила. А ты?

— Госы на следующей неделе. Потом на защиту в конце месяца.

— Что дальше?

Смотрю на его руки. Зачем мужчине такие красивые руки? Пальцы длинные, как у пианиста. Интересно, он музыкой занимался? Я ведь по-прежнему так мало о нем знаю.

— Заберу у отца компанию. Это главное.

— А ты уверен…

— Что отдаст? Уверен. Осталось только продержаться до августа.

По тону понимаю, как для него это важно. Неужели отец этого не видит? Или он, и правда, готов ломать всех под себя? Бабушка тоже была очень властная, только так, как она говорила, и должно было быть. Но я все равно ее любила.

— Я… Может, тебе помочь надо?

Понимаю, что глупость сморозила, но само как-то… Но он не смеется, удивительно даже.

— Просто рядом будь.

Это сон, какой-то нереальный сон. И я не хочу просыпаться, никогда!

Смотрю на экран телефона, нет, не так. Пытаюсь посмотреть на экран телефона. Сегодня воскресенье. Судя по цифрам, 8:15. Мы заснули, когда уже светало, то есть недавно. За эти дни я так и не ночевала дома, как-то не получалось. Только переодеться заезжала к Машке. Ее вообще не видела, писала лишь, что все отлично и она обязательно мне все расскажет. И вот сейчас она звонит.

— Маш?

— Варь! Ты где?

— Э, я у Никиты. Ты чего кричишь? — оглядываюсь: Леднева рядом нет, судя по шуму воды, он в душе.

— Я тоже не дома. Соседи звонили. У нас пожар! Пожар! Проводку замкнуло. В ванной! Там пожарные, Варя! Они нам дверь взломали, — тут Маня смачно выругалась — все сгорело на… — и еще раз. — Я за городом! Мне добираться два часа! Ты можешь подъехать? Пожалуйста! Я приеду как смогу. Там же все наши вещи! Варя! Ты слышишь?

— Да, наверное…

— Позвони как на месте будешь!

Отключается, а я в ступоре, смотрю на телефон. Пожар? Все сгорело? Взломали квартиру?

— Что случилось? Я даже из коридора слышал визг этой чокнутой.

Ник вытирает волосы полотенцем, и на нем нет ничего. Вообще. Только тонкая золотая цепочка на шее. Он такой… Я даже на пару мгновений переключилась, не поняла сразу, что за чокнутая.

— У нас пожар, Машкина квартира сгорела! Представляешь? — бегаю по комнате, пытаюсь одеться. — Там же все наши вещи!

— Кто-то пострадал? Епифанцева?

— Она за городом. Надеюсь, что нет.

Через 20 минут мы уже у дома. Тут не припарковаться, стоят пожарные машины, людей много у подъезда. Смотрю наверх, окна вроде целы, но темные. Особенно — в кухне.

— Идем.

Нас сначала не пускают, потом Никита кому-то объясняет, и мы все-таки входим в подъезд.

— Вы ремонт, что ли, делали? — спрашивает здоровый мужик в каске. Киваю головой, запах гари сильный, но смотрю на квартиры и стены: вроде все чисто. Поднимаемся пешком, лифт не работает. — Там вам трубы чинили, соседи сказали. Похоже, как-то проводку в ванной задели, вот и пошло замыкание. Скажите спасибо, что быстро вызвали, комната почти не тронута.

Заходим в квартиру. Прикрываю рот ладонью, чтобы не закричать. Какой ужас! Коридор весь в копоти с потолка до пола, двери в ванной по сути нет, хотела заглянуть туда, но Ник не дал, подтолкнул в комнату. А сам остался в коридоре, расспрашивал у пожарника что-то. Я в какой-то прострации подошла к фотографии родителей. Цела! До комнаты пожар не добрался, ничего не сгорело, но запах жуткий, и на многих вещах — сажа. Открываю шкаф. Вещи вроде целы, документы тоже. Деньги. Вроде все на месте.

— Собирай все необходимое. Сумка есть? — Не слышала, как он подошел.

— Зачем? — не очень понимаю, что он хочет. — Надо Машку дождаться, тут, наверное…

— Машку дождемся, не переживай. Ей еще с пожарными общаться, и не только… Варь, здесь нельзя жить.

Киваю головой. Вот и закончилось наша с Маней совместная жизнь. Стоп, а куда я пойду?

— У меня поживешь, — словно мысли мои читает.

— У тебя? А как же Машка?

— Машка найдет, где жить. Ты за нее не волнуйся. Волнуйся за того, кто будет с ней рядом.

Пожимаю плечами, а Ник кому-то звонит, успевая о чем-то переговариваться с пожарниками. Я не особо вслушиваюсь, механически хожу собираю свои вещи в сумку. Да, надо же книги сдать, они пахнут пожаром, но других у меня нет. И паспорт, конечно же. Одежда вся пропахла. Это вообще можно отстирать?!

Руки трясутся. Что же дальше? Это надо ремонт делать. Другие квартиры вроде не задеты, но кто точно знает? Долго находиться в квартире невозможно, все-таки дым и гарь есть, особенно от стиралки, и в кухне явно расплавился пластик. У меня уже голову немного ведет.

Айс забирает у меня сумку из рук и выводит на улицу. Воздух! Свежий воздух! Не могу им надышаться. Кто-то из соседей к нам подходит, что-то явно хочет сказать, но Ник тут же говорит, что все вопросы к нему, а у его девушки — стресс. У его девушки! Готова повторять эту фразу, пока язык не устанет.

Не успеваю до конца насладиться пониманием, что я — девушка Никиты, как к нам подъезжает черная машина. В ней тот же водитель, который вез нас из универа в среду. Черт, у меня же экзамен завтра!

Ник просит отвезти меня домой, не хочу никуда от него уезжать, но он усаживает меня в машину, обещает дождаться Маню и написать мне, как только все здесь закончит.

Я дома. А это уже мой дом? Да, но временно, конечно… Да. Дома первым делом отправляю все свои вещи в стирку. Надеюсь, Ник не обидится, что я воспользуюсь его стиралкой. Он приезжает только через два часа.

— Как там дела?

Проходим в зал, вижу, что он устал. А я так ему благодарна, что поехал со мной, отвечал за меня на вопросы пожарных, а потом остался дожидаться Машу.