Юлия Чеснокова - Зачётный профессор

— Это всё не важно, — выдохнула Ника, — теперь не важно. Он игрок, многие мужчины игроки. И я тоже, в какой-то степени, была таковой. Но сейчас — плевать. Я думала, что ты тоже такой, и ты, и Тимур. Ну, Баскаев-то, на самом деле, такой. Но я вижу, что есть другие, и это даёт силы не обращать внимание на плохих. Я, знаешь, говорила, что люблю плохишей, но…

— Молчи, пожалуйста, молчи! — почти отпрыгнул от неё Костя. На него накатывала истерика, редкий момент, когда он почувствовал себя слабым. Он был слаб! Глуп и туп. Во что он ввязался? Нельзя на лжи строить жизнь, нельзя! И он рад бы сейчас перейти на сторону добра, но так увяз в зле. Пусть, сам не скажет о споре, но как заставить замолчать Тимура? А когда тот заговорит — придет конец всему. — Добро проигрывает, я знаю…

— Нет, я тоже так думала, но нет, — Ника озарилась счастливой улыбкой и подошла к нему, считая, что он всё ещё полон праведного гнева на её бывшего. И это тоже, но собственная гниль Кости не давала ему дышать. — Знаешь, что я поняла? Послушай. Я бы никогда раньше не призналась тебе честно о том, что со мной было, что я думаю. Я подозревала какой-то обман с вашей стороны, от тебя и Тимура, может, он и есть, я не знаю. Я хотела сопротивляться и обыграть вас, но вот что я поняла сегодня утром. Не знаю, откуда это взялось, но вдруг, как озарение: не может проиграть тот, кто не участвует в игре. И я перестала играть. Десять лет я играла по правилам, которые обозначил недостойный соперник, жульничающий, хитрящий. Зачем-то я села за его стол, а крупье — безликая судьба, ей все равно, кому какие карты пихать. Но сегодня я спросила себя: какого черта я всё ещё за этим столом? Почему не встать и не уйти? Я так и сделала. И ощутила такую легкость! Нельзя играть с людьми, с их жизнями, со своей жизнью, а не играя, невозможно и проигрывать. Это как наблюдать, как кто-то играет в дурака, потом вдруг обращается к тебе, зрителю, и говорит, вот, ты дурак. А ты даже не брал карты. Разве почувствуешь себя проигравшим? Нет, ты почувствуешь дураком того, кто слишком заигрался.

— Ника! — воскликнул Костя и, не найдя лучшего варианта, заткнул ей рот поцелуем. Ему уже больно было слушать её правдивые и меткие слова. Он заигрался — да, они с Тимуром, но встать из-за стола не хватает смелости, потому что получится именно так: Ника и не играла с ними, не делала ставок, а они попытаются назвать обманутой её. А это она обманула их, своей честностью, прямотой и чувством собственного достоинства, которое не получилось поколебать. — Ника, я… ты… я хочу сказать, что…

Она положила ему палец на губы, сомкнув их.

— Что бы ты ни хотел сказать сейчас, я предпочитаю видеть истину в твоих глазах. Они никогда мне не врали. Поэтому лучше помолчи.

Костя проводил её до подъезда, где они снова долго и сладко целовались, не зная, как долго ещё смогут удержаться только на поцелуях, но ни тот, ни другая и не заикнулись о большем. Ника вошла в лифт и решила написать какую-нибудь милую смс-ку вслед — наконец, они взаимно поменялись телефонами, — но обнаружила пропущенный звонок от ректора университета. Он был недавним, около десяти минут назад, хотя на дворе стояла глубокая ночь. Что могло случиться? Звонить в такой час неудобно, а вот перезванивать — другое дело.

Быстрое приветствие перешло сразу к сути того, что понадобилось от доцента.

— Ника, я не буду ходить вокруг да около, — уважаемое начальство всегда говорило с ней нежнее и мягче, как с молодой, относительно него, дамой, но на этот раз голос не предвещал ничего хорошего, — мне сказали, что между тобой и одним из твоих студентов возникли… мм… неформальные отношения. Это не совсем позволительно и вредит репутации университета. К тому же, студент этот не простой человек. Вас видели вместе и часто другие студенты, работники университета… Если слухи дойдут до продюсерского центра этого юноши, то у нас будут двойные неприятности, потому что ты должна знать их систему… В общем, при всём моём уважении к тебе, понимании и… некоторой личной симпатии — ты знаешь, ты у меня на хорошем счету, — я должен просить тебя как-то разрешить эту проблему. А выход только один: вас больше ничего не должно связывать. Либо же ты потеряешь место, а его переведут в другое учебное заведение. Выбирай сама. Если карьера тебе дороже, то приезжай завтра вечером ко мне в кабинет, оформим твою командировку в Италию, туда едут преподаватели на год, обмен опытом, и всё с этим связанное. За год в Европе слухи иссякнут и забудутся. Подумай, но не тяни. И не встречайся больше с этим студентом, пока вопрос не будет решен.

Окаменевшей рукой отведя трубку от уха, Ника осталась стоять перед дверью квартиры. Выбрать между Костей и карьерой, которую она строила десять лет? Карьера, начавшаяся потому, что с ней дурно поступил мужчина и, на другой чаше весов, мужчина, который исцелил её от той серости, в которой она жила, от страхов, от безнадёги. Почему сейчас? За что на неё это свалилось? И на раздумья дан один день.

В какой момент это всё перестало быть ложью? Ника до последнего была решительно настроена обманывать и проучить этих двоих за невызывающее доверие поведение, и даже когда сказала «да», согласившись пойти с Костей, всё ещё думала о том, что водит его за нос. Но вдруг, внезапно, в течение этого замечательного вечера, она по частям отказалась от всех своих планов, как откидывающая ступени при запуске ракета, чтобы проще взмыть ввысь, возможно именно из-за встречи с бывшим. Прошлое обухом ударило её по голове, заставив прийти в себя. «Будь собой, Ника, хватит!» — крикнуло оно, подсказав, что опускаться до уровня ничтожеств не пристало умной и добросовестной женщине, а именно таковой она и была, если бы на иное поведение не вынуждали обстоятельства. Но закончилось всё звонком ректора, и теперь вообще становилось не понятно, что стоит делать, а что нет. Ника так и не смогла уснуть, даже не осознавая удачи, что на следующий день выходной, поэтому обессилить себя позволить можно. Вся оставшаяся ночь ушла на поиски ответов.

Что бы она ни выбрала для себя — это касается и Кости. Если выбрать карьеру и подниматься дальше по служебной лестнице, то это коснется его в меньшей степени, но всё-таки заденет краешком, а если она решит остаться с ним, то это непосредственно грозит проблемами и ему. А нужны ли ему проблемы из-за неё? Всё, что пока делал он, никак не касалось его жизни, ведь они залезли на её территорию, и на ней паразитировали. Становилось ясно, что не спросив Костю, определяться невозможно.

Ника взялась за телефон. Забыла включить звук! Там был ещё один непринятый от Тимура. Сейчас совсем не до него, а тому, видно, очень уж приспичило поговорить, раз впервые звонит с утра. Нужно позвонить Косте… и как начать, что сказать? Выбирай, учеба или я? Как страшно, он ведь не выберет её, наверняка не выберет, а какой женщине приятно слышать, что она на втором месте после чего-то? Нет, не надо думать за него, наперед, да и, что бы он ни сказал, хочется смотреть в этот момент в его глаза, и это не телефонный разговор. А если он в ответ спросит, что же она выбрала? Или, как любят мужчины снимать с себя ответственность, скажет «как ты, так и я», что она сделает? Глупо сидеть тут и воображаемо грызть ногти и кусать локти, нужно действовать, ехать к нему и увидеться, там и поговорить. Костя вчера сказал, когда провожал её, что с обеда будет на съёмках, в телевизионной студии. И они вновь сочиняли, как провести какой-нибудь следующий вечер. Так что можно поехать туда, в студию, и бросить карты на стол. В такой ситуации, даже если была какая-то теневая сторона поступков, Костя не сможет вихлять дальше. На кону стоит его будущее, либо с ней, либо без неё, и если человека обмануть можно, то работу, университет и деньги не обманешь. Наверное, поэтому последние десять лет Ника предпочитала иметь дело лишь с неодушевленными предметами — они не способны к интригам, в отличие от людей, в которых иногда кажется, души вроде бы тоже нет.

Узнать адрес места съёмок заняло некоторое время. Благо, существует интернет и в нем можно найти фактически всю требующуюся информацию. Ника не считала, что грядущим свиданием нарушит обещание, данное начальству — не встречаться со студентом до окончательного разбора их положения. Она ведь и не на романтическую прогулку едет, а именно для того, чтобы всё выяснить. Позвонить ли Косте и предупредить его? Зачем? Нет, фраза в трубку «нам нужно серьёзно поговорить, я еду» напряжет очень сильно и, возможно, неоправданно.

Захватив свои документы с научными регалиями, чтобы пропустили в закрома мощной крепости телевизионщиков, Ника попыталась отключиться под начитку работ Макса Вебера в наушниках. Но экономические дебри, формирование капитализма и дух реформаторской философии, послуживший началом перемены средневековой Европы, казались откровенной чушью сейчас и не шли на ум, не ложились в те отделы мозга, которые следовало. Боже, что волновало и волнует ученых! Нищие души, подумать только, копаться в проблемах мира, истории и политики, при этом не умея устроить собственную жизнь, а многие и вовсе были больны на голову. Костя был прав на самой первой лекции, когда полез в биографию Огюста Конта. Шизофреники и параноики, от одиночества и несчастий, комплексов и их компенсации, лезут в науку, чтобы самоутвердиться хоть как-то, найти себя, выглядеть умными, не будучи таковыми, что доказывают их нескладывающиеся судьбы. Не только в науку, но и политику, и в бизнес, и в искусство. Чем больше у человека амбиций и претензий в собственной сфере, тем больше понятно, что он не умеет быть счастливым и не умеет любить, а хочет только, чтобы любили его, хочет внимания, обожания, славы, власти, денег. И ведь Ника была такой ещё несколько дней назад! Занималась всей этой же дребеденью, верила, что напишет такую докторскую, которая «обличит», «изменит», «повлияет». Боже мой! И это притом, что она в себе не могла до конца разобраться, трусливо забившись в пыльные кабинеты и архивы с библиотеками, не понимая, какова настоящая жизнь и её ценности. Что в ней существует столько всего прекрасного, что на самом деле можно выйти замуж, завести ребенка или нескольких, заниматься СВОЕЙ жизнью, делая общество немного гармоничнее собственной обустроенностью. Это ли не лучший вклад? Оставить в веках своё имя на корешке книги, чтобы тебя читали неблагодарные потомки, наполовину не понимающие твоих истинных переживаний и целей, или прожить свой век, но честно, счастливо и даря настоящую себя, а не закрытую семью печатями за мудреными словами и рассуждениями. Одна или две главы аудиокниги оказались прослушанными, и Ника тряхнула головой, осознав, что ничего не уловила из неуслышанного. Зато, подъезжая к нужной станции, она уже четче понимала, что же скажет, если её спросят о выборе.