— Черт! Морт, возьми себя в руки! — Я вновь долбанул по стене, на этот раз не промазав.

Я даже имени этой соплячки не знаю, а уже планы настроил, увидев в ней ту, что умерла на моих руках, так и не став моей женой.

Но и отпустить ее сейчас… Я не смогу. Впервые мне плевать на законы и наказания. То, что девчонка оказалась в квартире и две недели осаждала неприступную крепость в лице моего племянничка — наказуемо. Он не призывал ее, это сугубо личная инициатива, которая карается. Однако…

Девушка явно неправильная нечисть. Что-то мне подсказывает, что и платой она берет совсем не души. К тому же, я привык доверять своей интуиции, она пришла в мою квартиру, гонимая эмоциями. И тут явно замешано нечто важное, нечто ценное. Может, душа смертного?

Когда я выходил из ванной, был твердо уверен в том, что данный экземпляр должны были показать совету. Ей нет места в Академии Нечисти, такие как она, должны учиться в Академии Стражей. В ней слишком развито чувство справедливости, и она контролируют свою силу. Впрочем, насколько девушка ее контролирует, я узнаю после того, как загадаю желание. И если мои подозрения подтвердятся, суккуба сменит учебное заведение немедленно. Пока ее окончательно не испортили и не развратили.

— Вот, — отрапортовала девчонка и выдвинула для меня стул. — Садитесь, дяденька Страж. И прекратите хмуриться.

Я скривился от ее обращения, а в следующий момент накинул ей второй банный халат, который зачем-то прихватил с собой из ванной. Не могу я видеть ее полуголой, так и хочется…

— Ой, а как вы узнали, что я замерзла? — удивленно улыбнулась суккуба и запахнула полы халата. — Как хорошо-то…

— Да уж, загадка века, — хмыкнул я, — на тебе три клочка, которые сложно назвать одеждой.

— Да что вы, это я еще прилично одета, — отмахнулась девушка и поставила передо мной дымящуюся кружку с кофе. — Оно, конечно, не густо, но вот кашей и кофе, я вполне могу вас обеспечить.

Кашей…

— Овсянка? — я брезгливо поморщился. Было время, когда я эту овсянку, на завтрак, обед и ужин ел. Это очень далекое время, которое лично у меня нет ни малейшего желания повторять. И откуда у меня вообще в доме овсянка взялась? Авксентий, зараза!

— Хватит кривиться, — резко бросила девушка. — Нравится, не нравится. Но это все, что есть. Пшено потом сам себе приготовишь.

— Что ты сказала?

— Я говорю, что потом себе приготовите то, что хочется, а сейчас, учитывая псов света, я могла приготовить только овсянку и кофе.

— Нет, про пшено, откуда ты знаешь, что я люблю именно эту кашу?

— Я такого не говорила, — округлила глаза девчонка. — Вам послышалась. Впрочем, оно с голодухи и не такое примерещиться. Вы, дяденька Страж, жуйте кашку. Она жуть какая полезная. Честно-честно.

— Имя!

— Вольдемар, — вздрогнув заявила она.

— Не мое, твоё.

— Эйлина…

— Мэйлина…— потрясенно выдохнул. Все-таки это она!

— Нет-нет, меня зовут Эйлина. Эй-ли-на, — проговорила по слогам. — Но я предпочитаю просто Лина. А то… имя дурацкое. Так и хочется крикнуть: — Эй, Лина!

Чтобы не выдать своего волнения, сунул в рот ложку с кашей.

Не знаю почему Лина меня не помнит. Может, не так сильно любила, как думала?

Горечь разлилась по телу, если все так, то… А к чертям! Она была обещана мне Небом и душой!

Помнит, не помнит, вспомнит или нет, но…

— Рассказывай.

— Что рассказывать? — невинно уточнила она.

— Как ты дошла до жизни такой, — я неопределённо кивнул, имея ввиду вымытую до блеска кухню и прочие комнаты.

***

Эйлина Зейран

— Как ты дошла до жизни такой, — непонятно чему кивнул мужчина.

Я как бы не привыкла жаловаться. Я вообще не жалуюсь. Оно, конечно, выгодно иногда. Например, написать доноску на особо бессовестных бесовок, или выклянчить для себя лучшие условия практики, надавив на жалость. Но… сейчас со мной что-то странное творилось.

Вольдемар этот не страдает слуховой галлюцинацией, ибо я точно про эту пшенку сказала, но откуда у меня такие познания? Нет, вот если бы мы его в академии на лекциях проходили, как того же Ставра, я б точно могла сказать, что вот он любит стейк и ребрышки барбекю. А этот, Страж…сильный, но неизвестный. Собственно, никто из Стражей, о которых мне хоть что-то известно, про пшено ни слова не говорил и замечен за поеданием оного тоже не был.

В общем, есть о чем задуматься. Я и так как странно реагирую на этого мужчину. Ну помимо сексуального подтекста. К примеру, вот сейчас, после его слов, мне вдруг захотелось забраться на его колени, взъерошить копну черных волос и положить свою голову на его плечо, а затем начать жаловаться.

Да я никогда в жизни не жаловалась! Еще и таким способом, который почему-то кажется знакомым. Словно я у него всю жизнь на коленях просидела и вечно ныла о несправедливости бытия.

Бред!

И как он меня там назвал?

Мэйлина? Красиво, между прочим, куда лучше Эйлины.

Кариса и ее прихлебатели первый год в академии вечно меня подкалывали, постоянно крича: Эй, Лина!

Словно я официантка в захудалом придорожном кафе.

Бесило это! Так бесило, что иной раз хотелось подойти и ка-а-ак дать подзатыльника, чтоб все мысли из головы выветрились.

Но…я не привыкла жаловаться. А потому задавила сиюминутное желание на корню и мило улыбнулась.

— Я умею проигрывать и признавать поражение. Я хоть и молодая нечисть, но далеко не дура. Пытаться выбить из вас желание равнозначно тому, чтобы очнуться в пасти псов света. А посему, давайте, в канун Нового Года, сделаем друг другу подарок? Вы забудете о том, что я сюда вломилась, а я буду молчать о том, что видела?

— Вот если бы еще и Авксентий молчал, — хмыкнул Вольдемар и в один глоток допил кофе, — может быть, я бы и согласился.

Да, косяк с моей стороны позабыть о таком свидетеле.

— Дяденька Страж, я ж это, порядочная нечисть. Ну мало ли чего ангелку перед большим праздником привиделось. Его слово против вашего?

И снова улыбаюсь. Он так-то племянник, не думаю, что рот открывать будет. Дядя вряд ли его по головке за такое погладит.

— А что, если у меня есть желание? — вдруг заявил Страж и уставился на меня.

Да так уставился, что у меня вдруг все поплыло перед глазами, в груди что-то защемило и так жарко стало, что я полы халата распахнула.

— Я не об этом, — хмуро уточнил он, глядя на открывающийся вид.

— Мне просто жарко, — огрызнулась я. — Я хоть и суккуба, но…

— Порядочная. Я это уже слышал.

— Вы сейчас серьезно? — надежда она такая, дохнет последней. И то в том случае, если ее арматурой добивают. — У вас правда есть желание, которое я могу исполнить посредством контракта?

— Есть, — кивнул он. — Ночь в моей постели.

И я сглотнула. Не то, чтобы я боялась близости с мужчиной. Совсем нет. Ну посудите сами. Во-первых, место, где я росла не отличается благочестивостью и стойкой моралью. Во-вторых, моя истинная сущность и натура. Я суккуба! Видеть разврат с детских лет — в моем случае, нормально. Подпитываемся мы этим. Точнее той колоссальной энергией, что выбрасывается при соитии двух, опьяненных страстью, существ. Заметьте, я говорю о страсти и совершенно молчу о любви.

А ведь именно ее мне-то и хотелось. Вот почему я никогда не заходила до конца. То есть, все эти предварительные ласки, поцелуи — они входили в нашу практику с инкубами и прочей нечистью. Но вот проникновения — я никогда не допускала.

Звучит ужасно, но как есть.

И теперь, у меня есть выбор — согласиться на ночь с этим невероятно красивым мужиком, хотя, положа руку на сердце, могу сказать, что видела и красивее, или уйти восвояси и проиграть спор.

Нечисть внутри меня ликовала. Разум в голове протестовал, а сердце, а сердце вдруг ухнуло в пятки, да там и осталось. Потому что, потому что перед глазами вдруг встала такая жаркая сцена со мной и ним в главных ролях, что я покраснела!

Я! Покраснела! Позор на мою голову!

— Ты спишь в моей постели, я плачу тебе по контракту. — Тем временем напирал Вольдемар. — Ну что ты краснеешь, детка. Или никогда с мужчинами не спала?

— У нас если мужчина просто спит с красивой женщиной, то он — импотент. — Огрызнулась я.

— Так ты секса боишься? — лукаво усмехнулся Страж и медленно поднялся из-за стола.

Теперь полы халата распахнул он. — Или я тебе не нравлюсь?

— Не поняла, это кто тут кого соблазнять должен? Прекратите!

И не понятно кому я кричала о прекратите, сама вот с жадностью уставилась на его тело. Рельефные мышцы, вереница кубиков на животе, гладкая, немного блестящая кожа.

Я опять сглотнула и поймала себя на мысли, что мне просто не терпится к нему прикоснуться.

«Блин, Линка, соглашайся» — ворчал внутренний голос. — «Какой экземпляр! Какая перспектива! Да никто не сможет похвастать, что его девственности Страж лишил! Ты — первая будешь! Мама станет тобой гордиться!»

Вопреки воплю внутреннего голоса, я такой перспективе не обрадовалась. Ну его, гонки эти, кто кому и чего больше должен или смог. Я сама по себе и умница, и красавица, и нечисть замечательная.

— Твое решение? — поторопил меня Вольдемар.

— Загадай желание, милый! — обольстительная улыбка, хриплый, чарующий голос и кодовая фраза, с которой перед нами в воздухе проявляется свиток. Тот самый контракт, по которому я должна исполнить одно желание хозяина квартиры на улице Первомайской.

Теперь точно ошибки нет, раз он светится, желая записать все, что произнесет мужчина.

***

Я нервничала. Очень сильно нервничала и залпом глушила уже третий бокал шампанского. Торжественная часть бала давно завершилась и начался лютый беспредел, ну это как я его называю. Хотя, по большому счету, ничего крамольного не происходит.