– Господиииии, – заныл, будто от боли, мгновенно проснувшийся мужчина.

– Господи, господи, – захихикала дуэтом парочка.

А парень в куртке резко распрямился и откинул капюшон. Аля, глянув на незнакомца, онемела от ужаса. Лица у парня не оказалось: отсутствовали глаза, нос, рот, а места, где они должны были находиться, оставались ровными, покрытыми той же сероватой кожей, что и вся поверхность «лица». Но при этом «лицо» было не лишено мимики, и гримаса, которая искажала его, безошибочно была расценена Алей как гнев.

Парень словно подал команду, и остальные пассажиры странного поезда стали медленно приближаться к Але. И у всех, всех до единого, были такие же пустые «лица». Аля окаменела от ужаса, не смогла ни закричать, ни пошевелиться. И в этот момент из динамиков грянул долгожданный голос машиниста:

– Следующая остановка – ад!

В тот раз Аля проснулась и еще долго лежала в постели, боясь выпростать из-под одеяла руку, чтобы зажечь свет. Тишину нарушало ее частое и громкое, как после пробежки, дыхание, а лицо неприятно холодил стекающий со лба пот. К сожалению, тот кошмар оказался первым и далеко не последним. И пусть действие в следующих снах происходило в других местах, сюжет оставался тем же: Аля оказывалась в одиночестве в каком-нибудь знакомом месте (однажды это была школа, потом – круглосуточный продуктовый магазин, затем – автобус), удивлялась пустынности, но тут помещение начинало заполняться людьми без лиц. Аля искала выход, но никогда его не находила.

Сегодня ей приснилось, будто она вошла в лифт, и только когда уже закрылись двери, поняла, что находится в толпе людей-призраков. Самым худшим оказалось то, что в этом сне призраки дотрагивались до нее. Аля, проснувшись и встав под горячий душ, еще долго не могла избавиться от ощущения ледяных прикосновений.

После третьего подобного сна ей подумалось, что неплохо было бы обратиться к кому-нибудь за советом. Что могло нарушить здоровый сон и породить кошмары? Усталость, тревога, глубинные страхи? После пятой плохо проведенной ночи Аля почти утвердилась в мысли, что ей необходима помощь. И сейчас, без аппетита жуя на завтрак безвкусные мюсли с обезжиренным кефиром, она размышляла о том, у кого попросить помощи. Поначалу девушка собиралась проконсультироваться у школьного психолога Веры Сергеевны. Но, робея перед этой холеной и немного холодной дамой, все откладывала и откладывала разговор. А вчера Але попалась на глаза газета с объявлениями. «Потомственная ведунья Диана... Предсказание по картам Таро, разгадывание снов...» Алевтина никогда не обращалась ни к гадалкам, ни к знахаркам, ни к экстрасенсам, более того, считала их всех шарлатанами. Но сейчас ее соблазняло умение этой ведуньи разгадывать сны. Да еще подкупало то, что телефон, указанный в объявлении, показался Але знакомым. От номера ее домашнего телефона его отличала лишь последняя цифра. Значит, потомственная предсказательница должна проживать в том же доме, что и Алевтина. Ей вспомнилась волоокая и черноволосая красавица, с которой Аля пару раз встретилась в подъезде.

Доедая свой скудный завтрак, девушка решила, что сегодня обязательно позвонит по указанному в газете номеру, и принялась собираться на работу. Сборы были недолгими. Алевтина надела любимое трикотажное платье, торопливо прошлась по лицу пуховкой с пудрой и так же небрежно мазнула щеточкой с тушью по коротким ресницам. Повседневный макияж завершен. Затем пригладила щеткой полураспущенные «химические» кудри, отметив, что надо бы после зарплаты записаться к парикмахеру, чтобы либо состричь отросшую «химию», либо сделать новую. Сунула в портфель пачку ученических тетрадей с проверенными сочинениями и, приоткрыв дверь в соседнюю комнату, шепотом сказала:

– Ма, я пошла!

В ответ Аля услышала утреннее благословение. Мама уже давно проснулась, но, как обычно, не выходила из своей комнаты, чтобы не мешать дочери собираться. Она вставала уже после того, когда за Алей закрывалась дверь, и начинала свой день, заполненный домашней работой, с похода в магазин за свежим хлебом.

Алевтина вышла на площадку, заперла за собой дверь и повернулась к лифту. Тот неожиданно, будто она успела его вызвать, распахнул двери, постоял, ожидая. Но едва девушка приблизилась к кабине, закрылся и порожним поехал вниз.

– Опередил, что ли, кто меня? – озадаченно пробормотала Алевтина.

В ожидании, когда погаснет кнопка, девушка услышала, как этажом выше хлопнула дверь, и мгновением позже раздался визгливый голос Зинаиды Львовны. Соседка с шестого этажа отличалась склочным характером. Вот и сейчас она громко, на три ближайших этажа, выражала возмущение тем, что сосед-подросток Вовка из квартиры напротив опять набедокурил. Ехать вместе с соседкой в лифте и выслушивать ее жалобы Але не хотелось, поэтому, так и не дождавшись, когда погаснет кнопка и можно будет вызвать лифт, девушка стала спускаться по лестнице пешком.

По дороге в школу Алевтиной вновь овладели сомнения, стоит ли звонить по объявлению в газете или нет. С одной стороны, девушке хотелось покончить с чередой кошмаров, портящих ей настроение и выпивающих силы, с другой – сомневалась, обращаться ли с этим делом к гадалке? Ведь в объявлении не было указано, что ясновидящая избавляет от кошмаров. Она берется лишь за разгадывание снов.

С такими мыслями Аля пришла в школу, поднялась на второй этаж, на котором находилась учительская, и вошла в дверь. В комнате никого не оказалось, хотя, как правило, в этот час здесь обычно уже находилась Тамара Степановна, учительница математики. В первый момент Аля удивилась, найдя учительскую пустой, но потом вспомнила, что по пятницам у математички уроков нет. Это обстоятельство и разрешило Алины колебания. Прикрыв дверь учительской, девушка вытащила из портфеля газету с обведенным красной ручкой объявлением и подошла к телефону.

– Да-а? – после нескольких долгих гудков отозвался женский голос – тягучий, сладкий, будто мед.

Услышав его, Аля явственно представила себе черноволосую красавицу с томной поволокой в темных глазах. Свою соседку. Алевтина сделала глубокий вдох и, стараясь, чтобы голос не дрожал от волнения, спросила:

– Скажите, вы и вправду разгадываете сны?..

* * *

К утру на телефоне у Ильи оказалось пять сообщений от Лены почти одинакового содержания: девушка ставила условия, угрожала разрывом, ругалась. Похоже, она так и не ложилась спать, увлеченная эсэмэс-атакой: сообщения отправлялись примерно с разницей в час, и последнее пришло уже под утро. Илья недобро усмехнулся, подумав о том, что Ленка, похоже, за эту ночь довела себя до истерики. Сама виновата! Он же, в отличие от нее, спал так крепко, что не слышал писка мобильного, извещающего о принимаемых сообщениях.

Но, однако, что делать с Леной и ее ультиматумом, Илья так и не решил.

Завтракать не хотелось, он выпил лишь растворимого кофе – на ходу, лавируя по квартире с чашкой. Возле старого трельяжа, на тумбочке перед которым были выставлены еще бабушкины сервизы, Илья задержался, отрешенно думая о том, что надо бы поменять мебель. Деньги на это имелись, он неплохо зарабатывал, но прошло уже пять лет после смерти бабушки, а обстановка квартиры оставалась прежней. Словно Илья и не являлся владельцем «однушки», а приехал к бабушке в гости и задержался.

Пора бы уж что-то сделать в квартире... Мебель новую купить. Лена уже давно ему говорила о необходимости капитального ремонта и даже предлагала услуги знакомого оформителя интерьеров. По словам девушки, «однушку» можно было бы преобразовать в просторную «студию».

Лена... Что с ней происходит в последнее время? Раньше она не была такой капризной. Шла на компромиссы, в чем-то ему уступала. Но в последнее время ей будто вожжа под хвост попала, девушка все чаще стала истерить, ставить условия, угрожать, как этой ночью, разрывом. Друг Денис высказал свою версию по поводу ее поведения: предположил, что девушка «заждалась» в статусе подруги и хочет от Ильи решительных действий – женитьбы.

Жениться Илья не был против, но тянул с предложением. Ему казалось, что подходящий момент еще не наступил. Вот сделать бы в квартире ремонт, прежде чем приводить сюда молодую жену! Лена, похоже, разгадала «предлог» и, видимо, поэтому настаивала на срочности ремонта.

– Ладно, пусть будет ремонт! – решился Илья, рассматривая чашки в крупный горох. – Посуду отвезу к родителям. Мебель, к сожалению, уже такая древняя, что на нее вряд ли кто-то позарится. Придется выкинуть. И, так и быть, сделаю Ленке приятное, приглашу ее знакомого дизайнера. Посмотрим, что он предложит. Может, и в самом деле сделает из этого «бабушкиного сундука» что-то современное и стоящее.

Илья отнес пустую чашку на кухню, вернулся в комнату и достал из шкафа деловой костюм. Как же он ненавидел эту представительскую «робу»! Пиджак, галстук, рубашку и быстро мнущиеся брюки... Как не любил и офисное здание-«стекляшку», в котором сейчас проходила большая часть его жизни. Серый ковролин, узкие коридоры и комнатки-кладовки, в которых работало по три-четыре сотрудника, столы с глухими перегородками, отсекающими и без того крошечное пространство. На такое офисное существование, которое Илья даже не называл жизнью, тратилось втрое больше сил и энергии, чем он расходовал в юности во время сложного и долгого перехода. Даже неплохой заработок уже так не радовал, как раньше. Илье в последнее время начинало казаться, что однажды он умрет от асфиксии без свежего воздуха, адреналина и пьяной свободы. «Кладовки» все больше и больше напоминали ему тюремные камеры, серый ковролин – мертвый бетон, служба безопасности – надсмотрщиков, костюм – робу. Он уже казался себе заключенным, приговоренным к пожизненному сроку.

«Сделаю ремонт в квартире и смотаюсь оттуда на фиг, – решил Илья, надевая галстук с чувством обреченности, будто накидывая на шею петлю. – Сбережения кое-какие есть, на первое время хватит. Вначале – в горы. А потом – думать, что предпринять дальше».