- Что она тут делает? – грозно спрашивает он. Его голос отталкивает меня от операционного стола.

- Будет ассистировать.

- Нет. – отрезает он. - Вон!

- Ал…

- Выйди отсюда, тебе здесь не место. – впервые слышу грубость от него. Лицо Алана изменилось, теперь я ощущаю его частью Майлза и Луки. Такой же дикий психопат, как и его друзья.

В его глазах столько ярости, что у меня в доли секунд начинаются подгибаться ноги.

Я послушно выхожу со слезами на глазах, сглатывая обиду. Его можно понять… можно.

Подбородок дрожит и из-за пелены слез трудно различить что-либо.

Они никогда не будут доверять мне после того случая; постоянно напоминают о моем проступке. Если я им не приятна, то почему я здесь? Из-за чувства вины за убийство брата?

Выйдя в коридор, я сразу же ощущаю его присутствие: интуитивно кожей, по запаху его парфюма с нотками цедры лиметты, который врезался в мою память. На меня давит его присутствие. Ноги врастают в пол, как корни дерева в недра земли.

Поднимаю голову, облизывая пересохшие губы. Во рту становится сухо, язык прилипает к небу. Энергетика мужчины парализует.

Майлз так близко. Стоит передо мной в рубашке и брюках, смотрит горящими глазами, не говоря ни слова. Внешне он совсем не изменился за этот год, время не трогает этого мужчину. Зверь. Волк. Зале. В моей голове эти слова синонимы.

Божечки мой, что же происходит со мной. Когда это произошло?

Смотрю на него, а меня нутро выворачивается, сердце обливается кровью.

- Привет. – говорю я, не решаясь даже пошевелиться. Мне становится зябко. Душно. Чувствую себя ничтожно маленькой рядом с ним.

- Привет. – коротко. Хлестко. Безразлично. Самое холодное приветствие из всех, что я слышала в своей жизни. Физически ощущаю стену между нами. Таким «привет» можно превратить человека в ледяную статую.

- Все будет хорошо. Кровотечение остановили. Алан уже приступил к извлечению пуль. – зачем-то говорю я ему, пытаясь вызвать его на разговор. Майлз лишь кивает, шумно вбирая в себя воздух, и опуская взгляд. – Я хотела поговорить с тобой…

Только сейчас замечаю, что на его белоснежной рубашке есть кровавые пятна. Его или Захара? Рассматриваю их округлившимися глазами.

- О чем? – разговор вызывает в нем только неприязнь. Мужчина еле сдерживается, так зачем я ищу его внимания?

Весь вид Майлза говорит, что я ему противно или только по неведомым мне причинам он еще продолжает со мной говорить.

Нужно радоваться, что я освобождена от его оков. Я же мечтала об этом!

- Майлз, я слышала. Это так ужасно! Ты сам как? – Арина просто бежит и чуть ли не вешается ему на грудь, ласково разглаживая складочки рубашки. Глядя на ее руки с красным лаком на ногтях на его плечах мне становится больно. Физически. – Ты сам ранен?

- О чем ты хотела поговорить? – Майлз смотрит мне в глаза, словно не замечая Арины, у меня слова застревают в горле. Приходится в карманах брюк сжать руки в кулаки, чтобы не заплакать при них.

Рыжая значит теперь с ним. Они вместе. Приятная пара. Майлз недолго был одинок. Возможно, когда я жила с ним, он уже был с ней. С его властью и возможностями зачем теряться?

Бабник. Такой же, как и все.

Да и вообще, это не моё дело.

- Хотела спросить, как снять браслет. – не решаюсь при Арине озвучить то, что хотела.

В глазах Майлза мелькает опасный огонёк, вот только – что он значит?

- Я пришлю к тебе Лео, он поможет решить этот вопрос.

Все это время Арина держит свои руки на его плече, показывает - кому он принадлежит. Ее грудь слегка касается его руки, ненавязчиво и интимно. Так обтираются о первых встречных.

- спасибо. – выдавливаю из себя и убираюсь прочь.

Когда я уже остаюсь одна, то поддаюсь эмоциям. Горячие слезы катятся по моим щекам, обжигая кожу. Меня накрывает истерика. Неизвестное, необъяснимое чувство душит меня.

Когда я уже остаюсь одна, то поддаюсь эмоциям. Горячие слезы катятся по моим щекам, обжигая кожу. Меня накрывает истерика. Неизвестное, необъяснимое чувство душит меня.

Почему мне так больно и обидно?

Я должна же радоваться?

За этот год я ни разу не написала и не позвонила отцу, очень часто думала о нем, но так и не решилась. Никто не запрещал мне с ним общаться, но я все равно даже весточки ему не отправляла, в глубине души я была на него обижена. За то, что хотел продать меня Алиеву. Для него деньги были важнее счастья дочери. Такое трудно принять и тем более простить.

- Аня, что с тобой? – мягкий голос Кирилла отрывает меня от мыслей. Парень подходит ко мне и обнимает меня со спины. – Ты чего плачешь? Это был твой знакомый?

- Да. – говорю я, вытирая слезы и заставляя себя успокоиться.

- Уверен, что все будет окей. Алан лучший… Это он, тот самый мужчина, да? - Кирилл поворачивает меня к себе лицом и заглядывает в мои красные глаза. – Ты и вправду проблемная.

Его шутка заставляет меня улыбнуться, но отвечать не хочется совсем.

_________________________________________________

Я пытаюсь работать, заставляю передвигать ноги, не думать о Майлзе, который все еще в больнице. Он долго сидит с Ариной у операционной, после чего уходит в кабинет Алана. С ней.

Мне не дают отвлечься Белки, которые постоянно шепчутся о нем.

- А ты видела жениха Арины? Охренительный мужик. Где такого найти? Мечта! Я бы такому сразу дала и потом сделала бы все, чтобы удержать рядом со мной.

- Да, весь в Brioni. Наверное, богатей, а Арина шифруется. Ходит вся такая скромная, ни слова о нем. Как можно молчать о таком красавчике?

- О счастье молчат! Может быть он жадный? Не даёт ей деньги?

- Да нет, от него такой тестостерон исходит!

- Ну да, у него точно в штанах все как надо!

- Вы знаете, что такое обсуждать неприлично? – не выдерживаю я. У меня не получается заполнить медицинские карты, потому что эти курицы щебечут под ухом. Они вообще не заботятся о том, что вносят в карты. Но больше меня выводит из себя их обсуждение Майлза.

- Не завидуй, замухрышка. У тебя просто личной жизни нет. Вон, тебя Кирюха отшил, ходишь – бесишься. Тебе такой мужик, как у Аринки, никогда не светит!

Захлопываю карту, собираю все, что нужно заполнить и молча ухожу, не желая вступать в полемику. Пусть говорят за моей спиной, что хотят, мне безразлично их мнение. Но слушать их бред не могу, не сегодня. Слишком больно.

Нужно скрыться, забиться в какой-нибудь угол, чтобы меня никто не мог там найти. Зализать там равны и выйти с гордо поднятой головой.

И главное, чтобы в этом углу я не могла столкнуться ни с Аланом ни Майлзом. С первым мне не комфортно после ситуации в операционной, а со вторым мне всегда не комфортно.

Сажусь в пустом кабинете для перевязок. Вряд ли сюда кто-нибудь еще придёт. Время позднее, в такое время никто не делает перевязки. Почти ночь. Усаживаюсь за стол и принимаюсь заполнять карты. Погружаюсь в работу с головой, вытесняя переживания, разъедающие меня изнутри.

Моя жизнь напоминает шторм, приходится постоянно балансировать, чтобы выжить и не сойти с ума в этом водовороте эмоций.

- Почему ты работаешь тут?

Я вздрагиваю и ставлю жирное пятно в карточке. Несколько секунд смотрю на него вопрошающе, не понимая, как это получилось.

Меня слегка потряхивает от этого голоса, оборачиваюсь и смотрю в ЕГО глаза. В них я вижу свою сгорбившуюся фигуру.

Майлз стоит в проходе за моей спиной, скрестив руки. По блеску его глаз понимаю, что он выпил, но не так много, чтобы быть пьяным.

Его рубашка расстегнута до груди, показывая мускулистую грудь и тёмные волосы на ней. Я еще помню их жесткость.

- Тут никто не мешает. – сипло выдавливаю я, стараясь оторвать от поросли на его теле.

- Я пришёл за бинтами. – говорит он и заходит внутрь. Стоит ему войти, как в комнате становится тесно и душно. Мне становится не по себе.

Майлз открывает шкаф и достаёт эластичные бинты из него. Он хорошо ориентируется в больнице.

Вдыхаю его парфюм и низ моего живота скручивает спазм.

- На самом деле я хотела попросить прощения. – начинаю говорить, чтобы мне стало легче. Очень долго я носила это в себе. – Я не хотела тебя травить… клянусь не хотела. Поехала туда, потому что хотела сбежать, не думала, что мне всучат отравленный торт. Я растерялась, не знала, что с ним делать, а когда решила его выбросить… Появилась Яна, она не знала ничего о торте… И все так получилось. Мне так хотелось попросить у тебя за это прощения.

Майлз замирает. Не вижу его лица и даже не могу предположить о чем он думает.

Но мне стало легче. Я извинилась перед ним за свой поступок.

Мужчина оборачивается, сжимая бинты с такой силой, что у него белеют костяшки на пальцах. От него исходит сила, заставляющая меня нервно сжаться и возжелать провалиться вместе со стулом в преисподнюю.

Я лишь вжимаюсь в стул, боясь его гнева.

- Прости меня. – говорю еще раз. По моим щекам снова начинают течь слезы.

Майлз не говорит мне ни слова, делает несколько шагов ко мне, оказываясь невыносимо близко. Его шероховатая рука прикасается к моей щеке, большим пальцем он стирает слезу. Неожиданная ласка заставляет меня потереться о его руку щекой, урча как кошка.

Почему-то его касание будоражит меня, словно я давно ждала этого. Выдыхаю, издавая стон.

Внутри нарастает какое-то возбуждение.

- Лео снимет с тебя браслет завтра. – он резко одергивает руку будто обжегся и выходит, не прощаясь, так быстро, что мне кажется, что его и не было в этой комнате.

Только щека горит, напоминая об этой ласке.

Я прикладываю руку к щеке, ощущаю дикий жар.

После ухода Майлза я еще долго сижу, прислушиваясь к своему сердцебиению. Кажется, когда моё сознание стало единым и пропала Яна, я стала непроизвольно испытывать те же чувства, что и она. Как еще можно объяснить мою потребность чувствовать этого мужчину?