Заявив это себе весьма решительно, глядя в отражение, Алена наконец-то выключила воду и пошла пить кофе, без которого ей точно не проснуться сегодня.

Кажется, он вообще не спал. Плохой расклад, учитывая предстоящее судебное заседание, да и конфликт с Петром набирал обороты, поскольку Николай собирался принять сторону Маши в грядущем семейном скандале. Что буря разразится — сомнений не имелось. Он достаточно хорошо знал и брата, и сестру, чтобы понимать — случившееся на благотворительном вечере не забудется. К тому же, стоило разобраться с тем, что там у Маши с Горбатенко. Сложно было утверждать что-то точно, однако Коле показалось, что дело не только в деньгах для сирот… Хотя… хотя. У него не было фактов, а зацепки минимальные. Николай же предпочитал делать выводы тогда, когда что-то точно знал. Так же собирался поступить и в этой ситуации.

В общем, у него имелось тысяча и еще десяток проблем и вопросов, над которыми стоило размышлять. А вместо этого Николай всю ночь думал над тем, как у него хватило силы воли оторваться, отлепить себя от Алены и уйти, просто бросив на прощание «пока»? Как?! Он не знал… И фактом было то, что больше всего он хотел бы вернуться назад и продолжить.


Матерь Божия! Какая же она была горячая! Как может быть настолько горячей женщина, затянутая в синее платье? Ради бога! Синее частенько выбирали адвокаты и прокуроры, спокойный, холодный цвет… На Алене это не сработало, однако. Огонь! Синее пламя! И его поглотило с головой.

Может, стоило уйти еще когда подали десерт? Когда он еще даже не попробовал, какой жаркий, влажный и сладкий у Алены рот…

По-хорошему, ему и сам десерт трогать не стоило. Но, гром его разрази! Именно Коля первым потянулся к этому их гребанному тирамису, когда тарелку поставили на стол, зачерпнул полную ложку и… поднес к губам Алены.

Это было ошибкой. Как и весь этот чертов вечер! Как и все его слова, слишком уж выворачивающие перед ней душу Николая. То, что не стоило показать, потому как не было шанса на продолжение… А он не смог на тормоз в мозгу нажать. Подкорка сработала первая, желая еще больше для этой женщины сделать.

И Алена взяла угощение. Пусть и было видно, что еще в себя не пришла от его заявления, что удивлена таким поступком… Но чуть наклонилась и, мягко раскрыв свои греховно-красные губы, сняла десерт с ложки, язычком подхватив крошки…

Дерьмо! Почему она не работает на него, секретаршей, к примеру?! Николай бы просто не выпускал тогда Алену из своего кабинета… Она бы просто могла жить под его столом… Потому что — да, он долбанный мудак! — сразу эти губы на себе представил. На своем члене, который, казалось, вот-вот взорвется от притока крови из-за бешенного возбуждения. На своих собственных губах… Блин! Он хотел бы весь перепачкаться в этой ее алой помаде, везде, где это только возможно, и в ответ узнать на вкус все ее тело, чтоб ни одного уголка не пропустить… Чтобы слизать эту чертову помаду с ее губ и проглотить!

Мысли и фантазии не для ресторана, конечно. И, наверное, они слишком ярко отражались в его глазах, потому как глотнуть угощение Алене было сложно, он заметил. Да и краску румянца, выступившую на ее щеках, увидел. Возбуждения… и с толикой смущения, кажется. Наверное, только благодаря этой смущенной ноте он и не повалил ее на стол прямо там, посреди тарелок, не стал языком исследовать все, что скрыто под этим бесовым синим платьем! Алена — это Алена. И он знал, что она за женщина. Знал ее принципы и отношение к жизни. За них и уважал, из-за них и дурел от нее… Она была достойна куда большего, чем быть попользованной вот так, практически пошло, там, где есть риск быть пойманными с поличным.

Но, черти его подерите, ничего не могло удержать Николая от того, чтобы вновь набрать полную ложку тирамису и опять поднести к этому ее ох**нительному рту.

А вот провожать ее до квартиры не стоило точно. Вообще вылазить из машины не следовало, когда домой ее привез. Но нет же, поперся… дебил! И все его доводы, барьеры, сдерживающие причины рухнули, когда Алена на пороге обернулась и посмотрела в глаза, уже даже приоткрыв рот, чтобы что-то сказать. Возможно, кофе угостить его собиралась? Этого Николаю уже не узнать.

Потому что он, сам не поняв когда успел, обхватил талию Алены, сжав второй рукой ее затылок, и буквально набросился на ее чертовы красные губы… Словно оголодавший и вообще не ужинал, а теперь этой помадой пытался наесться. И самой Аленой по ходу тоже.

Он не был в курсе, думала она сопротивляться или нет. Даже если подобные мысли и мелькали у Алены, он ей просто шанса не дал, кажется. Накатило то, чего всегда рядом с ней опасался — дикость та, безумие. Когда «ЕГО» и надо получить здесь, сейчас, сразу, и ничье больше мнение не играет роли.

Притиснул к себе всем телом, скользнул по этой обжигающей голой коже на ее спине, надавил на голову, чуть иначе повернув, ворвался в рот Алены языком — и одурел, когда она застонала, открывшись ему навстречу по всем фронтам: губы распахнулись, мягко уступая, пропуская его внутрь уже без сопротивления. Все тело Алены словно обернулось вокруг него, а одной ногой она обхватила его ноги, и Николай тут же воспользовался этим, подхватил ладонью под ее обалденную задницу, притиснул самый горячий уголок к своему паху, пожар в котором за этот вечер ни разу не спал…

Алена вновь застонала, обхватив своими руками его за шею. Он точно сумел застать ее врасплох и проникнуть под все слои защиты. Интересно, а под платье заберется?..

Эта мысль в голове и отрезвила. Он не собирался доводить до этого. Потому что понимал, чем все может закончиться. Они были слишком разными. И меньше всего на свете, Николай хотел бы обидеть Алену или причинить ей боль. А такой расклад казался весьма вероятным.

Именно потому, *рен знает из каких недр вытащив силу воли, он отлепил себя от нее, словно умирающий от жажды от колодца отползал, ей-богу! Напоследок еще раз мягко, воровато прижался губами к скуле. И просто ушел, даже ни разу не развернувшись. Потому как понимал — один взгляд на Алену, горячую и жаркую, с влажными губами после его поцелуя, со смазанной красной помадой… Он сорвется. И тогда уже никто и ничто его не остановит. А это не то, что он ей обещал или хотел бы для Алены. Своими же желаниями Николай готов был пожертвовать ради этой женщины.

И вот сейчас у него заседание суда через час, а Николай мало того, что всю ночь вспоминал их «прощание», так и сейчас собраться никак не мог, непривычно изводя себя сожалениями о том, чему не суждено сбыться. А проиграть сегодня раунд в суде он не мог, так что надо бы выпить крепкого кофе и вытряхнуть мозги из той задницы, куда они провалились еще на благотворительном вечере, одуревшие от самой идеи об ужине с Аленой.

ГЛАВА 6

через неделю

— Ну вы дали, конечно, — Алена заставила себя легко рассмеяться в трубку, болтая с Машей. — Правда, я думала, что вас раскусят еще после вечера. Но то, что ты вчера в суд явилась и всем в нос ткнула, что за Олега… Даже до меня уже слухи дошли о роковой страсти губернатора и Марии Коваленко, — поддела она подругу.

Рабочий день тянулся медленно, вообще нелегким выдался в этот раз. И вроде уже время клонилось к полднику, а Алена присела первый раз. И тут как раз звонок подруги.

— Да уж, напряжения хватило, да и в городе будет, о чем поговорить, — поддержала ее смех Маша.

Но Алена чувствовала, что и она устала, в голосе подруги утомление сквозило просто.

— Маш, а кроме шумихи, все нормально? — насторожилась она, даже в кресле села ровнее.

— Нормально… — казалось, Маша задумалась, помедлила мгновение. — Но, думаю, что мне надо к вам на обследование, Лель… — это обращение, оно ее дезориентировало, теперь напоминая о том гаде, о котором Алена велела себе забыть. И на мгновение она отвлеклась от темы разговора и от Маши на том конце связи.

Шесть дней прошло. Шесть! А от Коли больше ни слуху, ни духу!

— Ты не заболела? Что случилось? Достала тебя эта нервотрепка? — заставила себя сосредоточиться на Маше.

— Нет, это не болезнь, — рассмеялась Мария, вроде бы, не заметив заминки. — Мне к гинекологу нужно, запишешь?

Интересно… И даже настроение как-то улучшилось.

— Это то, о чем я думаю? — понимая, что расплывается в улыбке, уточнила Алена.

— У меня две полоски, так что, если ты думала о тесте для беременности, то да, это оно, — Маша говорила с таким счастьем в голосе, что невозможно было не заразиться ее эмоциями.

— Здорово! Запишу без проблем! И ты же знаешь — я искренне рада…

— Знаю, потому и говорю тебе. Только Олег знает, я еще даже братьям не говорила ничего, хотя с Колей и общалась сегодня…

Вот, с сестрой этот гад нашел время поговорить, а ей ни слова не написал даже после того, как бросил посреди коридора, зацелованную до одури!

Вот же ж… феморалис!* Чтоб грубее не сказать. И о чем она думает? Словно бы не знала, что из себя Николай Коваленко представляет, и в какой степени стоит верить его словам про «дорогую для него женщину».

— Хорошо, Машуня, я тебя сегодня запишу к гинекологу и время сброшу. А ты отдыхай… И додумалась же, еще и обострять с Петром при своем состоянии! Тебе нервничать нельзя, запомни! — включив профессиональней режим, несерьезно отчитала подругу.

А Маша только веселее рассмеялась.

— Ой, Леля, не надо. Мне Олега хватает, он уже все мне высказал и вычитал, можешь не стараться…

— И правильно сделал, между прочим, — поддержала Алена. — Ладно, отдыхай, родная. До связи, — решив не задерживать и, в самом деле дать подруге возможность отдохнуть, завершила Алена разговор.

— Пока, — не спорила с этим Маша.

Посидела еще минут пять, задумчиво поглядывая то в окно, то на темный экран смартфона. Лениво подумала, что неплохо было бы кофе себе сварить… но так и не встала. И тут в дверь кабинета постучали.