Ники пожала плечами и кивнула:

— Я тоже подумала, что это странно. Но я расписалась за нее.

Они только слышали о Далтоне Кэхилле, когда дело касалось активов, оставленных отцом, но тот никогда не связывался с ними лично. И конечно, он никогда не следил за их днями рождения. Кэхилл был таким же милым как продавец подержанных автомобилей, скрещенный с коброй.

Хмурясь, Лючия оторвала плотную ленту от выцветшей коробки и подняла крышку. Девушка вытащила папиросную бумагу и нащупала контур чего-то твердого, квадратного и с закругленными краями. Она просунула руку глубже и обхватила пальцами металлический край. Вытащив наружу, Лючия обнаружила фото в гладкой серебряной рамке. Изображение было поднято по центру, а края опущены вниз, придавая фотографии трехмерный эффект.

На фото был изображен отец, незадолго до его убийства, стоящий рядом с братом, дядей Пьетро. Мужчины улыбались, стоя обнявшись перед итальянским рестораном под названием «У Селесты». Лючия никогда не слышала об этом месте. Но фотография отца, такого жизнерадостного, рядом с человеком, который, по ее мнению, организовал его смерть, скрутила внутренности в ее животе. Поток горячих слез подкатил к глазам.

Ники подошла ближе и наклонилась, а затем обняла сестру:

— О, мой Бог...

В тот момент, когда Лючия ощутила на плечах руки сестры, ее контроль сломался, и слезы полились из глаз. Одной рукой девушка прижимала к груди фото, другой зажала себе рот, но это не помогло сдержать рыдания.

— Зачем Кэхилл послал тебе это? — нахмурилась Ники. — И почему на фото с отцом дядя Пьетро?

— Всё нормально? — Марк подошел сзади, его брови хмурились от беспокойства, глаза же смотрели с нежностью.

Лючия вытерла слезы:

— Отлично. Я буду в порядке. Я просто... У меня не было ничего из его личных вещей, когда отец скончался. Так что это потрясение.

— И на самом деле необычно, — пробормотала Ники.

«Именно. Зачем адвокату отца посылать ей такую вещь, особенно после стольких лет?»

— Ты не говорила с Далтоном Кэхиллом в последнее время? — спросила Ники, практически читая мысли Лючии.

Девушка покачала головой:

— Он оставил мне сообщение несколько недель назад и спросил, приеду ли я в Атлантик-Сити[7] летом. Он хотел пообедать вместе. Я оставила ему сообщение, что буду здесь.

Ощутив тяжесть горячего взгляда, Лючия подняла глаза. Джон, больше шести футов тестостерона, наблюдал за ней. Мужчина просверлил ее вопросительным взглядом, частично обеспокоенным, частично требовательным. У него были вопросы, и он собирался получить ответы.

Почти потерявшись в обрывках бумаги на сцене, девушка заметила пропущенный листок бумаги, приклеенный к коробке. Схватив этот маленький клочок, она оторвала его и открыла записку от Далтона Кэхилла.

— Что там? — нетерпеливо спросила Ники, заглядывая через плечо сестры.

«Мисс ДиСтефано,

незадолго до смерти, Ваш отец просил меня отправить эту коробку и ее содержимое Вам по случаю Вашего двадцатипятилетия. Поэтому я пересылаю эту коробку Вам согласно его воле.

С наилучшими пожеланиями, Д. Кэхилл».

«Отец просил адвоката сделать это еще до убийства? Спустя годы, после собственного ухода?» Холодный озноб спустился по спине Лючии. «Это не имеет смысла...» Но опять же, как и многие действия отца. Всегда помешанного на безопасности и полного тайн. Она знала, что он пытался защитить ее от своего большого, плохого мира. Лючия скучала по нему после его смерти, даже если не принимала его образа жизни. У них была родственная связь. Она любила его. И он тоже ее любил, пусть и в своем мачо-итальянском стиле.

Свежие слезы наполнили глаза, но Лючия смахнула их. Это вечеринка в честь дня рождения, праздник жизни. Эшли прилетела в Вегас не для того, чтобы грустить. Завтра они отправятся в тропики, чтобы загорать и найти парней как в эротических книгах. Не время плакать. Она справилась с горем и научилась жить без отца. Но время от времени, боль заявляла о себе, и она чувствовала, как тоска тащит ее вниз.

Возможно, она не так поняла его подарок. Отец послал ей сувенир, чтобы она могла вспомнить и отпраздновать, а не оплакивать его.

«Да, но... почему фото? Почему сейчас? Одна из вещей, которая объединяла их с отцом – любовь к хорошим головоломкам. Возможно, она должна выяснить, почему он послал ей эту фотографию. Было ли это сообщением из могилы?»


Глава 2

— Это действительно особенный подарок, — сказала Ники, ослепительно улыбаясь и очевидно пытаясь разрядить остановку. — Я знаю, ты будешь им дорожить. Но сегодня есть гораздо более веселые вещи. Это твой праздник. Давай танцевать!

Диджей включил зажигательную песенку Кетти Перри о пятничном вечере и вечеринках.

Бочелли не реагировал на происходящее вокруг, он наблюдал, как Лючия борется со слезами, прижимая к груди рамку с фотографией. Николас ДиСтефано, может, и был подонком-мафиози и боссом его брата Стефана годами, но он в то же время был отцом этой милой девушки. Джон видел ее смятение и боль, и от этого что-то сжималось в его груди.

Пять минут назад Бочелли был готов признать, что его приезд в Вегас был бессмысленным. Оставить Лючию в прошлом в очередной раз будет нелегко. И пусть эта встреча ощущалась, словно удар дубиной, Джон был готов к тому, что придется уйти снова. Но теперь... все его инстинкты подняли тревогу. Он не мог проигнорировать мертвеца, перед своей смертью отправившего подарок на день рождения дочери, и не разобраться в причинах. Картинка не складывалась.

Почему он не оставил Лючии фотографию по завещанию? Или среди личных вещей? Девушки нашли бы ее после его смерти. Вместо этого Николас ДиСтефано, как будто зная о том, что его убьют, передал рамку с фотографией своему помощнику для того, чтобы тот отправил ее Лючии спустя несколько лет.

Из того, что Стефан рассказывал о своем боссе, Бочелли понял: ДиСтефано был умным и расчетливым. Должна быть причина, почему он отправил этот подарок. Но какая? Джон нахмурился. И почему Николас отправил его своей младшей дочери? У Бочелли не было оснований полагать, что Лючия была в более близких отношениях с отцом, чем Ники. Они были очень разными, но при этом одинаково заботливыми и сердечными. Если ДиСтефано любил обеих дочерей, зачем оставлять «сувенир» Лючии, а не Ники? Зачем обходить стороной одну их них и оставлять что-то...

Бинго. Он выбрал Лючию, потому что она была гением.

Сердцебиение Джона ускорилось. Этот подарок отправлен не просто так. Он это нутром чуял. Конечно, предполагать, что эта фотография поможет оправдать Стефа, было слишком смело с его стороны, но это лучше, чем ничего. Прямо сейчас, это его единственная зацепка. Теперь он ни за что не покинет Вегас. И Лючию. Возможно, это лучшая часть всего...

Когда очередная слеза скатилась по щеке девушки, Бочелли запрыгнул на сцену и опустился на колени возле нее.

— Лючия?

Вблизи ее смятение и горе ощущались еще острее. Когда девушка взглянула на него, грудь Джона снова сжало. Он стер слезы со щек девушки и заправил выбившуюся прядку волос ей за ухо. Густые ресницы Лючии опустились, задевая скулы, а затем поднялись снова, открывая сверкающий золотом взгляд, который потряс мужчину и, словно наркотик, разогнал его кровь.

Джон сжал зубы от внезапного всплеска желания прикоснуться к девушке и стать ее защитником. Он заставил себя сосредоточиться на неожиданном подарке. Каждую минуту, пока его брат в тюрьме, тот в опасности. Пьетро ДиСтефано понимает, что Стефан знает все грязные детали его делишек и заговорит ради хорошей сделки с правосудием. Бочелли не сомневался, что Пьетро захочет оставить его брата в живых. Стеф был жив только благодаря своей находчивости и опыту, но он не может рассчитывать на то, что так будет всегда.

— Я в порядке. — Лючия сглотнула и послала ему смелую, но совершенно фальшивую, улыбку.

— Ты уверена? — мягко упрекнул он.

Девушка не принадлежала Джону, поэтому он не мог наказать ее за эту ложь, да и сейчас она, вероятно, больше нуждалась в его утешении и заботе.

Лючия кивнула и положила фото на колени:

— Я не собиралась плакать. Это одна из немногих фотографий моего отца, которые у меня остались. Получить ее было... неожиданно. Это просто меня потрясло.

Джон сопротивлялся желанию обхватить девушку руками и притянуть к себе. Вместо этого он посмотрел на фотографию на ее коленях:

— Я понимаю. Ты была в ресторане, где это снято?

Лючия покачала головой:

— Я даже не знаю где это.

— Ньюарк [8] .

С каждым мгновением Джон всё больше убеждался в том, что этот подарок не просто фотография на память.

— Хорошая кухня.

— Я... я понятия не имею. Я даже не знала, что он ездил туда. — Она нахмурилась.

Лючия, видимо, задавалась вопросом, почему отец послал ей свою фотографию, сделанную перед рестораном, о котором она ничего не знает, и рядом с мужчиной, который, скорее всего, виновен в его смерти.

Джон ее понимал:

— Мне кажется, ты многого не знаешь о своем отце.

— Это еще мягко сказано, — девушка снова посмотрела на фото. — Пока я росла, мне говорили, что он владеет сетью химчисток и ночных клубов на Манхэттене. Во время коротких каникул в школе-интернате я слышала, как дети шепчутся, что мой отец босс Мафии. Я всегда смеялась и считала это домыслами – пока ты не начал расследование против моей семьи.