Вернувшись в Джеральдтон, Ева, хотя ни за что не призналась бы в этом, с интересом следила за жизнью своей семьи и время от времени, обыкновенно ранним утром, проезжала на велосипеде мимо дома Уиллоуби. Во время этих поездок она ни разу не встретила мать, очевидно, Летиция была не из тех, кто встает слишком рано. Следовательно, можно было ожидать, что и сегодня она появится лишь в самый последний момент. Ева знала, что путь на коляске от дома до города занимал не менее сорока минут, и думала, что мать появится в двадцать минут одиннадцатого, дав, таким образом ей едва ли достаточно времени, чтобы успеть подать Джордану утренний чай и пирожные.

Выезжая за границы Эдема, Ева столкнулась с досадным препятствием: Джордан решил расчистить подъезд к дороге. Настроение у него было самое мрачное, так как нанятые рабочие так и не появились. Еве совсем не хотелось встречаться с ним, и она отправилась в Уиллоуби не по главной дороге, а долгим кружным путем, через отдаленное поле. Следовало добросовестно принять все меры предосторожности, чтобы Джордан не заподозрил, будто между Евой и Кортлендами существует какая-либо связь.

Летиция выехала из ворот и повернула к главной дороге. Ева, выскочив из-за кустов, остановилась прямо перед коляской и замахала руками. Норовистая лошадь шарахнулась в сторону, и Летиция испуганно вскрикнула, изо всех сил пытаясь удержать животное.

— Тпру! — крикнула Ева, испуганно отшатнувшись.

— Боже праведный, Евангелина! — справившись наконец с лошадью, воскликнула Летиция. — Неужели нельзя было прийти домой, вместо того чтобы сидеть тут в кустах, как... какой-то дикарь? Ты до смерти меня напугала!

Ева почувствовала раздражение — в тоне матери, как и всегда, прозвучала неприятная снисходительность. Неприятным было уже само обращение: Ева терпеть не могла своего полного имени Евангелина и всегда считала, что просто Ева подходит ей куда больше.

— Я по крайне мере два раза напоминала тебе, что не люблю этого имени и прошу не называть меня так. Оно звучит вычурно и претенциозно, — сказала Ева. Выбор имени, по мнению Евы, был единственным родительским делом, предпринятым когда-либо ее матерью. Дядя и тетка воспитывали ее потому, что родной матери было слишком неприятно и хлопотно растить ребенка, требовавшего излишних забот.

— Когда тебя крестили, Евангелина, я была другого мнения. В твоем имени есть известная элегантность, — ответила Летиция.

— Видимо, элегантность хромой курицы, — с горечью бросила Ева и окинула взглядом мать: на ней было изящное открытое платье цвета свежей зелени с белым воротником и широким белым поясом. Глядя на зеленую шляпку, украшенную белой лентой, дорогие белые башмаки и высокие шнурованные перчатки, Ева почувствовала себя нищей бродягой.

— Я не хочу видеть Макса, вот почему я и сижу тут в кустах, как ты изволила выразиться, — сказала Ева.

— Евангелина, ты могла бы попытаться помириться с отцом. И я не раз говорила тебе, что называть родного отца Максом — в высшей степени неприлично, — ответила Летиция и сердито взглянула на дочь. В свое время ее страшно огорчило, что Ева отказалась носить фамилию Кортленд и стала называть себя Евой Кингсли, по имени дяди. Макс, узнав об этом, пришел в бешенство и даже грозил лишить Еву наследства.

— Неприлично? Только этого он и заслуживает. Ты прекрасно знаешь, что я не питаю к нему ни малейшего почтения. Пусть даже он меня и зачал.

Летиция в ужасе прикрыла глаза:

— Евангелина, не смей говорить так! Мало того, что ты непочтительна к родному отцу, но ты сейчас и обо мне говоришь, как о самке!

Несмотря на раздражение, Ева почувствовала, что в запальчивости хватила через край, и слегка покраснела.

— Я очень рада видеть тебя, — неожиданно мягко и искренне сказала Летиция. Она давно уже хотела повидать младшую дочь и мысленно поблагодарила Бога за то, что он внял ее молитвам.

— Это не светский визит, мама, как ты, наверное, подумала. Мне нужно с тобой очень серьезно поговорить.

— Тебе, наверное, нужны деньги? Или вещи? — пренебрежительно ответила мать, с осуждением посмотрев на одежду дочери.

— Нет, этого мне не нужно, — отрезала Ева. Она перехватила взгляд матери и только тут сообразила, что ее одежда, лицо и даже волосы забрызганы грязью после быстрой езды по размокшей дороге. «Что же, — подумала она со злостью, — видимо, она считает мой вид верхом неприличия!»

— Тогда ты, верно, хочешь поговорить со мной о Джордане Хейле и о том, где и как ты живешь?

— Видимо, Лекси и Силия уже рассказали тебе, что он вернулся, — со вздохом сказала Ева после короткого замешательства. — Они ведь быстро узнают все новости, в особенности если они касаются интересных мужчин, не так ли?

— Это маленький город. А твои сестры очень привлекательные девушки. Неудивительно, что они пользуются здесь вниманием и успехом.

— Они просто сплетницы. А Лекси к тому же флиртует со всеми подряд.

— Мы ведь собирались поговорить о Джордане. — Летиция недовольно нахмурилась. — Он, видимо, попросил тебя уехать из Эдема?

— Нет. Дело в том, что теперь я работаю у него, — сказала Ева и почувствовала легкое удовлетворение при виде того, как выражение лица матери последовательно изменилось, перейдя от удивления к осуждению.

— Вот как?! И что же ты делаешь?

— Готовлю для него и его рабочих. А потом, как только Джордан наймет прислугу и повара, я буду помогать ему с ремонтом дома.

— Так ты... повариха? — изумилась Летиция.

— Именно. Хотя, конечно, не очень хорошая. Либо сожгу что-нибудь, либо недоварю... Но по крайней мере от моей стряпни еще никто не умер. Кажется, я унаследовала способности к кулинарии от тебя, — язвительно добавила Ева, вспомнив, что тетя Корнелия не раз со смехом говорила об удивительном равнодушии своей сестры к кулинарному делу.

— Я считаю, что раз нет у меня интереса к стряпне, то и успехов ждать не следует. Я вижу свое призвание в том, чтобы управлять домом, а не возиться на кухне, — парировала Летиция. Раз или два она пробовала что-то приготовить самостоятельно, но результаты этих опытов оказались настолько ужасны, что Максу пришлось взять на кухню местную девушку. — И как же ты собираешься участвовать в ремонте? — продолжала она, высоко подняв брови. — Ведь ты, насколько я понимаю, почти ничего не умеешь делать?

— Я совсем не беспомощный инвалид! Хотя ты-то всегда считала, что из меня никогда ничего не выйдет! — воскликнула Ева.

От смущения бледные щеки Летиции едва заметно покраснели.

— Нет, совсем нет! Но это такой тяжелый труд... не слишком ли тяжелый для женщины?

— Я помогала дяде Льюису делать игрушки для приюта. Так что с молотком и пилой я кое-как управляюсь. Жаль, конечно, что я так мало времени проводила с тетей Корнелией, ведь она великолепно готовила. Во всяком случае, я здесь не для того, чтобы обсуждать с тобой мою работу.

— Наверное, ты и пришла сюда вовсе не затем, чтобы увидеться со мной, — с горечью сказала Летиция.

Ева почувствовала себя неловко — вскоре после возвращения в Джеральдтон она демонстративно перестала общаться с семьей, и сейчас ее беспокоило смутное чувство вины перед матерью.

— Послушай, я не хочу, чтобы Джордан Хейл узнал, что я... Кортленд. И я прошу тебя как-нибудь повлиять на... отца. Он угрожает тем, кто хотел бы работать у Джордана.

Летиция хмуро слушала дочь. То, что Ева стыдится собственной фамилии, вновь сильно уязвило ее. «И откуда она взяла, — думала Летиция, — что Макс кому-то угрожал? »

— Зачем твоему отцу угрожать кому-то?

— Вот это я и хотела бы узнать. Я слышала, что у него была какая-то ссора с покойным Патриком Хейлом. Это так?

— Они во многом не сходились, но я уверена, что Макс не питает зла к Джордану. Он же был совсем мальчишкой, когда уехал отсюда!

— Я знаю. Но прошлой ночью семья Фрэнка Мэллоу едва не погибла. Их дом подожгли. А Мэллоу работает у Джордана. Ты знала о поджоге?

Летиция испуганно посмотрела на дочь.

— Да, Мило говорил мне, что ночью сгорел дом Берта Финли, но ни про какого Мэллоу я не слышала. Должно быть, они совсем недавно приехали сюда, — несколько растерянно ответила Летиция и подумала, что ее приятельницы за бриджем очень скоро сообщат ей все новости, ведь их способностям к собиранию сплетен позавидовал бы любой частный сыщик. — Значит, Мэллоу жили в доме Берти Финли, — добавила она, подумав.

«Очень подозрительно, — подумала Ева, — что Мило Джефферсон успел узнать о пожаре. Слух, конечно, быстро облетел весь город, но не настолько же!»

—У тебя слишком живое воображение, Евангелина, — продолжила Летиция уже более спокойным тоном. — Пожар, конечно, большое несчастье, но неужели ты могла подумать, что твой отец имеет к этому какое-то отношение? И потом, ночью он был дома!

— Уверена, сам он давно уже не пачкает рук, — презрительно фыркнула Ева.

— Ради бога, Евангелина! — простонала Летиция. — С Берти Финли у него никогда не было размолвок. А этого Фрэнки Мэллоу он, я уверена, даже не знает.

— Не только у меня есть воображение, мама. В городе говорят, что Макс не желает, чтобы люди работали в Эдеме. Тем, кто хотел наняться к Джордану — братьям Сирс, Фрэнки Мэллоу — угрожали. Избили нескольких канаков. Но для тебя, впрочем, все это не имеет никакого значения.

Летиция вздрогнула. Ева, как всегда, сумела завести разговор о дурном обращении с туземцами! Почему она не может просто примириться с тем, что происходит повсюду? Но сейчас Летиции совсем не хотелось спорить еще и об этом.

— Я не верю, чтобы твой отец мог угрожать кому-то.

— Он что-нибудь говорил тебе о Джордане Хейле?