Рокси Купер - Закон притяжения

Чтобы расплатиться с заемщиками, мама продала почти все, и в момент нужды, не в силах больше нести это бремя, обратилась к хорошему другу с работы, Элу. Он помог нам деньгами, и с ним мама нашла счастье. Таких бескорыстных людей, как Эл, больше не найти.

Мысль о том, как я поступила с папой и как это в итоге отразилось на матери, преследовала меня годами. Как сказать, что из-за меня ей пришлось пройти через весь тот ужас? Каждый день тайна продолжает душить меня.

Узнай отец об этом, он бы меня убил.

Надеюсь, заключение пошло ему на пользу и он многое обдумал. Я тем временем стала барристером, и это наверняка впечатлит его.

Вот и нашелся ответ на вопрос, как и когда мы увидимся после его заключения. Последний раз он видел меня напуганной пятнадцатилетней девчонкой. Теперь же я – взрослая и уверенная в себе женщина.

Он узнавал меня секунд десять.

Парик свое дело делает. Волосы завязаны в хвост. Кроме того, в подростковом возрасте я не была платиновой блондинкой.

На мне – мантия поверх брючного костюма, выгляжу как профессиональный барристер. Прижимая к себе книги по юриспруденции и тонкую папку с несколькими документами, я думаю о том, что до вызова в суд остается минут десять.

Вид у него ужасный.

Голова побрита, седеющая щетина покрывает нижнюю часть лица. Судя по морщинам, до сих пор много курит. Постарел сильнее, чем я ожидала. Джинсы в грязи, как и ярко-синий свитер.

Он в возбужденном состоянии, склонился над столом в крошечной камере и дергает ногами под стулом. Вытянутая узкая лампа на потолке громко гудит и светит чересчур ярко для небольшого помещения. Пахнет сыростью.

Вот уж кого он сейчас не ожидает увидеть, так это меня.

– Пап? – дрожащим голосом зову я.

Черт.

Он смотрит на меня, и через пару мгновений до него доходит. Ну что, впечатлен, как далеко я зашла, чего добилась?..

– Слушай, Аманда, вытащи меня отсюда.

Я бросаю на него бесстрастный взгляд. Ни злости, ни печали, ничего такого. Я не порадую его эмоциональной реакцией.

Ну ладно.

– И это все? – Я пожимаю плечами. – Мы не виделись девять лет, я стала барристером, и это первое, что ты мне говоришь? А где же «молодец, ты так преуспела» или «рад тебя видеть»?

В детстве такого не было, однако сейчас ситуацию контролирую я. И ему это чертовски не нравится.

– Да, конечно, только я тут в трудном положении…

– Кто бы сомневался… папуля. – Я стою рядом с дверью и пристально смотрю на него.

А он, как и прежде, уставился на меня со злостью. За годы так и не снял эту маску угрозы. Голубые глаза тускнеют на фоне осунувшегося лица, рот кривится, готовый в любую минуту изрыгнуть крик. То же самое лицо, от которого я пряталась в детстве. Оно пугало меня и доводило до слез. Только вот сейчас сила на моей стороне.

– Ты не удивлен нашей встрече? Прошло, знаешь ли, девять лет, – продолжаю я. Понимаю, что обстоятельства печальные, но должен же он хоть немного обрадоваться тому, что увидел меня.

Свою дочь. Свою маленькую девочку.

Теперь не такую уж маленькую.

Отец дергается, раскачивается взад-вперед на стуле, потирает лицо.

– Еще бы не удивляться! Я ждал чертова барристера, а не тебя… – надменно ухмыляется он.

Бросаю на него свирепый взгляд.

– Я и есть барристер, папа. Это моя работа.

– Ладно. Так что меня ждет за побег, Аманда? – нервно интересуется отец, дергая за манжету свитера.

– Ты не спросишь, как поживает Росс? Как мама? – спокойным тоном обращаюсь я.

Раздраженно вздыхая, он опускает глаза в пол. Терпение у него на исходе.

Видимо, характер ему так и не исправили.

– Аманда, как ты не поймешь? У меня нет на это времени. Я только что сбежал из тюрьмы, и мне светит добавка к первоначальному сроку…

– Да, пап. Я знаю законы… и знаю их вообще-то лучше тебя.

Он ерзает на стуле, мое поведение его не устраивает. Отец не привык, чтобы с ним так разговаривали – и тем более женщина. Или собственная дочь.

– Ну, как у тебя дела? – спрашиваю я.

Он откидывает голову назад и накрывает лицо руками.

– Бывало и лучше! Господи, Аманда! Мы зря тратим время. Давай-ка, будь хорошей девочкой и помоги своему старику выбраться из этой путаницы. Добавь эмоций, скажи судье, что я твой отец и ты очень расстроена. Может, добьемся сочувствия.

Твою мать, он всерьез?

Во время разговора я думаю лишь об одном: он ни капли не изменился. Каждый божий день я ощущала непомерную вину за то, что сделала, и мечтала попросить прощения. Теперь, когда подвернулась такая возможность, извиняться мне совсем не хочется.

Я чувствую отвращение.

Не желаю ему помогать.

Ненавижу его.

Девять лет я жила во лжи, однако теперь все ясно. Этому человеку – моему отцу – плевать на меня. Так было всегда и будет всегда. Ему нет дела ни до кого из нас. Волнуется только о себе.

– Нет, – отрезаю я.

– Что «нет»? – переспрашивает он.

– Я не стану подрывать свою репутацию и защищать в суде родственника, так как это противоречит этике. Но даже если бы и могла, все равно бы не стала, – убежденно заявляю я.

Его дыхание учащается от злости.

– Значит, просто возьмешь и бросишь отца? Вот так дочка выросла… – язвит он.

Да как ему вообще хватает наглости говорить такое? Настолько возмутительно, что я не могу сдержать смех.

– Прикалываешься на хрен? Ты – человек, который должен был защищать меня от всего мира, а на самом деле больше всех в мире я боялась тебя. Ты испортил мне детство и заставил ненавидеть саму себя. Я считала себя ничтожеством.

Тело переполняет адреналин.

Я ощущаю страх.

Но при этом и смелость.

Он вновь бросает на меня угрожающий взгляд, я видела его много раз. Не пойму, слушает ли он, осознает ли сказанное. Однако ничего не поделаешь – ему придется меня выслушать.

– Все это время, – продолжаю я, – я жила в тюрьме из вины, отвращения к себе и никчемности. А стены в этой тюрьме воздвиг ты. Из-за тебя я никому не доверяю. Видишь, что ты натворил?

– Боже, Аманда, ты прямо как мать, все тараторишь и тараторишь… – устало отвечает он, закатывая глаза. Похоже, от моих речей ему и правда скучно.

Я сажусь напротив, внутри меня загорается гнев. Все тело трясет. Хочу достучаться до него, заставить слушать. Хоть как-то можно к нему подобраться?

Я ведь его дочь.

– Я просто… мне нужно… нужно знать, почему ты так меня ненавидишь. Что я сделала? – напрямик спрашиваю я. Нижняя губа дрожит, на глаза наворачиваются слезы, и я собираюсь с последними силами, чтобы сдержать эмоции.

Он их не получит.

Слова повисают в воздухе.

Прошу, дай мне ответ. Должна же быть причина. Ее НЕ может не быть.

– Да отстань ты уже, Аманда. Не до того мне сейчас. Приведи лучше нормального адвоката, – ворчит отец.

Вот оно.

Вот кто он на самом деле.

Это жестоко и беспощадно, но все вдруг становится ясно.

Сама того не осознавая, я встаю и наклоняюсь через стол вплотную к его лицу. Он смотрит мне в глаза, не зная, чего от меня ждать.

– Хочешь почувствовать, каково это – знать, что твоя собственная дочь вызвала полицию и рассказала об ограблении? – шепчу я. – Что? ТАК и не догадался, тупое ты ничтожество? Это я вас сдала… – Я практически выплевываю слова.

Ногами он отодвигает пластиковый стул и бросается на меня. Я столько лет была его жертвой, что предвижу движение заранее и толкаю отца первой. Он с жалким видом отклоняется назад и падает на пол.

– Бесит, что я так преуспела в жизни, да? А знаешь, что самое интересное? Без тебя ничего бы не вышло. Ты сделал меня такой сильной. Так что спасибо… – улыбаюсь я.

В этот момент появляется охранник, услышавший шум, и хватает отца.

– Мы закончили, – сообщаю я.

Напоследок ловлю взгляд Гренвилла Слейдера, жалкого старика, и вижу в его глазах лишь гнев и ярость. Он утратил свою силу и сам это понимает.

Я выхожу из камеры, не оборачиваясь.

Слезы высохли. Больше никакого стыда, никакого чувства вины и ненависти к себе. Сегодня я от всего избавилась.

Впервые в жизни ощущаю себя свободной.

По-настоящему свободной.

Иногда очень сильно желаешь чего-то, а на самом деле лучший выход – избавиться от него. Забавно, правда? Другие говорят тебе об этом, им со стороны виднее, но пока сам не поймешь, их не послушаешь.

Я так долго цеплялась за ложные представления об отце, что они меня ослепили. Считала, что все наладится, если он будет гордиться мной, принимать, любить. Хотела узнать причину, по которой он стал таким. Нуждалась в его прощении, в искуплении вины.

Однако сегодня все кончилось. Дело не в нем, а во мне.

Я не осознавала собственной силы. Я взяла его мощь и сделала ее своей. И еще кое-что поняла – я добилась всего только благодаря себе, благодаря тому, кто я такая и через что прошла. Столько времени я считала, что преуспела вопреки прошлому, а в действительности оно и определило мой успех. Сделало меня стойкой, и я этим горжусь.

Всем этим.

Вот я и решила – если уходить, то так, чтобы все заметили. Терять мне больше нечего.

Злодейский дуэт заставляет меня ждать уже три месяца. Я не знаю, когда и где они нанесут удар, и от этого вечно на нервах. Однако сегодня все изменится.

Мне их не остановить, однако я не позволю им сохранять надо мной власть. А потому сделаю свою работу как можно лучше, а уж с последствиями разберусь потом.

Мне нужно выступить на этом чертовом слушании в Суде короны.

Странно, новый взгляд на жизнь меня успокоил. Прежде от одной только мысли о предстоящем деле я готова была сжаться в нервный комок, однако теперь, когда я знаю, что выступление перед присяжными может оказаться для меня первым и последним, я готова действовать.