– Чего?

Я лишь улыбаюсь в ответ.

* * *

Судья, присяжные и миссис Найт заходят обратно в зал, Райан снова идет к свидетельской трибуне. Моя подзащитная в ярости от его «отвратительной лжи», я прошу набраться терпения – наступит и ее час.

* * *

Я встаю, меня переполняет адреналин. Вот оно, мое мгновение. Я делаю это ради миссис Найт… и ради себя.

Глядя на Райана, правой рукой я медленно поднимаю всем известную записку, которую, по словам истца, Кэрол оставила на его столе. Что-то меняется в языке его тела: лицо становится напряженным, он подается вперед и кладет ладони на края трибуны, крепко охватывая ее. Я выдерживаю небольшую паузу, а затем отважно говорю:

– Так на чем мы остановились, мистер Уилберфорс? Ах да, вы рассказывали о том, какие женщины в вашем вкусе, и делали это очень изящно. Рада, что все прояснилось.

Делаю вид, что левой рукой листаю блокнот – лишь для пущего эффекта. Я прекрасно знаю, что сейчас скажу. Помахивая запиской, я продолжаю.

– Не поможете ли присяжным разобраться еще в одном моменте? Вы утверждаете, что вас домогались в октябре, однако молчали о произошедшем до января, пока вас не уволили, верно?

– Да.

– И вы продолжали там работать?

– Да.

– Не боялись, что она снова будет приставать?

– Боялся.

– Как-то не складывается. Если вы боялись очередного инцидента, то должны были сразу заявить об этом.

– Не хотел поднимать суматоху…

– Заявление о сексуальном домогательстве – вовсе не суматоха. Вы говорили миссис Найт о том, что ее поведение некорректно?

– Нет. Что я мог сказать? «Хватит быть старой грязной извращенкой»?

– Извращенкой… Какой интересный выбор слова. – Я смотрю ему прямо в глаза.

– В каком смысле? – с подозрением спрашивает Райан.

– Вы знаете, что такое «извратить ход правосудия», мистер Уилберфорс?

Он пожимает плечами.

– Когда придумываешь что-то специально?

– Когда выдвигаешь ложное обвинение, в результате которого человека несправедливо осуждают. Но не только… Сфабрикованные доказательства – из той же оперы.

Я оживленно размахиваю ярко-розовым листком, запечатанным в прозрачный пакет с надписью «ВЕЩЕСТВЕННОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО». Райан внимательно следит глазами за запиской.

– О, прошу прощения, мистер Уилберфорс, это вас отвлекает? Не расскажете дамам и господам из жюри присяжных, что это такое? – Я поднимаю листок повыше, и все в зале смотрят на него.

– Записка, которую миссис Найт оставила мне после того нападения, – отвечает Райан, а затем прочищает горло.

– Неужели? – своим тоном я откровенно ставлю его слова под сомнение. – Давайте всего на секунду представим, что она действительно к вам приставала. Зачем же ей оставлять записку?

– Чтобы еще раз со мной увидеться. Она хотела меня снова, – заявляет он, посматривая на миссис Найт.

– Однако согласно вашему заявлению, она трогала вас без согласия. На листке написано: «Ты мне снова нужен». Думаете, она стала бы вот так обличать себя?

– Я не знаю, – раздраженно отзывается истец.

– Записка никак не вяжется с вашей историей, Райан. Выглядит так, будто кто-то специально подделал ее, лишь бы выиграть ваше дело в суде. Только он серьезно облажался. Скажите, так все и было?

– Мисс Бентли, – перебивает судья, – не понимаю, к чему вы клоните, но советую вам действовать осторожно.

– Райан, вы понимаете, что ложь под присягой – серьезное преступление? Как и фабрикация улик. За подобное светит тюремный срок, ясно?

– Э-э, да… – отвечает он, глядя на Марти.

Заметно, что Райан пытается сохранять спокойствие, но его грудь быстро поднимается и опускается от учащенного дыхания.

Пора заканчивать с этим.

– Чья это была идея, Райан? Кто написал записку? – спрашиваю я и кладу листок на скамью перед собой.

Марти вскакивает и гневно восклицает:

– Ваша честь! Мисс Бентли не имеет права изводить свидетеля своими намеками на поддельные улики!

– Я не намекаю, что он сфабриковал доказательства, мистер Грегг… – уверенно заявляю я, повернувшись к Марти.

– Мистер Грегг, давайте послушаем, что ответит истец, – решает судья, и Марти садится на скамью. Никогда не видела его таким бледным.

Он знает, что сейчас будет.

– Райан… – продолжаю я.

– Я не хотел, чтобы зашло так далеко! – выпаливает Райан. – Думал просто припугнуть ее за то, что уволила меня… пожалуйста… я не хотел подавать в суд, но он сказал, что я должен идти до конца…

Напряжение в зале ощущается прямо в воздухе. Сердце громко стучит.

– Райан, кто вам сказал? – спокойным тоном спрашиваю я.

Истец смотрит на Мартина Грегга, и тот, зная, что ему конец, награждает своего клиента свирепым взглядом.

– Мистер Грегг… Марти, – со вздохом мямлит Райан.

Присяжные не скрывают удивленных возгласов.

– Вы обсуждали слушание с мистером Греггом, Райан? – задаю я очередной вопрос.

– Да. Он… он заплатил мне, чтобы я рассказал, будто нашел эту записку у себя на столе. – Марти качает головой и злобно смотрит на истца, явно желая, чтобы тот заткнулся. – Я хотел отказаться от обвинений, но он сказал, что должен выиграть дело, потому что от этого зависит его карьера.

– ЛЖЕЦ! – вскочив с места, вопит Марти и угрожающе тычет пальцем в сторону Райана. – Ты САМ требовал у меня денег этим утром, прямо у здания суда! Тебе все было мало!

Кажется, все собравшиеся одновременно делают глубокий вдох. Только после того как слова сорвались с его губ, Марти понимает, что натворил.

Господи боже мой!

– Ваша честь, – хладнокровно обращаюсь я, – вопросов к этому свидетелю больше не имею.

Глава 28

Безумие.

По-другому и не опишешь последствия моего первого слушания в Суде короны.

Как только присяжные были распущены, а обвинения с миссис Найт сняты (Кэрол поразило не только то, как я раскусила Райана, а также и разоблачение Марти), судья обратился к Греггу. Ох, как ему досталось.

Он весь дрожал, объясняя свое поведение перед судьей. Надменный мерзавец, донимавший меня последние десять месяцев, мигом исчез. Остался лишь жалкий лебезящий мальчишка, трясущийся от страха. И он это заслужил.

У Мартина Грегга не было слов. А что тут скажешь? «Я подговорил свидетеля обвинения и сфабриковал улики в уголовном деле, чтобы добиться победы и получить должность в конторе»?

Судья Стивенсон пообещал сообщить о случившемся в адвокатскую коллегию, комиссию по профессиональным стандартам, а также главе «Афины». Его карьера закончится, не успев начаться. Я уж не говорю о возможных уголовных обвинениях. Что еще лучше, судья подсыпал соли на рану Марти, сказав, что никто не узнал бы о его махинациях, если бы не мой блестящий перекрестный допрос. Кажется, это самый прекрасный момент в моей жизни. Голова идет кругом от счастья, гордости и прочих приятных ощущений.

Марти покидает зал суда с изумлением на лице, а я стою еще пару секунд, осознавая произошедшее. Неужели я выиграла свое первое дело в Суде короны и при этом уничтожила соперника? Похоже на сон. Конечно, в одиночку я бы не справилась, поэтому перед возвращением в контору мне нужно кое-кого поблагодарить.

Пола возится с бумажками. На ее лице такая же широкая улыбка, как и у меня.

– Не надо, – говорит она, когда я подхожу ближе.

– Что?!

– Не благодарите. Это ваша заслуга. Вы прекрасно выступили, очень умело. Я с удовольствием наблюдала.

– Спасибо, – улыбаясь, отвечаю я. – Ну вот, не сдержалась, все равно поблагодарила. Если бы ты не заметила, что Райан – тот самый парень, с которым Марти спорил насчет денег, у меня бы ничего не вышло.

Пола жмет плечами.

– Я дала вам информацию. Вы верно ее использовали.

– Спасибо. Никогда не забуду. – Я продолжаю улыбаться.

* * *

Оказывается, за те двадцать минут, что я собирала вещи и шла обратно в контору, новости уже облетели всех коллег, потому что люди подбегают ко мне, спрашивая:

– Что там такое в седьмом зале суда?! У Марти неприятности? Он же не мог сделать ничего плохого!

Да господи, когда вы уже прозреете!

Как обычно, из ниоткуда появляется Клайв и требует меня «на пару слов».

– Судья звонил. Назвал твою работу, цитирую, «выдающейся». Марти опозорил себя самого и нашу контору. Я всегда знал, что ты способная. Молодец, блондиночка! Молодец!

«Ничего ты не знал», – мысленно отвечаю я, а вслух бормочу, стараясь сдержать улыбку:

– Спасибо.

Такое чувство, что я летаю. Может, так и есть?

– Кстати, тебя хочет видеть твой наставник.

Вот блин.

Как во сне взбираюсь по ступенькам к кабинету Скайлара. Стучу и заглядываю внутрь. Ричард сидит за своим дубовым столом над какими-то бумагами.

– Заходи, Аманда. Закрой дверь, – чересчур серьезно велит он.

Как только хлопает дверь, Скайлар встает и изображает безумный победный танец – прыгает вверх, размахивая руками и одними губами произнося: «ДА-А-А-А-А!!!» Не думая о том, насколько все это странно, я присоединяюсь к нему и радостно повизгиваю. Жаль, нельзя записать на видео и потом пересматривать.

Через несколько секунд танец заканчивается так же внезапно, как и начался, и мы снова ведем себя нормально (только у Скайлара такое может считаться нормальным). Он садится, шумно вздыхает и улыбается.

– Что, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, там произошло?!

Я все ему рассказываю. Ричард в шоке. Говорит, что за всю свою карьеру почти не сталкивался с драмами такого размаха в суде. Ну и гнусных проныр вроде Марти Грегга тоже встречаешь не каждый день.

– Он просто жаждал победить меня!

– Ох, Аманда, я злюсь, потому что все могло пойти не так, НО… ты правильно оценила ситуацию, нащупала верный путь и сделала все возможное, учитывая обстоятельства. Это и делает тебя отличным барристером.