Перед дверью кабинета я остановился. Папа был не один, слышались голоса. Потянул ручку двери, голоса резко стихли, и я оказался в кабинете прежде, чем осознал весь ужас происходящего. Отец сидел в своем кресле, а спиной ко входу располагался Игорь.

– Ну, здравствуй, сын, – спокойно сказал отец. То, что скрывалось за этой интонацией, было мне известно с детства. Страшнее пытку человечество ещё не изобрело. Лучше сожгите на костре, порежьте на кусочки и скормите крокодилам, но только не надо говорить со мной таким притворно-спокойным тоном.

– Привет, папа, – выдавил я через силу.

– Игорь мне рассказал тут кое-что…

– Что же? – тяжело сглотнул я.

– Оказывается, сын, у нас серьезные проблемы…

– Проблемы?

– Да, проблемы. Проблемы. Как будем строить? Игорь говорит, ты что-то придумал. Не хочешь поделиться.

– Ну, я это… я же не юрист как бы, я так, только подумал, что если нам не дают это самое… как его там… разрешение, то, может быть, потому, что плохо попросили. Ну, на сухую тараним, а надо было бы с магарычом…

– Что скажешь, Игорь Валерьевич, – обратился отец к рыжему, – и какой, к хренам собачьим, самодеятельности ты посылал свои писульки, куда не просили.

– Знаете, что, – робко начал Игорь, прежде сидевший неподвижно, будто заметил шмеля возле лица, – я был нанят вами как юрист, и как юрист ответственно заявляю, что моей вины здесь нет. Не нужно на меня собак спускать.

– Вот, значит, как получается, – свирепел отец. Я облегченно вздохнул. – Твоей вины нет. И моей вины нет. А кто же тогда виноват?

– Никто не виноват, – оправдывался Игорь, – так получилось.

– Так получилось, что я на старость лет остался без штанов, – орал отец. – К чертовой матери, проваливайте оба к чертовой матери. А ты, – сверкнул отец глазами на меня, – ты то чего молчал? Когда я должен был узнать об этом, а? Я тебя спрашиваю.

– Пап, остынь. Решение есть. Всё наладится.

– Что наладится? Что, мать твою, наладится? Что? Документы на стол. Живо, все документы мне на стол.

– Все документы у Владимира, – выпалил Игорь и уставился на меня.

– Где документы, Вова?

Я окаменел. Портфель с документами лежит в машине, но отдать их ему сейчас никак нельзя. В портфеле больше, чем документы, в нем два подделанных Игорем договора, мое будущее и благополучие семьи.

– Воды в рот набрал? Где документы? – вопил отец.

– Их нет.

– Как нет? Где документы, Володя? Не искушай…

– Их украли.

– Ты меня за дурака держишь?

– Нет. Их правда украли. С машины, на стоянке возле супермаркета. Сколько хочешь на меня ори, бумажки от этого не появятся.

– Я понял, – сказал после пяти секундной паузы отец, – Ну конечно. Как же я раньше не догадался. Ты из-за сучки своей это устроил.

– Не смей так говорить…

– А как я должен говорить? Ты решил меня облапошить. Вы оба сговорились…

– Бред какой-то. Причём здесь Яна?

– А кто тогда? Ты месяц назад мне клялся развестись с ней, и что?

– Я не отказываюсь от своих слов. Сказал, что разведусь, значит, разведусь. Не нужно при посторонних...

– А Игорь тут, как раз таки не посторонний. Он юрист – существо нейтральное и бесполое, как доктор. Без обид.

– Нет, ну я не отказываюсь, – промямлил Игорь, – если просят о помощи, просто я специалист по недвижимости, а семейное право, это, как бы сказать…

– Игорь, – окликнул папа юриста, – с тобой, специалист по недвижимости, нам ещё предстоит разобраться, так что давай без вот этого вот. По делу давай, по сути, парню развестись срочно нужно…

– Я, вообще-то, ещё здесь, – возмутился я, – если что, могли бы и мое мнение спросить…

– Твое мнение я слышал, – огрызнулся отец, – меня интересует, что закон об этом говорит. А закон? Давай, вещай.

– Хватит, – взмолился Игорь, – я порекомендую вам лучшего юриста по семейным делам.

– Действительно, хватит, пап. Я сказал Яне, что мы разведемся, она не против. Сейчас время не подходящее, ей же скоро рожать…

– Она ещё и беременна, – хлопнул Игорь себя по лбу.

– Да, беременна, и ей скоро рожать...

– Знаешь, что, Володя, не знаю, как ты это сделаешь, проблема твоя, завтра документы должны лежать на столе. Хочешь, роди их…

– Но пап…

– Я тебе больше не пап, ясно?! Ты здоровый ишак, и научись отвечать за свои поступки.

– Понятно, пап.

– Павел Владимирович, здесь я Павел Владимирович, а не папа. Папкать каждый может, а ты, для начала, работать научись. Проваливайте оба. Чтобы глаза мои не видели.

Вместе с Игорем мы вышли на улицу.

– Я, если что, могу помочь, развод, когда есть младенец, это только по суду…

– Спасибо, и так помог, дальше некуда…

– А что мне оставалось?

– Да хоть утопись, помощник хренов. Прощай, – махнул я в ответ протянутой руке.

«Значит так, купи твердый сыр, неважно какой, сливочное масло, оливковое, маслины без косточек, яйца, молоко, муку (высший сорт, а не как тогда), салат айсберг, индюшки грудку, грецкие орехи (двести грамм) и что-нибудь сладенькое». Следующее сообщение: «и вкусненькое тоже». Следующее сообщение: «Влажные салфетки, прокладки ежедневки, стиральный порошок (автомат для цветного), шампунь мой, если у тебя кончился, себе тоже возьми, одноразовые бритвенные станки, вроде бы всё». Следующее сообщение: «Но это не точно, будешь в магазине, позвони».

В кошельке не больше тысячи рублей. Рассчитывал сегодня попросить аванс у папы, но и под дулом пулемета теперь к нему не подойду. «Что же делать, что делать?» – размышлял я, сидя в машине в сотне метров от офиса. Пиликнул телефон, желтый флажок на экране оповестил о блокировке нежелательного вызова. Разблокировал экран, неловким движением ткнул в телефонную книжку, пошел вызов абонента «Азамат спортзал», я отменил действие и убрал телефон во внутренний карман куртки.

– Алло, алло, – услышал я приглушенный голос, и спешно вынул телефон из кармана.

– Привет, Азамат, – ответил я, – извини, случайно набрал.

– Бывает, брат, если что-нибудь нужно будет, звони, всегда рад.

– Подожди, не клади трубку.

– Да, брат, что случилось?

– Понимаешь, я тут бизнесом занялся…

– Да, знаю, стройка у тебя.

– Откуда знаешь?

– Все знают, город маленький.

– Такое дело, не одолжишь на пару дней пять тысяч? Заказал в банке наличку, но деньги сейчас нужны, а они медлят, как обычно.

– Брат, пяти тысяч сейчас нет, но три пришлю, извини, больше нет.

– Присылай, карточка привязана к номеру.

– Давай, брат, уже делаю, если что-то нужно, не скромничай, звони мне первому.

– Спасибо, Азамат, ты настоящий друг, – сказал я, положил трубку и добавил его номер к списку нежелательных контактов.

Через десять секунд короткое сообщение известило о поступлении трех тысяч рублей на мой банковский счет. В ближайшем банкомате я снял деньги и купил всё, что написала Яна в сообщениях.

Не успел разуться, как почувствовал затылком сверлящий взгляд.

– Что снова не так? Всё же купил по списку, как просила.

Она промолчала. Я разулся, поставил обувь в шкаф, поднял глаза. По её щекам текли слезы.

– Ну что? Что опять? Когда ты успеваешь на меня обидеться?

– Звонил твой отец…

– А, вот как. И что ему нужно?

– Наговорил такого… Вслух произносить не хочу.

Я сжался как пружина. Знаю, зачем он позвонил и что наговорил, тоже знаю.

– Обещал купить квартиру, – продолжила Яна, – если я оставлю тебя в покое. За что он меня так ненавидит?

– Ну, что за глупости, вовсе он тебя не ненавидит…

– Денег предлагал…

– Много?

Яна глубоко вдохнула, задержал дыхание, растерла по лицу слезы и посмотрела на меня с ненавистью.

– Много денег? – повторил я вопрос.

– Ты самый конченый человек, – последовал ответ.

– Значит много…

– Свинья, скотина, я ухожу…

– Да что ты будешь делать без меня? – закричал я. – Кому ты вообще нужна?

Яна, как подкошенная рухнула на пол и залилась слезами. Я испугался.

– Успокойся, пожалуйста, успокойся. Ты всё неправильно поняла. Успокойся. Я объясню. Сейчас всё объясню, только, пожалуйста, успокойся. Ты нужна, мне нужна, очень сильно нужна. Больше жизни нужна. Прости. Прости меня. Я дурак и свинья, и скотина. Да. Я такой дурак. Прости меня, пожалуйста, прости.

Она рыдала, всхлипывала, задыхалась. Никогда ни прежде, ни в будущем я не видел её такой.

– Прости, – шептал я, сжимая тесные объятия. Поначалу она вырывалась, но потом обмякла без сил. – Прости. Ты для меня всё. Ты самое главное, самое важное, что есть в моей жизни. Отец не прав, он считает, что нам нужно расстаться, но я не он, и замужем ты не за ним. Да пошёл он… Кто он мне? Возомнил из себя черт знает что… Я люблю тебя, я тебя не брошу, никогда и ни за что. Понимаешь?

Она кивнула.

– Хорошо, теперь успокойся и послушай меня. Отец бросил нас с матерью ещё до моего рождения. Он был, но только формально, даже не он, а его деньги, не веришь, спроси мою бабушку. А я спрашиваю тебя, имеем ли мы право взять своё? Или оставим ему? Пусть тратит на Илону. Я вот считаю, что ты заслуживаешь больше, чем эта его сука. Так, может быть, возьмем, то, что наше по праву?

Яна не ответила, всхлипнула, приобняла и положила голову мне на плечо. Я помог ей встать и уложил в постель.

«Лосось не должен испытывать стресс. Только так можно обеспечить высокое качество продукции». Ведущий научной передачи позировал со здоровенной рыбёхой в руках. Яна уснула быстро, мне не спалось, и полночи я смотрел в зале телевизор. «Лосось не должен испытывать стресс», – повторил я вслух. Они там беспокоятся о рыбе, что бы та не нервничала, перед тем как станет консервой, а мы запросто доводим любимых до слез. Почему? Будь моя воля, я никогда не дал бы ей повода плакать, но она плакала, и мне от этого не по себе. «Только так можно обеспечить высокое качество продукции», – крутилась в мыслях фраза. Продукции. Мы стали продукцией на чьем-то рыбозаводе. На завтрак должен быть творожный сыр, иначе будет стресс, к чаю печенько, а иначе – стресс, и такое сплошь и рядом, чего не коснись. Как раньше люди без этого жили? Как до сих пор без этого обходится бабуля, без печенюшек и без стресса? Когда я был маленький и плакал из-за какой-нибудь ерунды, бабушка говорила, что я кличу в дом беду. «Раз в доме не лежит покойник, так и нечего понапрасну рыдать», – говорила она. Успокаивался мигом, боясь, что кто-нибудь умрёт, оттого, что я плачу. Бабушка не лосось, она из другого теста, и потому её никто не съест. И на похоронах дочери бабуля плакала меньше, чем Яна в тот день, когда я не доел гуляш.