– Неприятно… – он будто задумался. – Значит, надо вырабатывать условный рефлекс.

И вот теперь я испугалась:

– Это как?

Он отвечал так же издевательски задумчиво, разглядывая стену за мной:

– Например, суточный просмотр видео с минетами. С одними минетами и камшотами. Притом всадить в тебя вибратор, но на слабой мощности, пока у тебя не возникнет прочная связь в мыслях. Или, например, разрешать тебе кончать, только со спермой во рту. Через три-пять раз ты уже не сможешь не испытывать удовольствия, просто отсасывая мне.

– Эй! – я аж на месте подскочила. – Я вам собака Павлова, что ли?!

Он ответил очень спокойно, но хоть перевел взгляд со стены на мое лицо:

– Еще раз мне эйкни, и прямо сразу начнем.

– Из… извините, – я вмиг осознала и даже снова легла на подушку, изображая полное послушание.

– А пока начнем с другого.

Он сел, а затем и лег наоборот, головой вниз. Жестко схватил меня за бедро, переворачивая набок, раздвинул колени, наклонился и… Наверное, я просто не была готова. Он щекотал меня языком прямо там, проходясь по клитору, который вмиг отозвался на странную ласку. Это было пошло, стыдно и до конца не осознаваемо.

– Не вырывайся, Юль, – я услышала его голос, когда он отстранился и я смогла слышать, вынырнув из диких ощущений. С силой надавил мне на колено, раздвигая бедра еще сильнее. – Не вырывайся, сказал! У тебя там совсем чувство самосохранения отказало?

Уж не знаю, что у меня отказало, но мне было не по себе. Удовольствие было, я не могла это не признать, но очень странное. Я зажимала рот ладонью, как если бы всерьез вознамерилась сопротивляться и не поддаваться этому возбуждению. Но он знал, что творит со мной – язык его не ласково касался, он почти выбивал меня каждым движением из сознания. Снова ощутила давление на колено – вероятно, я опять попыталась непроизвольно сжаться, но мне не позволили. И казалось, что там уже все горит, пульсирует, внутреннее напряжение даже чуть двигает мои бедра, словно я хочу усилить эту ласку. В такой момент, когда я не сдержала голодного стона – почти просьбы, он снова отстранился.

– Возьми член в рот, Юль. Кто кончит первым, тот готовит завтрак.

Мне уже было все равно: до брезгливости, до завтрака, до его шуток – лишь бы просто продолжал. Я сама пододвинулась и вобрала головку в рот. Наверное, это был самый отвратительный минет, который Сергей Андреевич когда-нибудь получал. Потому что я не могла сдержаться, задыхалась, посасывала, захлебываясь собственным удовольствием, рвано дергалась и не могла остановиться, даже если бы понимала, что делаю ему больно. Проиграла я. Но оргазм он продлевал умело, вдруг убрав язык и стимулируя клитор пальцами. А сам начал входить мне в рот ритмично, тоже забывшись. Я все еще кончала, не соображая, что уже вылизываю от спермы подрагивающий орган.

Точно… как собака Павлова. Я, наверное, вообще в его руках послушная кукла – все сделаю, чего бы ни захотел. Еще и благодарить стану… Кстати, об этом:

– Спасибо.

– Хорошая девочка, – он нехотя поднялся, сел. – Иди, готовь завтрак.

– Можно, хоть в туалет схожу? – у меня пока сил не было, чтобы встать. – И оденусь.

Он вдруг сгреб меня как-то неудобно, поцеловал в макушку, а потом нагло толкнул с кровати.

– Одевайся быстрее и убегай, пока у меня нет сил догонять. Я буду омлет с беконом.

Я огляделась. Платье ведь осталось на первом этаже мокрым комком, нижнее белье тоже внизу. Я просто подхватила его футболку со стула и натянула на себя, на что Сергей Андреевич только бровь изогнул, но комментировать не стал. Я и сама понимала, как выгляжу в его футболке, едва прикрывающей голую попу. Такой вид уж точно не помогает чувству отстраненности от происходящего.

Глава 16

Платье я развешала на полотенцесушителе, чтобы досохло, белье быстро нацепила на себя в ванной, а сверху натянула все ту же футболку. Удивилась тому, что настроение мое было не угнетенным – удовлетворенным оно было, насыщенным. Все же сексуальная жизнь в определенном смысле важна, она обеспечивает полную наполненность эмоций. Не хватает только любви, чтобы чувствовать себя по всем фронтам победительницей. Радовалась бы я, сейчас готовя завтрак любимому мужчине, рядом с которым собираюсь провести остаток дней? Да бесспорно, судьбы лучше не придумаешь: он собирается на работу, подкинет меня до института в рабочий день, а если выходной, как сегодня, то сразу после завтрака мы можем посвятить все это время друг другу, а может, и вовсе вернуться в постель. Почему нет? Почему бы не провести весь день, даря ласки любимому человеку? И вот, после всех этих мыслей настроение все же стало угнетенным. Куда мне еще падать, если я, безо всяких чувств с обеих сторон, просто сексуальная игрушка в руках мужчины, который просто знает, чего хочет? Я даже мысленно называю его по имени-отчеству, не собираясь это менять, – да хотя бы потому, чтобы случайно не начать чувствовать что-то кроме того, что должна. Дело сделано. Теперь настрой стал правильным.

Сергей Андреевич спустился через несколько минут и молча наблюдал за моими действиями. Даже щеку рукой подпер, всей позой излучая утреннюю расслабленность.

– Скоро будет готово, – оповестила я, дабы нарушить ненужную, слишком многозначительную паузу. – Может, кофе сами займетесь? Я не слишком-то умею варить кофе из зерен и, мягко говоря, не вижу особой разницы с растворимым. Могу и сама, но потом не ругайтесь за результат. Вы отвезете меня домой после завтрака?

– Там же кофемолка, – он протянул лениво, но все-таки встал и обошел стойку. – Ладно, все приходится делать самому, если хочешь, чтобы было сделано идеально. Юль, ты же понимаешь, что можешь не уезжать? Дай турку.

Мне окончательно стало не по себе, до вибрирующей дрожи. Да просто ненормально вот так болтать, словно мы тут только затем и собрались, чтобы утром мило болтать.

– Понимаю, вы уже говорили об этом, – ответила серьезно. – Но лучше уеду. Не хотелось бы изображать из себя послушную женушку, если это не входит в ваши условия.

Он развернулся, придержал меня за талию и сам дотянулся до турки, чмокнул смазанно в плечо и тут же отпустил, вернувшись к своему занятию.

– Сколько же тараканов у тебя в голове, Юль? На каждой дороге придумываешь ухаб. Послушная женушка, непослушная любовница – какая разница, кем ты выглядишь? Тебе проблем мало, что их надо обязательно притягивать за уши? Было бы о чем переживать, что ли?

– Нет. Проблем у меня хватает. Думаю, вы понимаете, что я имею в виду.

– Угу. Все твои проблемы – это я. Спусковой крючок для всех негативных эмоций. И это при том, что я сильно тебе нравлюсь и тебе больше хочется спросить, а почему мы до сих пор не испытали этот стол на прочность. Но любое движение на сближение сначала вызовет протест, независимо от настоящих твоих желаний.

– Нравитесь? – я вскинула брови. – Откуда такая уверенность?

– Оттуда, – как-то сухо ответил он, хотя обычно щеголял прямолинейной самоуверенностью.

Вернувшись к готовке, я время от времени поглядывала на его спину и думала – нравится ли? Какой-то сложный оказался вопрос, на него можно ответить, лишь используя «вот если бы…».

Когда мы уже сели за завтрак, раздался какой-то звук – похоже на стук в дверь, но разовый. Сергей Андреевич потянулся, встал, неспешно пошел в прихожую. Я от любопытства вытянула шею и замерла: там он ногой выдвинул нижний шкафчик из тумбы, наклонился и что-то взял. Мне было не слишком хорошо видно, но я бы руку дала на отсечение, что это пистолет. Только после этого он, не спрашивая, открыл дверь. Я вся сжалась от ужаса, но расслышала спокойные голоса – неясно, о чем говорят, но явно обычный обмен репликами, второй голос даже показался смутно знакомым. Дверь закрылась, тот же звук задвигающегося ящика тумбы – он наверняка положил пистолет на место, как будто и не брал его, когда еще не знал, кто за дверью. И уже через минуту Сергей Андреевич вернулся, как ни в чем не бывало сел обратно и подхватил вилку.

– Это Никита, по работе, – объяснил он зачем-то. – С сожалением отменяю свое приглашение, хотя ты уже отказалась. Я отвезу тебя домой. Нарисовались дела, не знаю, когда освобожусь. Кстати, вкусно. Но следующий завтрак готовлю я – будем соревноваться, кто готовит круче.

Я не ответила, что соревноваться с ним не хочу. Зато все эти действия, эти пять последних минут сделали сложный вопрос очень простым. Я отодвинула тарелку и посмотрела на него.

– Сергей Андреевич, я могу объяснить, почему вы мне не нравитесь. Это не просто вредность, как вы сами хотите выставить. Да я даже готова была бы забыть, что вы меня заставляли быть с вами! Наверное, не все хорошие отношения обязаны начинаться идеально. Но есть то, что я никак принять не могу, – ваша эта… работа, как вы выразились. Сейчас мы поедим омлет, поспорим, кто из нас вкуснее готовит, потом вы отвезете меня домой, а сами уедете – грабить, убивать, продавать наркоту, вербовать запутавшихся девочек в проститутки. Извините, если я пропустила какие-то важные элементы этой серьезной… работы.

Он тоже посмотрел на меня, но выглядел все таким же расслабленным.

– Юль, а какое отношение имеет моя деятельность к тебе? Почему нельзя разграничить – вот это я с тобой, а это я – со всеми остальными?

Я развела руками, аппетит полностью пропал.

– Ну как же? Меня тоже касается! Интересно, а можно подходить к окну без страха, что меня пристрелит снайпер?

Он рассмеялся:

– Что за глупости? Двенадцатый этаж, напротив ни одной высотки. Неужели ты думаешь, что я купил бы квартиру, окна которой можно просматривать через оптику?

Мне смешно совсем не было. Он вроде бы шутил, судя по тону, но на самом деле – это и есть реальность. Его реальность – не моя. Тут наверняка все продумано, каждый подход, все углы обзора, даже таракан не проберется. И все равно, прежде чем открыть дверь, он лениво берет пистолет из тумбочки. И самое главное, он прекрасно понимает, что все это я уловила. Ничего не отрицает, ни за что не оправдывается, однако обесценивает мои переживания. Потому-то я и ответила коротко: