И после не слишком долгого сна я наконец-то получила свою нежность. Сытый зверь брал меня иначе, без того же ослепляющего голода, но нам обоим и это нравилось: и мне, и зверю, которого я бы вряд ли смогла теперь отпустить.

Возвращались мы из Сочи через три дня – весьма трудных, надо сказать, дня в плане насыщенности. Не только интимной, но и эмоциональной. Едва схлынули первые эмоции, обусловленные затянувшейся разлукой, начались и разговоры. В этих разговорах были привычные шутки, еще более привычные споры и даже немного ссоры, но никто из нас больше не поднял вопроса о том, что будущее возможно при условии нашего расставания.

Возвращались мы через три дня, не вполне уверенные в том, что все планы непременно сбудутся и осознание ошибки не догонит через пару лет. Мы ни в чем не были уверены, кроме того, что так, держась за руки, и будем продолжать – шутить, спорить, ссориться и мириться. Я знала, что сомневаться в выборе мне придется часто и что мой мужчина никогда не станет таким, кого приводят в пример детям. Но еще я знала, что по доброй воле не отпущу его руку. Потому что мечты сбываются всегда не так, как планируешь. Однако это не мешает считать мечту сбывшейся.

Эпилог

Все-таки любителя балета из Сережи не получилось. Он не мешал мне наслаждаться представлением, но уже по лицу было ясно – считает в уме минуты, когда эта свистопляска закончится. Даже у Мишани можно найти больше понимания высокого искусства, честное слово! Но я предпочитала тащить с собой Сережу: он намолчится, натерпится, намучается, после чего непременно начнет мучить меня – выплескивать свой дискомфорт неизбежно самым приятным для меня образом. Чем дольше я с ним жила, тем чаще провоцировала такие всплески. И, кажется, все эти манипуляции он видел как на ладони, но подыгрывал, ведь это доставляло удовольствие и ему самому.

Уже в подъезде он не выдержал:

– Почему мы остались на второй акт, не напомнишь?

– Чтобы узнать конец истории!

– А там был какой-то сюжет? Юль, признайся, что балет ты любишь только из-за мужиков в колготках.

– Даже скрывать не стану! – я смеялась, хоть и чувствовала его хмурый взгляд в затылок. – Где еще увидишь всю харизму – с ног до пояса?

– Эм-м… в порно?

– Ты безнадежен, Сереж! Может, у тебя сердца нет, раз искусство не воспринимаешь?

– А может, мне сегодня еще ночью на работу? Новый клуб открываем – надо на этом этапе все там контролировать, чтобы потом проблемы не разгребать.

Я обернулась к нему, округлила глаза и делано приставила ладонь к открытому рту, издевательски подчеркивая провокацию:

– О, то есть сегодня ты занят? А завтра занята я – у меня предзащита! Обсудим балет на следующей неделе?

Он довольно грубо подтолкнул меня к двери:

– Ногами шевели, балерина. Сейчас как раз все обсудим. Мало не покажется.

– Но ведь… работа!

Первым делом, затащив меня внутрь, дернул за плечо, разворачивая к себе. Больше ничего не хочет слышать – я знаю это настроение и даже ждала, когда же он сам ему сдастся. Это тот самый порог, за которым «мой Сережка» превращается в «Сергея Андреевича» – человека, с которым лучше не спорить.

– Разденься, – сказал холодно. – Сама. И быстро.

Я уже дрожала от его тяжелеющего взгляда. Он наблюдал за моими порывистыми движениями, но не прикасался. Выхватил с полки шарфик.

– Руки сюда.

Я вытянула руки, на которые тут же легла шелковая ткань, Сергей туго перетянул мне запястья, а затем дернул за собой. Пришлось почти бежать за ним в гостиную, чтобы не упасть. Он толкнул меня к окну и надавил на плечо, вынуждая встать на колени. Руки резко вздернул вверх, привязывая конец шарфика к ручке. Тело оказалось вытянутым вверх, но попытка освободиться ни к чему бы не привела – мне ли не знать, что узлы его всегда крепкие.

– Ноги разведи шире. Не сдвигай. Еще шире.

От этого действия в руках еще сильнее почувствовалось растяжение, меня будто струной натянули между двумя точками, но внизу уже засосало сладким предвкушением. Сергей неспешно положил ладонь мне на щеку, почти нежно провел вниз и запустил большой палец мне в рот. Без объяснений было ясно, чего он хочет – я начала посасывать, облизывать, и от самой пошлости этих действий – возбуждаться. Мужчина же явно тянул время, а хотелось поцелуев, прикосновений, вся кожа уже ныла в ожидании любых, пусть самых грубых, ласк. Все так же неспешно и не вынимая пальца из моего рта, другой рукой он расстегнул молнию на штанах, приспустил белье и обнажил уже наливающийся член.

– Рот открой широко, вытащи язык.

Я уже готова была вылизывать всего его, но он только терся головкой о мой язык, пока она не начала сочиться смазкой. Сдался он только после этого – уперся обеими руками в подоконник и резко толкнулся внутрь. Он любит минеты, мне ли не знать, но до сих пор они проходили в каком-то щадящем режиме. Сейчас же он входил в рот резко, глубоко, ритмично – буквально трахал меня, совершенно не сдерживаясь. От такой агрессивности я совсем растерялась, но принимала и старалась не напрягаться. Толчки стали короткими, он теперь почти перестал выходить, а потом и вовсе замер, я зажмурилась, готовая к струе спермы. Но через несколько секунд он отодвинулся, так и не кончив. Отвязал шарф от оконной ручки, дернул еще выше, принуждая меня подняться на ноги. Наклонился и – нет, опять не поцеловал – лизнул по губам, а потом снова. Я же бездумно приоткрывала рот, ловя тот момент, когда он поцелует. Но вместо этого ощутила, как мои соски сжали пальцами, начали крутить и снова сжимать. Почти больно, но готовое к удовольствию тело хотело уже любого воздействия. Я с жалобной мольбой посмотрела в серые глаза, но вслух попросить так и не осмелилась.

Однако он усмехнулся, улавливая все мои эмоции. Подхватил за талию и усадил на подоконник. Так и связанные в запястьях руки я закинула на его шею, пока он не успел запретить и это. Сергей притянул меня за бедра и вошел одним резким движением. Оказалось, что даже без ласковых касаний к чувствительным зонам, внутри все уже было влажно. Я застонала ему в шею, прижимаясь ближе и принимая его темп. На попе останутся синяки – с такой силой его пальцы впивались в кожу, насаживая послушное тело на член. Мои стоны переросли во всхлипы.

– Кончай сейчас, Юль, – я едва расслышала тихий, но давящий голос.

До сих пор казалось, что мне потребуется намного больше времени, но приказ будто подстегнул возбуждение: толчок, второй, третий, каждый еще резче – и я захлебнулась на новом вдохе, податливая принимая в пульсирующее удовольствие все новые и новые толчки. И даже не заметила, когда он замер и сам, однако не спешил отстраняться.

– Спасибо, – прошептала еле слышно.

– Рано благодаришь. Мне сегодня еще по делам нужно. Потому план такой: ты сейчас бежишь за ошейником, надеваешь и возвращаешься. Я пока разогрею нам ужин. Про одежду забудь. Ешь, приходишь в себя, потом встаешь сюда же, упираешься в подоконник локтями и ждешь. Все понятно? Я с кем разговариваю?

– Дайте… дайте мне, пожалуйста, пять минут.

– Запросто. Тогда я отымею тебя в попу, а на длительную подготовку нет времени.

Я вмиг испугалась. Анальный секс я любила – особенно за то, каким терпеливым становился в это время Сергей, совсем на себя не похожим. И все же такая близость требовала неторопливых и осознанных действий до. В последнюю очередь я хотела бы попробовать анальный секс без предварительной растяжки умелым любовником. Потому и очнулась, мотнула головой и быстро направилась в нашу спальню за ошейником. Придется ужинать только в этой «одежде», а Сергей останется одетым, будет специально просить меня встать, положить добавки, налить кофе, сесть перед ним, показать все, на что он захочет смотреть. Будет подчеркивать власть, как он и любит. Мы оба это любим, хоть никогда и не обсуждаем.

В спину я расслышала смех:

– Как все-таки здорово я умею расставлять приоритеты.

После второй, чуть более долгой, сессии он уже выплеснул страсть полностью и потому превратился в ласкового мужчину, вновь став «моим Сережкой». У нас еще было немного времени до его выхода, которое мы потратили на то, чтобы поваляться в обнимку на диване, даря друг другу остатки нежной ласки.

– Ты иногда такой тиран, – сказала я с улыбкой. – Просто сумасшедший.

– Не ври, ты любишь меня именно за это.

– Не говори за меня, Сереж. Я люблю тебя за все, а не только за это.

– Тогда продолжу быть тираном.

Я притворно вздохнула:

– Продолжай, ни в чем себе не отказывай, милый. Но власть твоя недолго продлится – когда-нибудь наступит день, когда я отыграюсь.

Он тотчас напрягся и приподнял меня за плечо, чтобы заглянуть в глаза:

– Ты беременна?

– Пока не знаю. Но это может наступить в любой момент. Ты ведь не будешь отказываться от своих слов?

Он рассмеялся, прищурив глаза.

– Не буду. Как и говорил – все девять месяцев ты будешь диктовать условия, я слова против не скажу.

– А ошейник себе купишь, если скажу? Черный, кожаный, с кольцом и цепочкой.

– О черт… Ты же не скажешь?

– Надейся на мое великодушие. У меня уже длинный список желаний. Кстати говоря, первое в списке – мы возвращаемся откуда-нибудь, ты сразу раздеваешься и встаешь передо мной на колени. Держишь руки за спиной и делаешь мне приятно языком до тех пор, пока я не кончу. И после этого не одеваешься, пока мне не захочется использовать твое тело еще каким-нибудь образом.

– Ну… – он пожал одним плечом. – Такую мелочь мы хоть завтра провернем.

– Правда?

– Нет, не правда. Дождись своей власти, Юлька, а то наешься мною до того.

– Так я дождусь! Потом держись!

– Испугала разбойника кошельком. Ладно, Юль, мне собираться надо. Сегодня девочек на гоу-гоу смотрим. А то Никита наберет там без меня, потом задолбаешься увольнять. У него какая-то страсть к пышным формам.

– О-о, стриптизерш идешь отбирать? Мне ревновать?