– Мать моя фараониха, – простонала я вслух, – теперь понимаю, как лежалось забинтованным мумиям в египетскую жару.

Язык больше не заплетался, но еле ворочался. Опухшие веки напоминали вареники. И некстати пришло осознание, что платье расстегнуто. Твою же Нефертити. Сама бы я точно не дотянулась, значит, хозяин бункера постарался. Зачем? Только платье расстегнул или еще чего сделал?

Белье на бедрах я ощущала, подозрительную боль нет. Есть шанс, что не тронул, но как проверить? Не руками же туда лезть. Одноклассницы, когда просыпались утром в чужих квартирах и ничего не помнили, пальцы в трусы толкали. Если мокро, значит было. Но я стеснялась. Вообще не представляла, что такое можно учудить.

А куда Барон делся? Подушка рядом смятая, парфюмом его пахнет, а самого нет. Неужели ушел? Я с трудом подняла голову и посмотрела вглубь бункера. Обзор на половину перекрывала занавеска, но на кухне и в гостиной никого не было. Странно. С таким апломбом пообещал вместе со мной в душ ходить и сбежал.

Вставала я с кровати, совершая подвиг Ильи Муромца, провалявшегося с печи тридцать лет. Емеля, кстати, с неё вообще не слезал и прекрасно себя чувствовал. Ну а мне пить хотелось, и попросить подать стакан оказалось не у кого. Добралась до ширмы и услышала тихий голос:

– Слушаю. Я в отпуске, сейчас этим вопросом мой зам занимается, свяжитесь с ним. Да, думаю, проблем не возникнет. Хорошо, спасибо, до встречи.

На месте все-таки. Работает. Спрятался по другую сторону от входной двери и сидит тихо. Есть шанс проскользнуть в душ незамеченной. Платье, прилипшее к мокрому телу, успело остыть и портило мне жизнь. Переодеться не во что, но хоть полотенцем обмотаюсь. Кралась я вроде тихо, каблуками не стучала. На беду с похмелья чуть занесло в сторону, и я врезалась в стол.

– Черт.

– Ты выспалась?

Голос у него изменился. Звучал слабо и вымученно, как у больного. Сколько я спала? Сейчас вообще день или ночь? Что-то случилось на поверхности или он просто переработал? Барон отодвинул вторую занавеску, и я увидела рабочий стол возле громоздких шкафов. На нем стоял открытый ноутбук, а над головой у хозяина бункера висела лампочка Ильича без плафона. Забавно. Кабинет олигарха теперь выглядел как-то так.

– Пить хочу, где здесь вода?

– Держи, – протянул он мне пластиковую бутылку на пол-литра. – Сушняк замучил?

– Ага, задавил.

Перемирие продолжалось. Барон общался без приказов, злобного рыка и обещаний наказать. Почти, как нормальный человек. Но до полной адекватности не хватало сущего пустяка. Отпустить меня на волю.

Я сорвала крышку с фиксирующего кольца и долго глотала теплую водопроводную воду без газа. Пустыня Сахара оросилась дождем, расцвели суккуленты, и распустился язык:

– В душ мне нужно. Под конвоем поведешь или я могу сама помыться?

– Поведу, – сощурился Барон, – иначе будешь каждую минуту спрашивать: где мыло, а где полотенце?

Резонно. Ради экскурсии я его, пожалуй, вместе со мной в душ пущу.

– Но не дальше порога!

– Быстро ты раскомандовалась, – цокнул языком хозяин бункера. – Волю дай, строить меня начнешь.

– Подглядывать за девушками неприлично, – возразила я, прикладывая больную голову к холодному выступу металлической стены, – даже какое-то извращение на эту тему есть.

– Вуайеризм, – подсказал он, – но это не про меня. Душ – опасное место в плане кипятка, направленных струй воды и других неприятных сюрпризов для похитителя. Я все еще не доверяю тебе. Опять же запрешься там, условия начнешь ставить, а душ и туалет здесь один.

Очень хотелось спросить, какие извращения «про него», но я прикусила язык. Гена прав, хорошим расположением стоит дорожить и не провоцировать Барона зря. Глядишь, уснет его бдительность, и мне же станет легче.

– Хорошо, пойдем.

Свитер Барона висел на спинке стула, рубашку он расстегнул до середины груди и сейчас вдруг принялся застегивать пуговицы обратно под ворот. Татуировки прятал? Там что-то неприличное набито? Жаль, я не пригляделась сразу, не успела ничего заметить.

– Я отрегулирую отопление, – пообещал он, – рабочие намудрили с настройками, а после перезапуска энергетической системы они сбились. Методом тыка не разобрался, буду читать инструкцию. Придется пока терпеть жару и пить больше воды.

Я кивнула, что не возражаю. Хозяин барин. Хочет северный полюс устраивает, хочет субтропики.

– Кстати, а запасная одежда здесь есть? – спросила я, оттянув мокрую ткань платья.

Барон задумался. Оглядел меня с ног до головы так, будто впервые видел, а потом снял со спинки стула свитер.

– Возьми пока его, я посмотрю в хранилище.

Я, конечно, приняла подарок, но от скептической мины не удержалась. Свитер-то едва зад прикрывал. Хотя на мне мог оказаться длиннее. Но лучше в нем, чем в полотенце. Кусок ткани, обернутый вокруг обнаженного тела, наводил на мысли о постели, а мне и расстегнутого платья хватило.

Душ в круглой трубе бункера поставили по центру и огородили с четырех сторон. Барон включил внутри свет, открыл дверь и запустил меня первой. Смежный санузел. Унитаз, раковина и огороженная матовым стеклом ногомойка. Смесители хромированные, сантехника итальянская, кафель на стенах. Хоть здесь рабочие душу отвели. Сделали что-то похожее на нормальный ремонт.

– Комплект полотенец всего один, – словно извиняясь, пробормотал Барон. – Пока разделим на двоих, позже я из хранилища запасной принесу.

– А выйти из бункера и в доме взять никак? – ляпнула я и слишком поздно осеклась. Черт, сейчас сочтет за провокацию и взбесится.

– Нет, – устало ответил хозяин дома. – Замок бункера на таймере стоит. Дополнительная защита, чтобы дверь не открыли раньше времени и не запустили внутрь вредную атмосферу. По умолчанию две недели. Можно вскрыть принудительно, если знать специальный код. Но тогда бункер деактивируется, и запустить его снова будет проблематично. По крайней мере, я точно не смогу.

Забаррикадировался от души, ничего не скажешь. Так сильно боялся, что я убегу, и месть Нелидову сорвется? Или заперся здесь, чтобы до него люди отца раньше времени не добрались?

К самому таймеру претензий нет. Логичное решение в условиях ядерной войны, когда выходить наружу реально станет нельзя. Вдруг у кого-нибудь крыша поедет или ребенок решит побаловаться? Откроет дверь и всем, кто внутри – хана. Ну, а в нашей ситуации логики чуть меньше. Разве что не светиться в доме лишний раз, бегая за мелочевкой вроде полотенец. «Умерла, так умерла». В смысле если Барон по легенде в городе, то здесь его не должно быть совсем. Иначе, зачем нужен бункер?

– Код ты мне, конечно, не скажешь, – подытожила я, – а если с тобой что-нибудь случится? Мне здесь две недели сидеть?

– В обнимку с моим трупом, – согласно кивнул Барон. – То еще удовольствие, можешь себе представить. Так что десять раз думай, прежде чем снова пожелать мне смерти.

Черт, обложил со всех сторон, как загонщики зверя на охоте. Интересно, решение потащить меня в бункер спонтанным получилось, или он все заранее придумал и спланировал? Была ли вообще та блондинка в гостях? Может, её роль сыграл охранник? Одно я знала точно. Рано расслабилась и обрадовалась перемирию. Барон остался тем, кто он есть.

– Хорошо, я подумаю, – ответила ему и полезла в душ. Там разденусь.

Свитер закинула на верхний край дверцы подальше от лейки душа, чтобы не намочить. Рядом повесила платье. Через матовое стекло я видела только силуэт Барона, значит, он тоже был ограничен в обзоре. Конечно, можно много чего нафантазировать глядя на то, как я тру себя мочалкой, но я надеялась, что ему хотя бы сейчас все равно. Выглядел он паршиво, чувствовал себя, наверняка, так же. Ладно, без толку переживать, выбора все равно нет.

Я сняла белье, засунула его под платье и включила воду. Пошла прохладная. Вот настолько нужной температуры, что я сразу нырнула под струи с головой. Настоящее блаженство, куда там дорогому алкоголю, развлечениям и все остальному. Подлинное, бесплатное, чистое удовольствие. Я смывала шампунь с головы, когда услышала посторонний звук. Еще один шум льющейся воды. Барон решил умыться? Имел право, конечно, жара в бункере не только меня мучила. Или чем он там занимался? Я мгновенно стерла ладонью пар и капли воды со стекла. Силуэт мужчины до пояса стал телесного оттенка. Снял белую рубашку? Значит, у меня появился шанс разглядеть, что он под ней прятал.

Любопытство жгло нестерпимо. Открою дверцу – спугну, тут же прикроется. Вон как бросился пуговицы застегивать. Там купола во всю грудь и знаменитое: «Не забуду мать родную»? Отсидел Барон и теперь стеснялся прошлого?

До верхнего края дверей я не доставала даже в прыжке. Еще повезло, что крышки над головой не было, как в стандартных душевых кабинах. Оставив воду включенной, я осторожно примерилась к выпирающему из кафеля смесителю. Выдержит мой вес? Если нет, то в бункере будет знатный потоп. Ну, может, оно и к лучшему. Тонуть Барон не станет, введет код и откроет дверь. Я встала на отрезок трубы, подводящей к крану холодную воду, и подняла нос над дверцами.

Хозяин бункера тоже мылся, но над раковиной. Рубашка висела на держателе для полотенец. Остро пахло яблочным мылом и чем-то цитрусовым. Спина у Барона оказалась абсолютно чистой, плечи и руки тоже. Россыпь родинок не считалась. А он ходил в спортзал. До бодибилдера рельефом мышц не дотянул, но было на что посмотреть. Я пожалела, что стоял спиной, и боялась момента, когда увидит меня в зеркале. Только что пристыдила его за подглядывание, а сама пялилась, как малолетка на старшеклассника.

Нога чуть не соскользнула со смесителя, я раскорячилась в душевой кабине, схватившись двумя руками за дверцу. Стекло от удара завибрировало, Барон обернулся.

Длинный рубец тянулся от яремной впадины до середины живота. Огромный, неровный, розовый. Грудь будто пытались разрубить пополам, а потом истыкали живот и оставили еще один росчерк под левой ключицей. Такое не бывает случайно, чувствовался скальпель хирурга. Вскрывали грудную клетку? Зачем? Операцию сделали совсем недавно, раз шрам не успел побелеть.