Дышал он ровно и спокойно. Спальня охлаждалась медленно, если вообще приоткрытый люк помогал. На лбу Барона пот собирался крупными каплями. Температура поднялась? Она из другой оперы, её не должно быть. Я осторожно положила ладонь и тут же отдернула. Холодный пот. Вроде нормально. Обтереть бы его чем-нибудь, чтобы не так мучился.

Я ушла в душ и вернулась с полотенцем. Намочила теплой водой, зная, что ледяная станет пыткой. Протерла лоб, шею, грудь в вырезе рубашки. Раздевать не решилась, чтобы не разбудить. Господи, вроде за больным ухаживала, а сама о другом думала. Взгляд от его тела не могла оторвать. Вспоминала, как мы дрались два раза, и он прижимал к себе очень крепко. Тогда ничего кроме ярости и злости не чувствовала, а сейчас бы что-то изменилось?

Я провела пальцами по коже слева от шрама. Прикосновение отозвалось эхом во мне. Неясным желанием снова его трогать. Гладить ладонями по груди, обнимать, целовать в шею. Чтобы не позволил остаться сверху. Подмял под себя, как вчера на диване, и не давал вздохнуть. Столько силы в нем, столько ярости.

Пришлось за руку себя ущипнуть, чтобы наваждение пропало. Чего доброго заведусь от мыслей. Нет, нельзя, лишнее совершенно. Спать. Срочно спать! Я убрала полотенце, выключила свет во всем бункере и улеглась обратно на кровать. В темноте ничего не видно, но я все равно старательно отвернулась от Барона.


***


Маневр с приоткрытой крышкой люка все-таки удался, спалось намного легче. Дышалось полной грудью и даже снилось что-то приятное. Проснулась я утром уже без следов похмелья и первое что почувствовала – прохладу. Потом покрывало на плечах и чужую руку на груди. Барон засунул её под мою пижаму, а я без лифчика. Ладонь лежала сверху, горошина соска упиралась куда-то в центр линии жизни. Черт! Меня бесстыдно лапали прямо во сне!

– Эй! – возмущенно забилась я в объятиях мужчины. – Эй, проснись! Офонарел, что ли?

Он сонно заворочался и шумно втянул носом воздух, но хватка стала только крепче. Я уже вовсю брыкалась, пытаясь локтями попасть ему в живот и, наконец, растолкала:

– Что? – буркнул он, отпуская.

– Похотливый ты сердечник! – зашипела я, выворачиваясь из объятий и пытаясь одернуть задранную пижаму.

– Что случилось?

– А ты не понял?!

– Я спал, – очень серьезно ответил Барон, пальцами вытирая глаза к переносице. – Ты меня разбудила.

Такой наглости я не ожидала. Сдернула с него покрывало и дополнительно закрыла грудь. Черт, он полуголый! Когда успел снять рубашку и брюки? Лежал в одних трусах и сердито на меня смотрел.

– Я просила не распускать грабли!

– Наташа, тише, успокойся, – приложил он палец к губам. – Ну, обнял случайно во сне, что тут такого?

– Ты меня за грудь трогал!

– Правда? – удивился он, округлив глаза.

– Издеваешься?!

Вопрос был риторическим и ответа не требовал. Барон сел в кровати и уставился на меня внимательнее доктора на осмотре, собирающего анамнез.

– Наташа, сколько мужчин у тебя было?

Я чуть не поперхнулась. Ему какое дело? Хоть сотня, хоть тысяча, Барона это не касалось!

– Много. Не надейся, что берегла себя для тебя единственного…

– Один был. Максимум – двое. И те по пьяни.

Он по глазам наличие девственно плевы определял? Откуда такая уверенность? Нет, попал в самое яблочко, я вспыхнула от стыда и с трудом подавила желание укрыться покрывалом с головой. На языке вертелось всякое матерное, но сказалось другое:

– Нашел алкоголичку. Забыл, как я от двух бокалов вина улетела?

– Плохо переносить алкоголь и совсем не пить – разные вещи. Так я угадал?

– Пошел к черту, – отмахнулась я и слезла с кровати. – Смотрю, тебе уже лучше? Одевайся, и пойдем завтракать. Я готовлю.

В тесном бункере тяжело демонстративно кого-то игнорировать, но я старалась изо всех сил. Заперлась в хранилище для начала и долго выбирала продукты.

Нет, он за дуру меня держал? Случайно обнял. Во сне. Случайно рука бы поверх пижамы лежала, а он бесстыдно тискал мою голую грудь!

Раздражение проходило медленно. Я взялась поправлять баночки, разворачивая их этикетками вперед. Вроде правда спал, хотя кто его знает. Я точно отрубилась так, что не слышала, как встал ночью, куда-то сходил, а потом вернулся и разделся. Щеки горели не переставая. Про мужчин моих заговорил. Проверял, что ли, девственна или нет?

В голову лезли бредовые мысли. Будто мог ночью, пока я в отключке приспустить белье и палец в меня ввести. Мог ведь. Я представила, и низ живота тяжестью налился, а ноги захотелось сжать сильнее. Жарко стало даже в охлажденном бункере. Что случилось-то? Посмотрела на полуголого мужчину и всё? Поплыла? Мало ли как он грудь мою ласкал, даже не особо приятно было. Черт, я же спала, не помню. Зато утром успокоиться не могу. Хоть ледяную консервную банку ко лбу прикладывай. Тушенка. Её и возьму. С макаронами – самое оно.

Мужчинам волю дай, будут одними бутербродами питаться. В школе одноклассники постоянно приносили из дома в пакетиках хлеб с колбасой и расточали её запах на весь класс. Я слюной давилась и тихо их ненавидела. Дома колбаса водилась по огромным праздникам. Мать убеждала, что нормальный суп – лучше любого перекуса всухомятку. Так что готовить я умела. До шеф-повара Гены, как до Луны пешком, но макароны сварить вполне могла.

Барон вышел из кабинета к столу при полном параде. Побрился, надушился, надел свежую рубашку и отглаженные брюки. Я поставила перед ним тарелку и спросила:

– Зачем? Ты же дома, а не в офисе. Кто здесь твой строгий дресс-код видит, кроме меня?

– Ты видишь, – хмуро ответил он, – этого достаточно.

А я перед ним в пижаме. Да уж. Нужно забрать сухое платье, погладить и тоже нарядиться. Во-первых, хоть какое-то разнообразие в одежде, а во-вторых, абы в чем ходить по бункеру тоже не хотелось. Барон во мне женщину разглядел. Пусть даже и во сне. Теперь будет постоянно присматриваться, оценивать, взвешивать. Со стыда сгорю за помятый вид или пятно на одежде.

– Я системы отопления и вентиляции отладил, – похвастался он, церемонно накалывая вилкой макароны, – и крышку люка закрыл.

Мне показалось, что послышалось. Еще хотела глупо переспросить: «Какого люка», а потом сама догадалась. Черт, вот куда он ходил ночью! Так же случайно, как я, наткнулся или целенаправленно полез проверять? Ну, да, если я теперь свободна, то залезть могла куда угодно. Что теперь? Кончилось доверие, не успев начаться? Он решит, что я к сообщникам Нелидова бегала его сдавать. Специально в союзницы набивалась, чтобы уже его заманить в ловушку. Воспользовалась беспомощным состоянием и предала при первой возможности, как Алексей.

Бред, конечно, но перед параноиками как не оправдывайся, все равно что-нибудь придумают. Не бегала, так звонила по телефону, а люк открыла, чтобы улицу и номер дома разглядеть. По фиг, что таблички не было видно. Пешком сходила и посмотрела.

– Сначала решил, что автоматика включилась, раз температура начала падать, – не спеша рассказывал он. Паузы делал, чтобы прожевать макароны. – Обрадовался, полез проверить, а там все по-прежнему, зато сквозняк появился. Под землей-то. Фактически в погребе. Ума много не нужно – люк открыт, а принудительная циркуляция помогает. Аж посвистывает где-то тоненько так. Ты зачем это сделала?

Варианты ответов будут как в шоу «Кто хочет стать миллионером?» Подсказка «помощь зала», звонок другу? Он ведь уже придумал объяснение, просто сейчас проверял, совпадает ли оно с моим. Сильно вряд ли, конечно. Правда очень проста и незамысловата. Я её радостно объявлю, а он, как Шерлок Холмс, выдаст опровергающее все наблюдение. Даже не знаю какое. Обрывки ткани, посторонние отпечатки пальцев на ступенях. А пусть отжигает, я лучше промолчу. Имею право не свидетельствовать против себя. Черт, сели позавтракать! Не одно, так другое. С Бароном каждый день, как на пороховой бочке.

– Зря молчишь, – он не дождался ответа и продолжил сам, – я не давлю и не устраиваю допрос, а ты уже зыркаешь исподлобья, как испуганный зверек. Могу рассказать весь ход расследования, и какая логическая цепочка выстроилась. Любое действие оставляет следы. Если стереть список последних вызовов из телефона, то все равно можно запросить отчет у сотового оператора. Ноутбук фиксирует время последнего входа в систему, на пыльном полу коридора видно отпечатки твоих балеток и так далее. Я десяток версий перебрал. В том числе твое предательство. Все окрестности облазил, проверяя, не оставила ли ты маяков для людей Нелидова, ничего не нашел. А в итоге ты просто бункер решила проветрить, правильно?

Тонкая провокация. Выражаясь народными поговорками: «Мягко стелет, но жестко падать». У меня аппетит пропал. Отодвинула макароны на центр стола и демонстративно вытерла руки бумажной салфеткой.

– Ты поверишь, если отвечу «да»?

Барон положил вилку рядом с тарелкой и откинулся на спинку стула. Сам с собой сейчас боролся, от ответа многое зависело. Или я стану еще одним Геной или превращусь в Алексея. Во втором случае разговор короткий. Полный откат назад. Веревки на запястьях, снотворное, правила, постоянный контроль. Я снова стану дочерью врага.

Нервозность вернулась. Я выкручивала салфетку в неровный жгут и смотрела, как тонкие волокна остаются мусором на пальцах. Обидно стало. Я к нему всем сердцем: о здоровье его позаботилась, сон пошла охранять. А он даже такую мелочь вывернул наизнанку. Каким был больным психом, таким и остался.

– Я поверю, Наташа, но не понимаю, почему ты не можешь ответить. Я не стал вчера проговаривать новый план. Специально дал тебе время убедиться, что я выжил, посчитать свой долг выполненным и уйти. Это нормально. Тебя впечатлил мой приступ, ты на эмоциях многое пообещала, но потом могла передумать. И лучше бы ушла, на самом деле. Потому что как только ты узнаешь хоть одну новую деталь покушения на Нелидова, я тебя больше не отпущу.