Анна Гвидичи - Заложница олигарха

– Кушай, кушай, – погладил Гена по голове, – тебе поправляться нужно.

В итоге из-за стола я выкатилась сытым колобком. Настроение стало радужным, и проблемы больше не волновали. Подождут, я замуж выхожу!

***

Черный внедорожник с тонированными стеклами, конечно, не свадебный кортеж, но и не катафалк в чистом виде. Большой, солидный и всего чуть-чуть трайрный. Я забралась в салон, скрипнув кожаной обивкой сидения, а Барон сел за руль. Гена забрался к нему рядом на пассажирское сидение, и сразу завязался разговор о выборе места встречи с Нелидовым. Даже отъехать от гаража соседей Тамары еле-еле успели. Ну, что за неудача? А где мой марш Мендельсона? Где кольца? Я уже поняла, что погорячилась со скромной церемонией, но не ждала, что она будет настолько формальной. Обидно все-таки.

– Точки я вчера еще раз посмотрел, – вещал Гена, пока я складывала руки на груди и дула губы. – Все там по-прежнему, но мне само место не нравится. Недострои всегда привлекали бомжей, студентов, фотографов с их перфомансами. Лягу я ночью на позицию, а утром за час до прибытия цели кто-нибудь выскочит, как из избы на лыжах. Нарисуется, не сотрешь. И что с ними делать? Вежливо просить убраться? Шеф, давайте на Николаевском пустыре.

– Давай, – ответил Барон, выкручивая руль и поглядывая на экран навигатора. – В кучах мусора предлагаешь прятаться от ответной стрельбы?

– Там овраги, уходить удобнее.

– Если машину расстреляют или взорвут, я пешком далеко не уйду. И Наталью не смогу вытащить. В промзоне проще запасной транспорт спрятать. На пустыре каждая лишняя деталь будет прыщем на заднице смотреться. Не на карьерном же самосвале удирать?

– Может, вообще не стоит? – неожиданно спросил Гена и я замерла. Ва-банк шел, последний шанс использовал. Нельзя сейчас ему мешать. Вдруг получится? – Я один сработаю…

– Нелидов не выйдет из машины, если не увидит дочь.

– А если без встречи обойтись? Без свадьбы, без претензий на наследство. Тихо ляжете в больницу на пересадку, а я сам достану Нелидова. Классически. Не бывает людей, к которым нельзя подобраться. Изучу маршруты, найду точки. Что скажете, шеф?

Вот значит как. А я к отцу поеду, будто ничего не было? Здравствуй, папа, я так долго тебя искала? Гена, отчаявшись отговорить, решил просто тянуть время. Заморозить ситуацию и надеяться на чудо. Конечно, так гораздо безопаснее, чем злить Нелидова свадьбой дочери с врагом, и организовывать встречу со стрельбой. Все отменить и залечь на дно. Чудесно. А чувств между нами и не должно быть. Откуда им взяться за пару дней в бункере? Со всех сторон фиктивная свадьба, даже сомнений быть не может.

Муторно стало, и привкус горечи на языке появился. Барон не отказался сразу, он думал, остановившись на парковке у одноэтажного здания с вывеской, которая снилась мне половину ночи. У живого Нелидова нам не отстоять свой брак и Андрей на нервах от необходимости скрываться точно не доживет до операции. Вот так вот мечтать о гуманности и чтобы волки были сыты.

Я думала, Гена обрадуется, что мы вместе. Вспомнит Дон Кихота, Дульсинею. Благословит и пожелает счастья. Ага, как же. Охранник пытался отговорить шефа уже от интрижки со мной. Словно она была в десять раз опаснее заказного убийства. И аргументы такие приводил, что не поспоришь. Спасибо и низкий поклон. Такого предательства я не ждала.

Понимала, почему так, но принять оказалась не в состоянии. Да, жизнь Барона не стоила риска. Ничья не стоила. Нужно отменить свадьбу. А я, так уж и быть, проглочу и утрусь. Мы с Андреем – два идиота, воспылавшие страстью, а единственный человек с холодной головой только что поставил обоих на место. Я его ненавидела за это, но была вынуждена согласиться. Так будет лучше. Осталось только сказать:

– Андрей…

– Нет, мы распишемся, – отрезал Барон, – во-первых, я лягу в стационар, потом буду в реанимации. Наталье нужен пропуск на законных основаниях, чтобы больничные бюрократы нервы ей лишний раз не трепали. Во-вторых, от меня тоже останется наследство. Завещания нет и это к лучшему. Все уйдет жене. Я так хочу. Точка. И, в-третьих, ты прав, Гена, нет, человека, к которому нельзя подобраться. Обойдемся без убийств. Еще повоюем с Нелидовым, но уже в новых условиях.

У меня сердце чуть не остановилось от радости. Я закричала на весь внедорожник и бросилась к Барону. Обнимала вместе с подголовником кресла, целовала в макушку. Он держал меня за руки, что-то шептал и пытался успокоить:

– Тише, тише.

Я столько хотела ему сказать, расцеловать всего, но Гена косился хмуро и удивленно. Нет, мы не сошли с ума. Да, теперь я действительно самая счастливая невеста на весь захудалый Заречный. Мой муж не станет убийцей. Не прольет кровь ни своими, ни чужими руками. Кровь моего отца, если тест ДНК это подтвердит. Затянувшийся на наших шеях узел потихоньку слабел. Господи, спасибо! Непоправимого не случится, а со всем остальным можно справиться.

По ЗАГСу я летала, не замечая хмурых лиц и закрытых дверей. Бюрократическая волокита медленно волочилась следом длинным хвостом и отвлекала меня только на заполнение бумаг. Через несколько минут я стану Барановской Натальей Владиславовной. Отчество дедушкино, пусть таким и остается, зато фамилия мужа. Я примеряла её, как самое дорогое украшение, и таяла от удовольствия. Барановская. Баронесса.

Улыбка не сходила с лица, губы сохли и могли потрескаться. Я сама себе завидовала и гордилась неимоверно. Наконец, регистратор оформила все бумаги. Свидетельство нам выдали в красивой обложке. Гена так и не сказал ни слова. Качал головой и вздыхал. Обойдется без объяснений. Я еще злилась за то, что хотел сорвать мне свадьбу.

– Теперь в больницу?

– Нет, – мягко ответил Андрей. – Мы все еще прячемся от людей Нелидова. Я понимаю твою эйфорию, но потерпи, пожалуйста. Я должен уговорить своего лечащего врача устроить меня в стационар под чужим именем. Спасский упрям, на это понадобится время. Да и чем дальше я от столицы, тем лучше. Побудем здесь до завтра, как собирались, а потом поедем забирать результат теста ДНК и сразу в больницу.

– Хорошо, – почти пропела я.

Перехода от холостой жизни к семейной Барон не почувствовал. Вроде должно было что-то появиться, но нет. Разве что Наталья казалась немного радостнее, а Гена пыхтел совсем уж осуждающе. Шеф – старый дурак, женившийся на молодой девушке. Седина в волосах блестела, здоровье давно много чего не позволяло, а туда же.

На кухне у Тамары пахло котлетами. Неповторимым ароматом сырого мяса, доходящего до готовности на пару. Хозяйка болтала, готовила и никак не могла остановиться. Барон не слушал. Наталья сидела на коленях и прижималась к груди так нежно и доверчиво, что сердце с трудом качало кровь. Спасский предупреждал, что любые сильные эмоции вредны. Даже счастье, когда его слишком много. Холодные кончики пальцев Андрей зажимал в кулаках и никак не мог согреть. Мало времени. Совсем мало.

– Соскучилась по папке, Ксюша? – спросил Гена, не сводя напряженного взгляда с девушки.

– Дааа, – протянула она гласную, как делают дети, и обняла крепче. – Люблю его. Сильно-сильно.

Барона давление шарахнуло до блестящих мушек перед глазами. Солгала или нет? Притворилась? Роль играла?

– Честно? – спросил он, заглядывая в распахнутые глаза. За подбородок пришлось взять, чтобы голову повернула. В блестящей влаге поверх зрачка отражался потолочный светильник и больше ничего, но в груди у Барона заныло. Правды хотелось больше, чем дышать. Забраться бы в чужую душу, разгадать все загадки и найти там то, чего не видел тридцать лет. Нигде, ни у кого. Любовь – это где-то там далеко. В могиле рядом с матерью. В её остывших прикосновениях на щеках. В поцелуе на ночь и шепоте…

– Честно? – повторил он и сжал Наталью так, что ничего больше между ними осталось. Ни воздуха, ни мыслей, ни возможности солгать и уйти. Печать в паспорте стояла, все должны были разделить поровну, а он так ни разу и не услышал…

– Да, – тихо ответила Наталья. – Я люблю тебя.

Казалось, лампочка взорвалась, и свет моргнул, но это он закрыл глаза. Вслепую, на ощупь чувствовал, как его мир стал больше. Еще на одно сердце, еще на одно дыхание. Вторую часть себя нашел, и боялся потерять больше всего другого. Не отпустит, не отдаст никому.

– Моя, – прошептал он и не смог подобрать слово. Душа? Половина? Вселенная? – Я тоже люблю тебя. Очень.

– Ой, печка сейчас погаснет, – запричитала Тамара в тишине. – Николай, помоги мне дров наколоть. Вместо березы тополь привезли, а он сырой. Все руки отбила.

– Отчего же не помочь? – громко ответил Гена. – Пойдем, хозяйка, покажешь.

Еще бы затопал так, что пол затрясся, а то вдруг шеф не поймет, что они уходят? Барон улыбался, не открывая глаз. Уловки старого вояки как на ладони были. Пусть уведет Тамару подальше. А то догадается хозяйка, что ни один отец так на дочь не смотрит. Если уже не догадалась.

Жарко стало от объятий. Ждать нужно до вечера, пока Тамара на работу не уйдет, но Наталья в шею целовала. Отказаться невозможно. Первая брачная ночь – святое. Барон надеялся, что дров во дворе на целую поленницу хватит, и колоть их Гена будет до утра. Должен понимать, даже если недоволен.

– Пойдем, – выдохнул Барон, стараясь не выдать нетерпения. Нюансы были со здоровьем. Еще бы придумать, как их обойти.

***

До комнаты несколько шагов, до кровати еще меньше.

– Нет, она скрипит, – испугалась я, вспомнив прошлый вечер, – весь город услышит.

– Ерунда, – шепнул Барон, целуя и прикусывая за губу, – ты, главное, не кричи громко.

Едва ли это возможно. Под тяжестью его тела кровать застонала вместе со мной, поцелуи стали ярче. Ткань рубашки врезалась в пальцы, когда я пыталась раздеть мужа. Все так же, как в бункере, но немного иначе. Мой единственный мужчина навсегда. Других не будет. Я отдавалась тому, кто владел мной на всех основаниях. «Перед Богом и людьми», говорили раньше. Перед тем, что только что сказали друг другу.