Открыть эти чертовы ворота, оказалось делом не из легких. Ручки настолько ледяные, что возьмись я голыми руками, они непременно прилипнут и их обожжет холодом. Пришлось вытянуть рукава свитера из рукавов куртки, чтобы прикрыть ладони.

— Лишь бы все получилось! — шепчу, как мантру. Наверно, поэтому не замечаю шаги за спиной, хруст снега, а потому вздрагиваю от стального голоса:

— Далеко собралась?

Резко оборачиваюсь назад, перед глазами на миг потемнело, потому приходится уцепиться за створку ворот. Передо мной стоит тот самый Марк, злой как черт, засунув обе руки в карманы домашних штанов. Я забываю, как дышать. Страх сковывает мое горло. Чувствую себе нашкодившей школьницей, не смею поднять взгляд.

— Д-домой.

Боже, наверно, он считает меня идиоткой. Это был сарказм, а я ответила на вопрос, хотя ответ очевиден. Мужчина сканирует меня тяжелым взглядом, и я ловлю себя на мысли, что не холодно ли ему только в одном свитере. Он же вышел из душа, волосы ещё не высохли, а он стоит сейчас на улице со мной в такой холод, и мне становится стыдно за свой поступок. Но тут же одергиваю себя, обозвав дурой.

Ну точно, дура! Кто в такой момент будет думать о здоровье своего похитителя? Кажется, я свихнулась, раз в такой момент переживаю, чтобы он не подхватил простуду или грипп. Но разве так не будет лучше? Если он будет валяться с температурой, меня никто не тронет, так?

За своими тяжелыми мыслями я не заметила, как мужчина подошел ко мне вплотную. Крик застрял в горле, когда он подхватил меня под колени и забросил к себе на плечо, как уже делал в доме. Каким-то шестым чувством понимаю, что мне теперь так просто не отделаться от него. Пытаюсь не дрожать от страха и не заплакать. Он пугает меня, такой страх я не чувствовала никогда. Даже когда попробовала сигарету первый раз, скрыв от домашних, я так не боялась отца, узнай он об этом.

— Нашлась? — хмыкает знакомый голос, когда мы оказываемся в гостиной.

— Хватит ржать, придурок. Если такое снова повторится, ответите оба головой! — рычит мой похититель с неподдельной яростью в голосе.

— Эй, сбавь обороты, Родионов. Откуда нам знать, что девочка сбежала? Она же была с тобой!

— Дай пистолет!

Вместе ответа, проследовал приказ. От его слов по спине прошелся холодок. Я старалась не дышать. Что он со мной хочет сделать? Убить? О, боже! Спаси и сохрани!

Раньше я никогда не посещала церковь и не молилась Богу. Просто не видела в этом надобности. Всегда считала, что должна сама достичь всего в этой жизни. Потому и надеялась только на себя. Но если сегодня я останусь жива, или когда-нибудь вообще выберусь отсюда живой, ухожу в монастырь!

Когда он стал подниматься на второй этаж, по-прежнему неся меня на плече, снова начала сопротивляться. Не знаю, откуда взялась во мне такая сила, но я не хочу умереть сейчас. Не хочу и всё!

Не успел мужчина опустить меня на пол, как я сама соскользнула с его плеча, выбив пистолет из рук, который ударился об пол с громким звуком. Я во все глаза таращилась на огнестрельное оружие и в голове медленно созревал план бегства


Глава 3

Успев среагировать первой, толкаю мужчину в грудь и подхватываю с пола пистолет. Оружие холодное и тяжелое. Внутри что-то ёкает, когда я направляю дуло на него. Лицо Марка осталось отрешенным и холодным. А также он был абсолютно спокойным. Будто не в первой ему тыкают пистолетом, в отличие от меня. А я вся дрожу от страха, но приказываю себе не трястись перед ним. Рука от страха ходит ходуном. Ладони потеют, приходится двумя руками вцепиться в рукоятку. Облизываю губы, сердце колотится, как сумасшедшее. Пытаюсь не упустить из виду крупное тело своего похитителя, а заодно и пистолет из рук.

— Не подходите! — выкрикиваю в ужасе, когда мужчина спокойно делает шаг ко мне. Боюсь, если он сделает ещё один, то его крепкая грудь встретится с дулом пистолета. А я не умею стрелять! Я не убийца!

В висках стучит, пытаюсь собрать в кучу разбежавшиеся в разные стороны мысли, потому что подонок-Марк пересек и эту черту. И теперь пистолет упирается прямо ему в грудь. Я ахнула и чуть не отступила назад, позорно свалившись у его ног. Но каким-то образом осталась стоять на своих двоих.

— Ты это, не забудь, главное, снять с предохранителя.

— Что?

Похититель усмехнулся, опустил руку поверх моей. Сжал большой ладонью мои дрожащие руки. Мои глаза в ужасе расширились. И, кажется, я слишком расслабилась, потому и не заметила, как пистолет оказался в руке у подонка.

— Было пистолет, и нет его! — издевательский сказал он.

Я перевела взгляд на свои руки, а после вновь на похитителя. Да он смеется надо мной! Как я могла так расслабиться в логове зверя? Вот как?

Вскрикнула и крепко зажмурила глаза, когда меня резко опрокинули на постель. Марк не дал мне опомниться, раздвинул мои ноги коленом, устраиваясь между ними, и придавил меня тяжестью своего тела. Я забилась у него в руках, как пойманная в клетку. И чувствовала, как птица, у которого украли свободу. Но, кажется, сейчас меня собираются лишить не только свободы.

— Пусти! Ублюдок! Помогите! — начала орать я, как сумасшедшая.

— Криками тут не поможешь, детка. Никто не услышит тебя. Разве что, мои люди, — самодовольно улыбнулся он. И смотря в его глаза, поняла, что он прав. Никто не поможет мне. Никто не услышит мои крики, тогда зачем кричать, раздирая горло?! Поэтому решила изменить свою тактику.

— Послушайте, вы ошибаетесь, я не Снежана!

— Я так и поверил! — хмыкнул он.

— Послушайте, мы единоутробные сестры, она моя старшая сестра. Прошу, послушайте меня. Прошу вас! — слезы сдержать не удалось, они сами сорвались с ресниц.

— Хочешь сказать, что единоутробные сестры настолько похожи друг на друга, что люди путают вас? — я быстро закивала головой. Кажется, мои слова дошли до него! — Не смеши, эта история про сестер не прокатит со мной.

— Нет!

Мужчина быстрыми движениями снял с меня куртку, после свитер, который уже прилип к моему телу. Вся моя одежда, намокшая от растаявшего снега, должна была мешать раздеванию, но каким-то образом мужчине удалось снять её без проблем. И когда осталась только в нижнем белье под Марком, постаралась обнять себя за полечи. Вдруг стало так холодно, будто по комнате гуляет зимний воздух. На это он просто усмехнулся, и принялся избавлять от одежды себя. И когда он голый, наклонился ко мне, чтобы поцеловать, попыталась в последний раз воззвать его на совести.

— Не стоит тратить свои силы на борьбу со мной, детка. Береги их на другое, — и подмигнул.

Мои трусы он просто сорвал, оставив на коже красный след. Его возбужденный член ткнулся в мою киску.

— Остановитесь, пока не поздно, — взмолилась я с надеждой.

— Уже поздно.

— Это вам дорого обойдётся… Я вам обещаю, — со слезами на глазах сказала я.

Марк хмыкнул, кивнул головой, будто соглашаясь со мной. А я поняла, что мне не избежать того, что случится сегодня в этом доме. В этой комнате. В этот час. Но не уверена, останется ли это между нами. Не знаю, как он, но я хотела бы забыть все, что случится сейчас в этой комнате. Забыть, как страшный сон.

В следующую минуту мужчина вошел в меня на всю длину своего каменного члена, без труда преодолев преграду в виде девственной плевы. От боли, раздирающий меня на части, как если бы меня резали, закричала. Сжала в руках простыню и глотала слезы. Мужчина либо не понял, что я девственница, либо сделал вид. Но теперь мне было все равно. Мне было не до него. С каждым грубым толчком, он делал мне больно. Между ног больно покалывало, а живот скрутило спазмом. Не знаю, сколько продолжалась это пытка, я будто потерялась во времени. Кажется, даже успела один раз потерять сознание. Пришла в себя, когда почувствовала легкое касание к щекам и шепот у самых губ:

— Что я натворил? — было тяжело открыть веки, будто каждое движение дарит мне невыносимую боль. Между ног было влажно и больно. Кажется, он кончил в меня. Или это моя собственная кровь? — Кто ты?

Казалось, похититель и вправду был удивлен. Будто он уже знал… знал, что я была невинна до него.


Открыв глаза, встретилась обеспокоенными глазами напротив. Теперь эти глаза не окатывали меня холодом, а смотрели с нежностью и любовью. Ну и накрутила я себя. С любовью! А как же иначе! Трижды ха!

Конечно, он уже узнал, что я была ещё девочкой. А как же иначе?!

Какая же я дура!

Закрыла лицо руками, чтобы отгородиться от него. И не дай бог, разреветься у него на глазах. Хотелось еще укрыться с головой одеялом, но это было невозможно. Потому что мужчина все еще лежал на мне сверху, поглаживая волосы, будто я маленькая девочка. Так делал папа, когда я не могла уснуть или болела. Боже, как теперь мне быть? Как жить с этим позором? Как? Как теперь мне смотреть в глаза родителям?

Хочу к папе!

— Уходите!

Боже, и это мой голос? Я не узнала его! Он был настолько сломленным, холодным и, кажется, даже спокойным. Спокойным, пока в душе я готова была рвать и метать! Рвать волосы на своей голове! Мужчина промолчал, и вскоре я почувствовала, как он встал с меня. Пошуршал одеждой, и через минуту захлопнулась дверь. Укрылась одеялом с головой, и наконец, позволила себе разрыдаться. Скатилась с постели на пол и, свернувшись в комочек у самого подножья кровати, плакала в голос. Плакала, пока не высохли слезы и не осталось сил это делать. Измучилась так, что не заметила, как уснула. На полу, почти голая, зареванная, укутавшись в одеяло.


Когда я проснулась, на улице уже светлело, через плотно задернутые шторы в комнату проникали лучи солнца, которое, впервые за время, что я была здесь, появилось на небе. Попыталась сесть, и с изумление поняла, что лежу в постели. Я помню, что уснула на полу, но не помню, как оказалось здесь. Возможно, это сделал кто-то из мужчин?