Сегодня моя мечта немного приблизилась ко мне. Возможно, впереди меня ждет длинный и полный испытаний путь к ее сердцу, но я был готов пройти его. Я сделаю все, чтобы она снова начала улыбаться и радоваться жизни.

– Могу ли я доверять тебе? – сквозь шум автострады, до моего слуха долетел знакомый голос. Если честно, я уже успел соскучиться по нему. – Не станет ли это очередной фатальной ошибкой?

– Просто, – отозвался мой внутренний голос, я повернул голову и встретился взглядом с Мери, – посмотри мне в глаза. Ты увидишь в них намного больше, чем я смогу произнести вслух. Они никогда не смогут тебя обмануть.

– Они говорят, – я заметил, как тяжело девушка дышала, ее пальцы нервно вцепились в ремень безопасности, словно он был спасательным кругом, который спасет ее от нашего океана, – что я должна поверить в тебя. Это так странно…

Я заставил себя вновь сосредоточить все свое внимание на дороге. Руки, сжимавшие руль, пульсировали от нестерпимого желания коснуться ее. Они, как и моя душа, рвались ей навстречу.

– Иногда, – снова этот голос прозвучал в моей голове, – мне кажется, что ты действительно слышишь меня…

13. Мери 

Мне было интересно, как далеко я смогу зайти в своем сумасшествии. Каждый новый день представлял собой некую борьбу противоречий, которую две половины моего естества вели между собой. Каждая из них гнула свою линию, пытаясь найти оправдание моему желанию снова и снова видеть Дмитрия, даже, несмотря на все, что было в прошлом.

Этот человек манил и притягивал меня к себе. Каждый раз, находясь в компании, мне постоянно казалось, что он где-то рядом. Его взгляд, голос и запах преследовал на каждом шагу. Ощущение, будто он способен читать мои мысли не давало покоя.

Приближалось время нашей поездки во Францию, а вместе с ним росло и мое внутреннее напряжение. Оно дошло уже до такого пика, что казалось, стоит поднести ко мне горящую спичку и, случится взрыв.

– Почему мне кажется, что ты стала какой-то другой? – подруга испытующе смотрела мне в глаза. Мы сидели на кухне и ужинали. Каждая из нас была погружена в свои мысли, но и это не помогало восстановить баланс в душе. Я чувствовала, как внутри все разрывается на части, словно тонкое полотно.

– Что? – только почувствовав ее внимательный взгляд, поняла, что она обращалась ко мне. Переживания были настолько сильными, что я не слышала ни одного слова Амелии.

– Тебя что-то беспокоит, – в ее голосе не было вопроса, только констатация факта. – В чем дело, милая?

От ее внимания и добра на глаза навернулись слезы. Весь тот груз, что лежал на моих плечах, вдруг ударил меня изо всех сил. Я поняла, что плачу. Мои плечи содрогались от рыданий, мокрые дорожки бежали по щекам, капая на белоснежную столешницу. Уронив голову на ладони, спрятала от Амелии лицо. Мне было неприятно осознавать, что моя единственная подруга вынуждена сейчас все это видеть.

– Я устала, – неожиданно, сорвалось с моих уст. Это признание далось мне с трудом, но и притворяться сил совсем не осталось. – Я так устала, Мел! Это просто невыносимо… Я не знаю, что со мной происходит…

Амелия стала вторым человеком после бабушки, кому я осмелилась признаться в своих чувствах. В этот вечер слова лились сами собой. Неизвестно как, но мне удалось раскрыть ей свое сердце, сохранив при этом тайну той ночи. Я рассказала подруге о том, как мне трудно находиться в обществе мужчин, как сильно я боюсь снова пережить все то, что мечтаю забыть. Больше всего меня пугал Лебедев. Его умение видеть меня насквозь будоражило, заставляло бояться и желать смотреть ему в глаза одновременно. Каждый раз, стоило мне услышать его голос, как все внутри трепетало от страха и еще каких-то непонятных, неизвестных мне чувств. Он был моим самым большим страхом и искушением. Я знала, что должна его избегать, но не могла ничего с собой поделать.

– Ты боишься его? – дождавшись, когда я успокоюсь, спросила Амелия. Она сидела рядом с мной, держала меня за руки и смотрела с таким участием, что становилось только хуже. Рядом с ней, красивой, доброй, чистой Мел, я чувствовала себя самым грязным и ничтожным существом на планете.

– Я не знаю…

В моем ответе не было притворства или лжи. Если бы этот вопрос мне задали еще неделю назад, мой ответ прозвучал бы без тени сомнений. Я бы закричала «да», не раздумывая ни секунды. Но теперь все было по-другому. То, что раньше мне казалось таким понятным и неоспоримым, вдруг приобрело другие краски. Мир, который я видела исключительно в черно-белых тонах, начал преображаться. И все только из-за него. Дмитрий Лебедев заставил меня взглянуть на все другими глазами. Его поведение, внимание и забота обо мне, все это не могло оставаться незамеченным.

Как в одном человеке могут ужиться две столь противоречивые личности?

Он напоминал мне доктора Джекила и мистера Хайда. Тот, что встретился мне в ночном клубе «Paradise», несомненно, был Хайдом. Его жестокость и хладнокровие не знали границ. Он был насильником, настоящим чудовищем, который заставил меня пройти через ад. Из-за него моя душа оказалась запятнанной и вываленной в сточной канаве. Я ненавидела его каждой клеткой своего тела, не было дня, чтобы я не просила Господа Бога покарать этого монстра…

А потом… Потом, в моей жизни, вдруг, снова появился Лебедев. Только, на этот раз он предстал передо мной в образе чуткого и внимательного доктора Джекила. Его серые, цвета грозового облака, глаза преследовали меня во снах. Его голос, такой нежный и теплый, словно бархат, вызывал отклик в самых глубинных и тайных уголках его души. Он звучал в моей голове, даже когда Дмитрий молчал. Порой, мне действительно казалось, что я способна слышать его мысли. Это было нечто невероятное, невообразимое, притягательное. Мне хотелось снова и снова видеть его, несмотря на робость и страх. Каждый раз, когда он оказывался поблизости, мое тело пронзало сильнейшим электрическим зарядом, который заставлял сердце биться в несколько раз чаще. В такие моменты я чувствовала, что снова живу. Он был для меня чем-то вроде сильнодействующего болеутоляющего, который мог заглушить все страдания прошлого, но и вызывал привыкание. С каждым разом, мне все больше хотелось узнавать его, проникнуть в его голову и понять, что таится за этим взглядом. Меня пугала моя собственная смелость. Она толкала меня на совершение безумных поступков, на которые прежняя Мери никогда бы не решилась.

До аэропорта Шереметьево мы ехали молча. Ни один из нас не стремился завязать разговор, за что я была искренне благодарна Дмитрию. Его присутствие рядом уже являлось для меня большим испытанием, а если бы он еще и заговорил, не знаю, что произошло бы с моей психикой.

Его запах был повсюду. Кажется, кожаный салон автомобиля пропитан им. Каждый раз, когда я делала вдох, аромат его парфюма проникал в меня, заполнял собой легкие. Осознание этого нервировало и будоражило. Мне пришлось изо всех сил вцепиться в ремень безопасности, чтобы его давление на внутреннюю сторону ладони заставляло меня оставаться здесь, в реальности. Он служил мне спасательным кругом в бушующем океане моих чувств.

Последние несколько дней я ловила себя на мысли, что называю его по имени. Пусть, обращаться к нему мне приходилось крайне редко, и это всегда было официальное «Дмитрий Владимирович», но в моих мыслях он больше не был «Лебедевым». Постоянно думала о том, как быстро ему удалось заглушить голос разума в моей голове. Каждый раз, когда пыталась отмотать время назад и представить его в образе чудовища, перед моими глазами возникал тот Дмитрий, которого я видела после заседания совета директоров «Swans’s Architecture». Его поникшие плечи и грустная улыбка на губах, которая, однако, не затрагивала глаз, будили во мне совершенные иные, противоположные ненависти, чувства. Мне казалось, никто лучше меня не может понять его. В тот момент мы словно перестали быть прежними Мери и Дмитрием, которых некогда судьба столкнула в одну темную майскую ночь.

Передо мной стоял не грозный монстр, способный убить меня одним своим прикосновением. Я, вдруг, увидела перед собой грустного, бесконечно одинокого и уставшего человека. Его, как и меня, покинули все родные. От него отвернулись те, кого принято называть «семьей». Родной дядя делал все возможное, чтобы лишить его любимой компании и работы, которая была для него всем миром. Я знала, что «Swans’s Architecture» досталась ему от отца. Мама Дмитрия умерла, когда он еще был ребенком, а отец погиб незадолго до нашей первой встречи. Работа стала для него спасательным кругом, как этот ремень безопасности для меня. Постепенно, пропасть, разделявшая нас, становилась все меньше. Это не давало мне покоя.

Самолет Алессандро Маттиа ди Аллегро ожидал нас на взлетно-посадочной полосе. Это был небольшой современный бизнес-джет, украшенный эмблемой компании и витиеватой надписью «Mattia di Cara». Для посадки, к самолету уже был подогнан трап. Наверху нас ожидала стюардесса в красивой бордовой униформе. На фоне ее загорелой кожи ярко выделялась белоснежная голливудская улыбка. Темные волосы девушки были собраны в аккуратный пучок, а голове была пилотка в цвет ее формы.

Дмитрий, галантно, пропустил меня вперед. Даже это он умудрился сделать молча, не проронив ни слова. Просто, указал мне рукой на лестницу, приглашая подняться первой. Ноги едва слушались, руки немного дрожали. Конечно, мне не раз приходилось летать на самолете, и я не боялась высоты или полетов. Но сам факт того, что мне предстоит пережить путешествие с ним, не давал покоя. Смелость как рукой сняло, и я снова превратилась в робкую трусишку.

– Здравствуйте! – девушка заговорила приятным грудным голосом с характерным акцентом. Она говорила по-русски очень уверенно, но произношение выдавало в ней иностранку. – Добро пожаловать на борт! Меня зовут Симона, – она отступила назад, пропуская нас в салон, – и я буду сопровождать вас во время полета. Прошу вас, проходите. Ваш багаж доставят через минуту. Что бы вы предпочли: чай, кофе, прохладительные напитки, что-нибудь алкогольное...