Черт возьми, это уже просто невыносимо! Я не могу не думать о тебе, воробышек! Не могу без тебя! НЕ МОГУ!

Оставшуюся часть перелета я провел, рассматривая отчет частного детектива. Если в деле с поисками девушки из клуба Прохоров потерпел полный провал, то с заданием проследить за всеми передвижениями моего кузена, бывший оперативник справился на «ура». Предо мной лежал полный доклад с фотографиями и расписаниями телефонных звонков, совершенных Игорем за последние две недели. Один номер появлялся в таблице с подозрительной частотой. Он был выделен зеленым маркером, а рядом был приклеен стикер с пометкой. Размашистый мужской подчерк гласил: «Вычислить, кому принадлежит не удалось. Номер зарегистрирован на фальшивый паспорт. Местонахождение определить не получается. Его включают на несколько минут только ради коротких разговоров. Продолжаю следить».

На одной из фотографий увидел воробышка. Она сидела на террасе, напротив моей бабки, а рядом с ней расположился довольный Игорь. Его рука лежала на спинке ее стула, пальцы касались плеча девушки. Несколько секунд изучал композицию, а внутри уже тикала бомба замедленного действия. Все, братец! Ты у меня уже в печенках сидишь, сукин ты сын! Удушу. Честное слово, я сломаю каждый палец, которым ты посмел дотронуться до нее!

– Ты чего мычишь, как сломанный паровоз? – Издевательский тон Полякова стал для меня последней каплей. Замахнувшись, швырнул ему в лицо всю кипу бумаг вместе с ненавистной фотографией. – Эй, эй, – не унимался тот, продолжая действовать мне на нервы, – полегче, друг. Бумага, между прочим, режущий предмет. Ты что смерти моей хочешь?

– Просто заткнись, – зарычал голодным зверем. – Не хочу слышать твоих глупых комментариев, пока не прибудем в Сочи. Ясно?

– Более чем, – короткий смешок друга доказал, что он не воспринимает моих угроз всерьез. Этот шут продолжал играть на моих нервах. Бессовестный, хоть бы изобразил раскаяние ради приличия. Хотя, кому я это говорю? Поляков никогда не изменится. Как был балбесом, так им и останется.

* * *

Сочи встретил нас ярким солнцем и летним зноем. Погода здесь стояла прекрасная, в противовес хмурой и дождливой Москве. Поверенный Бестужева встретил нас в аэропорту и передал сожаления Руслана Аркадьевича. Он не смог быть лично, так как сегодня прибывает его жена с подругой, Бестужев отправился за ней на морской порт.

– Так получилось, – объяснял Эдуард Викторович, пока мы ехали по направлению к Центру, – что время вашего и их прибытия совпало…

– Нет ничего удивительного, – перебил его мой словоохотливый друг, – в том, что Руслан Аркадьевич сделал выбор в пользу жены. Тем более, насколько мне известно, они только недавно вернулись из свадебного путешествия.

– Да, – подтвердил Васнецов. – Им пришлось прервать свою поездку из-за работы. Руслан Аркадьевич – известный бизнесмен, он не может уделять отдыху много времени.

Судя по воодушевлению, с которым наш провожатый отзывался о своем шефе, он его просто обожает. И неудивительно. Бестужев является одним из самых известных миллиардеров русского происхождения. Его бренд приобрел мировую популярность и принес мужчине славу и уважение. Поэтому, я так крепко зацепился за возможность сотрудничать с ним. Строительство дома для Бестужева откроет нам двери в мир богатых и известных, послужит для нас очередной хорошей рекламой.

На время своего пребывания в Сочи наш заказчик остановился в одном из самых дорогих отелей города. Автомобиль затормозил перед входом в Hyatt Regency Sochi, сотрудник в униформе тотчас же бросился открывать нам двери.

– Говоришь, – шепнул мне на ухо Макс, – сколько продлится наша командировка?

Глаза друга горели от предвкушения, ему явно нравилась перспектива задержаться здесь как можно дольше.

– Максимум сутки, – отрезал я, наслаждаясь, как тот изображает притворное недовольство. – Как только решим все текущие дела и подпишем бумаги, сразу вернемся в Москву. Нам еще к юбилею надо подготовиться, со всеми последующими после него событиями.

Васнецов проводил нас в зал ресторана, а сам отправился решить вопрос с нашим багажом. Мужчина заверил, что Бестужев прибудет с минуты на минуту. Яхта его супруги уже прибыла в порт, а прогулка оттуда до отеля занимает всего пять минут времени.

Воспользовавшись этим, Поляков сразу же отошел, чтобы переговорить с возлюбленной. Замерев у панорамного окна, друг ворковал с Амелией, то и дело, оборачиваясь и глядя на меня так, будто мечтал проникнуть мне в голову. Когда это произошло в очередной раз, я не выдержал и вскочил на ноги. Хотел подойти и спросить прямо. Мол, в чем дело? Что за странные переглядывания?

Я уже сделал шаг в сторону Макса, когда знакомый женский голос окликнул меня и приковал к месту.

– Дим?! Какая приятная встреча!

Хрупкое, но крайне податливое, тельце прижалось к моей спине, маленькие ладошки легли на грудь. Длинные, покрытые алым гель-лаком ногти нашли разрез рубашки и царапнули кожу уверенным собственническим жестом. Сладкий с нотками цитруса, аромат парфюма ударил в нос. Она так и не сменила духи, не отказалась от своего любимого запаха.

27. Мери 

Дожди лили, не переставая, оправдывая репутацию самого влажного и пасмурно города страны. Густой туман, подобно облаку, окутал своими мягкими объятиями величественный особняк из натурального камня, придавая ему таинственного и капельку мистицизма.

Снизу, из большой гостиной, где несколькими днями ранее проходило мое знакомство с семьёй Игоря, доносились приглушённые голоса. Толстые надёжные стены прекрасно справлялись со своим предназначением – прятать секреты и тайны Лебедевых от посторонних глаз и ушей. Мой «жених» уже ушёл, ему нужно было встречать гостей вместе с отцом и бабушкой – главой клана.

За неделю, что мне пришлось прожить с ним бок о бок (нас, как жениха и невесту, поселили в одной спальне), я узнала об Игоре много нового и неожиданного. Как выяснилось, он, в отличие от Дмитрия, так и не был официально признан наследником Лебедевых. Будучи побочным результатом от одной из бесконечной череды мимолетных связей Юрия, Игорь оставался незаконнорожденным и по сей день.

– Отцу было выгодно мое появление, – признался Игорь, устремив невидящий взгляд в окно. Ветка одинокой яблони, то и дело, била по стеклу, воспроизводя причудливую мелодию наступившей осени. Погода была полным отражением его мрачного настроения, отражала внутреннюю борьбу, которую он так старательно пытался скрыть от моего взора. – Представляешь, – мужчина грустно рассмеялся, почти истерично, – я вообразил себе, будто нужен ему. Наивный идиот! Это только потом, годы спустя, я начал понимать, что к чему. Точнее, – обернувшись, взглянул на меня. В глазах Игоря была боль и давно погасшая надежда. Словно он уже ничего не чувствует, не хочет чувствовать. – Мне дали это понять...

Я искренне старалась не проникнуться к нему симпатией, отвергала все душевные порывы, которые зарождались во мне каждый раз, стоило только заглянуть ему в глаза. Мне бы очень хотелось, чтобы Игорь всегда оставался в моих глазах чудовищем, разрешившим наши с Дмитрием жизни. Но все было тщетно. Каждый раз, когда я смотрела на него, видела лишь марионетку, безвольную и неодушевленную. Именно таким его сделал Юрий, используя в своей грязной, гнусной игре без правил и сожаления.

Все эти годы, день за днем, он ни во что не ставил своего единственного сына, видел в нем лишь средство для достижения своей цели. Это жестоко, подло. Это ужасно…

– Мы с мамой жили в трущобах, – слова слетали с его губ, но в них уже не было ни-че-го. Игорь убил в себе эмоции, подавил боль, с которой жил с самого детства. – У нас была одна комната в полуразвалившемся здании общаги, соседи-пьяницы и наркоманы. Не трудно представить, какое будущее мне прочили в моей школе, – губы мужчины скривились, в глубине светло-карих глаз затеплился, едва различимый, огонек. Ему было тяжело говорить об этом, обнажать предо мной свою покалеченную, разодранную душу. – Со всех сторон только и слышалось: «Такие, как ты, Мазуров, никогда не станут людьми. Ты – будущий уголовник. Твое место в тюрьме, за решеткой». А я, – запустив в густую золотистую шевелюру пятерню, Игорь улыбнулся, – я решил, что никому не буду доказывать обратное. Зачем разочаровывать людей? Раз для них я – ничтожество и пустое место, что ж, пусть так и будет. Я забросил учебу в пятом классе, начал буянить, дерзить учителям и администрации школы. Словом, делал все то, что они мне прочили. Тогда я ненавидел всё и всех. Мне казалось несправедливым само мое существование, тот образ жизни, который мы вели. Я объявил войну всему миру, видел врага в каждом встречном. Домой возвращаться мне совсем не хотелось, и я стал искать себе занятия на стороне. Связался со старшими ребятами, которые уже успели побывать в колонии для несовершеннолетних, начал выполнять для них разного рода поручения. Одним словом, болото начало засасывать меня, я погряз в его трясине, запачкался так, что уже никогда не смогу отмыться.

– Т-ты, – язык не поворачивался произнести вслух то, о чем я думала. Неужели, он переступил через закон, пошел на поводу у тех, кто так же, как и Юрий, использовал его?

Молчание длилось несколько минут, или мне это, всего лишь, показалось? Игорь стоял у окна, его спина была прямой, плечи напряжены, а голова опущена. Ему было стыдно вспоминать о своем прошлом, трудно признаваться в собственных ошибках и промахах. Но какой уже в этом смысл? С каждым новым днем он открывался мне с новой, незнакомой стороны, обнажал свое разбитое сердце. Порой меня так и подмывало спросить его: «Зачем?! Зачем ты это делаешь? Мы ведь никогда не сможем стать друзьями. Я не приму тебя, не стану сочувствовать. Не прощу». Судьба оказалась слишком жестокой, раз заставила нас объединиться ради спасения Дмитрия. Но я никогда больше не пойду у нее на поводу, не стану молча принимать новую порцию страданий. Совсем скоро все закончится, и я сделаю все возможное, чтобы забыть этот период своей жизни, как страшный сон.