– Вы что, собираетесь диктовать, где мне находиться?! – загремел он. – Вам вообще повезло, что мне по делу понадобилось спуститься в подвал.

Голоса приближались, и я поняла, что нужно срочно что-то делать, – в том числе потому, что месье Роше выжидательно смотрел на меня. Если сюда ворвётся Роман Монфор, он увидит здесь не только Запретную кошку, но и меня в компании своего сына в полураздетом виде. Которому я только что испортила его краденую рубашку для смокинга.

– Но это же правда! Клянусь жизнью моей матери! – взвыл Нико.

– Вашу мать можно только пожалеть! – гремел Монфор. – Немедленно вернитесь на свой пост, вы, безмозглый кретин!

Тут я отставила утюг, выскочила в коридор и едва успела прикрыть за собой дверь, как навстречу мне по коридору из-за угла вынырнул отец Бена. Сощурившись, он уставился на меня, и я чуть было не поддалась искушению прижаться спиной к двери и заголосить: «Только не бейте их!»

– А-а, вот и вы! Можно вас на два слова, госпожа… э-э-э… – произнёс Монфор.

Я сразу всё поняла. Он обнаружил шерсть Запретной кошки на моей постели и теперь собирался вышвырнуть меня с работы. Круто! Наконец-то он мог отделаться от практикантки, которая не соображает, где её место, и к тому же по уши влюбилась в его сыночка и поэтому всю дорогу с ним препирается.

– Мне сообщили, что вас можно найти внизу. – Он с ног до головы окинул меня ледяным взглядом, и мне стоило значительных усилий сохранять самообладание. – Вы знакомы с семейством Смирновых из панорамного люкса, правильно? – продолжал Монфор. На нём был новый пиджак, без следов птичьего помёта. И голос у него стал относительно приветливым. Однако я прекрасно знала, что расслабляться из-за этого не стоит.

Я осторожно кивнула.

– Завтра вечером Смирновы собираются пойти на бал, и им потребуется няня, которая бы присматривала за маленькой Дашей, – мелодичным голосом продолжал отец Бена. – И господин Смирнов спросил меня, не смогли бы вы, госпожа… э-э-э…

– Функе, – ошарашенно произнесла я.

– В спа-центре завтра вечером, вероятно, будет не много дел, и господин Фингерхаймер справится и без вас. Будьте любезны явиться в панорамный люкс ровно в девятнадцать часов. И пожалуйста, в гостиничной униформе.

Он повернулся на каблуках и собрался уже отправиться по своим делам, как вдруг снова обернулся:

– Вы, случайно, не видели где-нибудь здесь месье Роше с кошкой? Или просто кошку?

Я молча покачала головой.

– Я так и думал. – Он отвернулся и разочарованно прищёлкнул языком.

Я подождала, когда на лестнице затихнут его шаги, а потом на подкашивающихся ногах снова поплелась в прачечную. Ни месье Роше, ни кошки там уже не было. Вероятно, они вышли через какую-нибудь из многочисленных дверей. Павел тем временем спас чуть было не испорченную мной рубашку, разгладив складку, и повесил её на плечики. А Бен натянул футболку.

Я обессиленно плюхнулась на стул.

– На чём мы остановились? Ах да! Если господин Хубер всё-таки одно лицо с Киднеппером из гранд-отелей, я должна узнать об этом немедленно. – То есть прежде, чем мы с маленькой Дашей останемся одни в панорамном люксе завтра вечером. А господин Хубер со своим пистолетом будет за стенкой.

Бен закатил глаза:

– Что, опять двадцать пять? Я же тебе только что всё подробно объяснил… Знаешь, с меня хватит! Я пошёл.

– Иди-иди, – бросила я ему в спину. – Там наверху наверняка есть ещё куча телефонов, которые нужно срочно починить.

22

Даша прыгала по огромной родительской постели размера «кингсайз», восторженно выкрикивая моё имя. Сна у неё не было ни в одном глазу.

– Она очень устала, – невзирая на это, сообщил мне Егоров. – После возни в снегу на свежем горном воздухе она засыпает моментально.

Я разгладила отсутствующие складки на своей безупречно сидящей гостиничной униформе и изобразила на лице заговорщицкую улыбку Мэри Поппинс. Пусть Егоров не думает, что скачущие дети способны меня напугать. Кроме того, ребёнок в этот раз был всего один!..

Даша попробовала сделать на постели «колесо» и что-то прощебетала. Я не поняла, что она хотела мне сказать, – возможно, «Фанни, давай кувыркаться вместе со мной!», что внушало мне некоторые опасения.

– Она поужинала, зубы мы почистили, и книжку на ночь я ей уже почитал. – Егоров нервно теребил свой чёрный галстук-бабочку. Как и на всех остальных участниках новогоднего бала, сегодня на нём красовался шикарный смокинг. И хотя его смокинг, несомненно, стоил раз в двадцать дороже смокингов других гостей, он, по правде сказать, особо ничем от них не отличался.

Когда я явилась в панорамный люкс, то, к моему глубокому сожалению, не застала там Стеллы Егоровой. Прихватив с собой собачку, она уже спустилась на праздничный фуршет с шампанским, где, пользуясь возможностью, хотела дать супругам фон Дитрихштайн эксклюзивное интервью (разумеется, с бриллиантом «Надежда» на шее).

А я-то надеялась, что мои обязанности няни позволят мне первой увидеть знаменитую драгоценность. Грейси, Эми, Мэдисон и госпожа Людвиг страшно мне завидовали по этому поводу, хотя старушка интересовалась прежде всего платьем миллиардерши.

Я встретила их с господином Людвигом, когда они под ручку возвращались в номер, выпив послеобеденный кофе с пирожными. Точнее, госпожа Людвиг была так взволнована, что не смогла проглотить ни кусочка, да и господин Людвиг явно нервничал. Пока он в одиночестве повторял в фойе па вальса, его супруга тараторила как сумасшедшая, перескакивая с одной темы на другую. День, о котором она мечтала столько лет, наконец настал!.. Узнав о том, что я собираюсь провести вечер в панорамном люксе, госпожа Людвиг воодушевилась до предела.

– О, какая вы счастливица! – воскликнула она. – Вам удастся первой увидеть истинную королеву бала. Как вы думаете, она наденет голубое платье к голубому бриллианту? Хотя вообще-то её цвет – красный, она ведь брюнетка. Красный ей невероятно идёт! Ей вообще всё идёт, в отличие от меня, старухи… Боюсь, что мне будет неловко появиться на балу в таком открытом платье. В моём возрасте не следует экспериментировать с декольте. Я ужасно боюсь опозориться. И подол слишком длинный, поэтому я могу передвигаться только маленькими шажками. Что, если я споткнусь и упаду? Возможно, даже во время вальса?

Господин Людвиг накрыл её ладонь своей:

– Всё будет хорошо, моя красавица! Я буду ждать тебя здесь, внизу лестницы, а ты спорхнёшь ко мне сверху, словно ангел, я уверен. А во время вальса ты споткнёшься, только если я, слон этакий, наступлю тебе на ногу.

Госпожа Людвиг рассмеялась и положила свою голову, всю в седых букольках, мужу на плечо.

Господи, какие же они славные! Когда мне будет столько же лет, сколько им, я тоже хотела бы, чтобы у меня был такой господин Людвиг. Который бы с любовью целовал меня в пробор.

Голос миллиардера прервал мои мечты о счастливой старости.

– Вот обезьянка, с которой Даша всегда засыпает. Её зовут Алексей, – инструктировал меня Егоров, пока малышка продолжала демонстрировать чудеса акробатики на кровати. – Она сидит в детской у Даши на подушке. Если дочка захочет, пусть спит в нашей постели, я ей разрешил. – В его улыбке засквозило смущение. – Она всё равно почти всегда приходит к нам ночью…

Я понимающе кивнула. Как по мне, Даша спокойно могла ещё немножко попрыгать, я не имела ничего против. И я с удовольствием вспомню детство и проверю, получается ли у меня ещё «колесо». Только, естественно, когда Егоров уйдёт.

Заботливый отец бросил взгляд на часы.

– В случае чего, – он показал на пол, – вы найдёте нас с женой внизу, в бальном зале.

Я снова кивнула. И правда, бальный зал находился всего в двух шагах. Стоило только выйти из номера, немножко пройти направо, спуститься по лестнице – и всё, ты уже там.

В панорамном люксе даже была слышна музыка, раздававшаяся снизу. Удивительно, что она звучала настолько приглушённо, хотя номер Егоровых находился прямо над оркестровой сценой, где специально приглашённый гала-оркестр репетировал с обеда. Как раз сейчас под нами настраивали свои инструменты скрипачи. Бальный зал совершенно преобразился: вокруг танцплощадки были расставлены столы, застеленные штофом, на них красовались причудливые канделябры и пышные цветочные композиции. Стены украсили цветами. Ровно в восемь вечера должны были зажечься двести семдесят шесть свечей цвета слоновой кости, которые вместе с двенадцатью люстрами окутают зал тёплым золотым светом. Такое же количество свечей лежало наготове, чтобы заменить сгоревшие, – об этом мне поведал месье Роше. По его словам, чтобы следить за свечами, специально наняли двух дополнительных официантов. Во время бала они будут прохаживаться с подносами вдоль стен и столов и незаметно следить, чтобы воск со свечей не капал на пол или, упаси бог, огонь никуда не перекинулся. Я не завидовала тем, кто работал на новогоднем балу. Пожалуй, я немного завидовала только Гретхен Барнбрук, которая скоро будет танцевать вальс с Беном. Наверное – нет, даже наверняка! – она будет выглядеть сногсшибательно, ведь на ней будет потрясающее платье. (Грейси и Мэдисон описали мне его во всех подробностях, и хотя в результате я забыла, какого оно цвета, твёрдо усвоила, что оно ну просто супер-пупер-классное!)

С другой стороны, ни продуманная концепция освещения, ни струнный оркестр, ни бальное платье – ничто из вышеперечисленного не могло перещеголять наш вальс на крыше. И независимо от того, что между мной и Беном произойдёт дальше, никто не сможет отнять у меня этот момент. Вероятно, я буду рассказывать о нём даже внукам лет через пятьдесят, когда превращусь в сварливую старую каргу. То есть нет, не сходится. Если я уже сейчас такая сварливая, у меня не появится ни детей, ни внуков. Разве что тощая недовольная кошка.

Егоров вздохнул:

– Кажется, я всё сказал… Ничего не забыл?

– Совершенно верно, всё. – Я послала ему ещё одну улыбку в духе Мэри Поппинс. – Не волнуйтесь: мы с Дашей приятно проведём время до вашего возвращения.