В отличие от него, я не была в этом уверена. Мои пальцы дрожали так, что мне еле удалось надеть на Дашу соболью шубку, висевшую в изножье детской кроватки на вешалке. Тристан в это время пододвинул к двери комод.

– Этого не может быть!.. – пробормотала я, натягивая на кудряшки девочки соболью шапочку, ту самую, которую мне поручили принести из панорамного люкса, как мне казалось, уже тысячу лет назад. Тот случай казался мне теперь чем-то из другой жизни.

– Мы находимся на втором этаже, – успокаивал меня Тристан. – С этой стороны отеля до земли самое большее пять метров. К тому же снаружи толстый мягкий слой снега, ты приземлишься на него, как на матрац. Мы просто спрыгнем. Сначала ты. Потом я сброшу тебе Дашу и прыгну сам. И мы спрячемся в каком-нибудь безопасном месте.

За уговорами он втащил меня на подоконник. Окно было уже открыто (вероятно, Тристан проник в панорамный люкс именно через него). Тяжело дыша, я вцепилась в оконную раму.

– Это сумасшествие! Мы не можем просто выбросить из окна четырёхлетнего ребёнка, усыплённого каким-то препаратом…

Я боязливо прислушалась к звукам, доносившимся из другой комнаты.

– Можем. Нам придётся! Просто шагни вперёд. Внизу снег не убирали, ты приземлишься прямо в мягкий сугроб. Всё будет хорошо, обещаю тебе.

С этими словами Тристан столкнул меня вниз.

24

Тристан оказался прав. Снег действительно показался мне мягче любого матраца, с той лишь разницей, что он был глубоким и холодным. Не успела я выбраться из снежной ямы, которую проделала при падении, как мои плотные колготки уже промокли, а снег попал в туфли и начал таять. Но больше всего я волновалась за Дашу. До конца своих дней не забуду это зрелище – бесчувственное тело девочки летит из окна. Каким-то непостижимым образом мне удалось поймать её, не причинив боли. Во всяком случае, я надеялась, что это так. Мороз был несильный, примерно минус шесть, но в спешке я не успела надеть на Дашу колготки и сапожки, поэтому малышку нужно было немедленно отнести в тепло. В какое-нибудь тихое и безопасное место!

Наивная дурочка, я полагала, что, если мы окажемся внизу и останемся живы и здоровы, весь этот кошмар как по волшебству закончится. На самом деле нам по-прежнему грозила опасность. Мы не предполагали, что Людвиги прыгнут в окно вслед за нами. Вероятно, они не собирались мириться с тем, что намеченная жертва так легко сбежит от них.

По-кошачьи приземлившись рядом со мной, Тристан потянул меня к стене отеля, слившись с которой нас было сложнее заметить, и предостерегающе показал наверх. Я затаила дыхание. Возможно, Людвиги уже обнаружили открытое окно и смотрели вниз, прямо на нас. Интересно, они выстрелят, если мы двинемся с места, или свяжутся по телефону с каким-нибудь своим сообщником, который патрулирует отель и в любой момент может показаться из-за угла? Перед моим внутренним взором возникла чёткая картина: парочка киднепперов спускается по лестнице, держась за руки и мило улыбаясь, чтобы схватить нас, прежде чем мы проберёмся внутрь и поднимем тревогу.

Возвращение в здание оказалось гораздо более сложной задачей, чем можно было предположить. Мы приземлились позади бального зала и теперь стояли по пояс в снегу прямо под празднично освещёнными полукруглыми окнами, где никому до нас не было дела. Я почувствовала себя матросом, потерпевшим кораблекрушение, который беспомощно барахтается в воде посреди безбрежного океана, а совсем рядом возвышается отвесный борт круизного лайнера, где всем наплевать на несчастного. Чтобы дойти до ближайшей двери – до чёрного хода в спа-центр, откуда я на прошлой неделе увидела Тристана, тайком карабкавшегося по фасаду, нужно было обойти южное крыло целиком или обогнуть восточную сторону здания, обойти главный корпус и добраться до главного входа. Этот вариант нравился мне больше: в фойе всегда толпился народ, а в присутствии посторонних Людвиги не осмелились бы продолжить преследование (во всяком случае, я надеялась на это).

Проблема заключалась в том, что и тот и другой путь предстояло проделать по глубокому снегу, да ещё в кромешной темноте, с Дашей на руках, которая по-прежнему была без чувств. Луна ещё не взошла, а свет, падавший из окон, не мог рассеять мрак зимней ночи вокруг Замка в облаках.

И тут меня осенило: горка для угля! Вообще-то её нельзя было считать входом в отель, но люк, через который в былые времена засыпа́ли уголь в подвал, казался достаточно широким, чтобы через него мог пролезть человек. И этот люк находился гораздо ближе, почти рядом, с восточной стороны, в том месте, где южное крыло соединялось с главным корпусом. Нам нужно было преодолеть всего лишь около тридцати метров по снегу, держась за стены здания, и мы были бы у цели. Мы так и сделали. Хотя угольная горка больше не использовалась, люк открылся легко. К счастью, мои опасения, что он заперт, заржавел или примёрз, оказались беспочвенными.

Вот где пригодилось моё знание ходов и переходов отеля! В своё время Павел познакомил меня далеко не со всеми потайными уголками подвального этажа, но бывший угольный подвал примыкал непосредственно к прачечной, поэтому я знала о его существовании. Здесь нас точно никто не будет искать.

Тристан оглянулся и соскользнул в угольный люк, чтобы съехать первым и затем поймать Дашу. Я последовала за ними. Ощутив под ногами твёрдый пол и вдохнув затхлый воздух подвала, я облегчённо вздохнула.

Наконец-то! Мы в безопасности!

Мне было ужасно жалко Дашу. Несчастный ребёнок, которого сначала выкинули из окна, а теперь ещё и спустили по угольной горке… Завтра утром она наверняка будет вся в синяках. Но это было лучше, чем оказаться в руках похитителей.

– Неплохо мы срезали, – уважительно заметил Тристан, когда я повернула выключатель и открыла дверь в прачечную.

Это была массивная противопожарная дверь, которую снаружи теоретически могли заложить тяжёлым засовом. Какое счастье, что никому не пришло в голову сделать это! К сожалению, в прачечной было необычно тихо, темно и пусто. Только теперь я вспомнила: Павел же собирался сегодня в Сьон на новогодний концерт! Как назло, именно сегодня. И всё же после панической беспомощности, охватившей меня в сугробе, прачечная показалась мне родным домом.

Я включила все имеющиеся лампы. Мне ужасно хотелось запустить парочку стиральных машин и сушилок для белья, чтобы снова всё было как всегда. Потом я взяла на руки Дашу и попыталась согреть ей ножки, растирая их руками. Довольно бессмысленная затея, надо сказать: её ноги, как и мои руки, были ледяными.

– Как ты думаешь, препарат, которым её усыпили, может навредить ей? – боязливо спросила я.

Слава богу, цвет лица у девочки был нормальный и дышала она равномерно.

Похоже, мы с Тристаном мыслили в одном направлении. Он покачал головой.

– Думаю, нет, иначе она бы выглядела по-другому, – ответил он, оглядываясь по сторонам.

– А теперь что? – спросила я и живо представила себе, как мы вламываемся в бальный зал с воплями: «Спасите! Киднепперы!»

Тристан, судя по всему, тоже не успел пока придумать ничего вразумительного.

– Шут их знает, сколько у них сообщников… А здесь мы пока что в безопасности, – пробормотал он.

– Нам всем не помешала бы согревающая программа в сушилке! – нервно усмехнулась я.

Ощущение того, что на мою жизнь покушались, но я осталась жива, подействовало на меня так, словно мне дали обухом по голове. Не каждый день прыгаешь со второго этажа! Однако теперь мне в голову полезли многочисленные вопросы, которые на время вытеснил адреналин.

Пока я устраивала Дашу на куче белья и растирала ей ножки полотенцем, Тристан открыл дверь в коридор и прислушался.

– Здесь есть телефон?

Я покачала головой.

– Ближайший телефон на кухне. Ещё один есть в спа-центре. До них примерно одинаково далеко. Слушай, как ты понял, что Людвиги – киднепперы? И как тебе удалось пробраться в номер как раз вовремя, чтобы спасти нас? Ведь ещё секунда – и я впустила бы сладкую парочку. – При мысли об этом меня прошиб холодный пот.

– Да, ещё бы секунда – и всё! – Тристан снова прикрыл дверь. – Я просто слишком поздно узнал, что представляют собой Людвиги на самом деле. Тогда они уже направлялись в люкс, так что мне ничего не оставалось, как проникнуть в номер другим путём. Я понимал, что тебе будет сложно объяснить, что происходит, поэтому сначала зажал тебе рот. Прости, пожалуйста. – Он криво ухмыльнулся. – Однако, должен сказать, ты чрезвычайно быстро прониклась ситуацией.

Это было не совсем так, ну да ладно.

Происходящее казалось мне нереальным. Сначала Бену понадобилось несколько дней, дабы убедить меня в беспочвенности идеи о Киднеппере из гранд-отелей. А теперь оказывается, что он всё-таки существует. Точнее, они существуют. И это мои любимцы Людвиги! Нет, всё это решительно не помещалось в моей бедной голове.

– Как ты догадался?

– Всё началось с кольца, – принялся объяснять Тристан. – Мне показалось странным, что госпожа Людвиг уже столько лет носит на пальце баснословно дорогое украшение и за это время ей никто не объяснил, что оно платиновое, а не серебряное. И она сама этого якобы не замечала. Я уже не говорю о камне! Он даже не похож на берилл. Розовый бриллиант такого качества и размера не купишь в ювелирном за углом. Подобные камни – большая редкость. История с барахолкой показалась мне совершенно неправдоподобной, моему дедушке – тоже. Поэтому я сфотографировал кольцо, а дед послал эти фотографии нашему… скажем так, знакомому. Мы решили, что, возможно, выявили парочку грабителей мелкого пошиба. Нам и в страшном сне не могло присниться, что они преступники высокого ранга. Но когда два дня назад ты рассказала мне о Киднеппере из гранд-отелей, я по-настоящему испугался.

– Не понимаю почему.

От растирания Дашины ножки потеплели, и я переключилась на ручки.

Тристан прислонился к двери.

– Мой дед сразу вспомнил подробности похищений, которые приписывали Киднепперу из гранд-отелей, потому что преступник действовал весьма необычно. Помимо денег в качестве выкупа он требовал другие ценности, причём, по-видимому, обладал превосходным вкусом. Он точно знал, что находилось в распоряжении родителей похищенных детей: драгоценности, живопись, скрипка работы Страдивари стоимостью в несколько миллионов евро. К сожалению, для того чтобы сделать надлежащие выводы, нам потребовалось время. К тому же незадолго до начала бала нам наконец ответил наш знакомый. Он сравнил наше фото розового бриллианта с материалами об известных ему похищениях детей, и сомнений не осталось. Камень в кольце госпожи Людвиг когда-то украшал брошь, находившуюся в собственности семьи издателя, чью маленькую дочь похитили из отеля на озере Лаго-Маджоре в тысяча девятьсот девяносто седьмом году.