– Фанни, не засыпай! – Тристану наконец-то удалось разорвать свою рубашку. Оторванной полосой ткани он замотал моё плечо. Я почувствовала острую боль – такую острую, что некоторое время не могла дышать. – Ну давай, ты преодолела столько всяких препятствий не для того, чтобы сейчас сдаться. Нам нужно убираться отсюда.

– Иди пока без меня. Можешь взять Дашу и колье. А я останусь здесь и чуть-чуть посплю. Я догоню вас, как только… приду в себя.

Тристан легонько потряс меня:

– Ты должна взять себя в руки, слышишь!

И тут он поцеловал меня. Поцеловал как-то отчаянно, словно не зная, что ещё сделать. Он взял мою голову обеими руками и прижал свои губы к моим. Эффект от поцелуя был сравним с эффектом от стакана грушевого шнапса шурина старого Штукки. Поцелуй словно прожёг меня насквозь, наполнив живым теплом.

– Я мечтал об этом с тех пор, как впервые увидел тебя… – прошептал он, отпустив меня.

– Да! Да! Я проснулась!.. – выдавила я. И это была правда. Никогда в жизни я не была такой бодрой. – Давай убираться отсюда.

– И поскорее! – Тристан с облегчением рассмеялся. – Если я прошёл по кровавому следу, который ты оставила, это смогут сделать и другие.

И тут чей-то незнакомый голос ответил:

– Совершенно верно.

Нет, этого просто не могло быть! С меня хватит. Сколько можно!

– Стойте, где стоите. Одно движение – и я стреляю.

Из тёмного пространства за ближайшей снежной стеной отделилась мужская фигура и выступила на свет. Хотя что значит – на свет! Не на свет фонаря, естественно. За это время успела взойти луна, а на Полумесячной ели сияла гирлянда из лампочек, и в этом неверном свете можно было распознать, что перед нами стоит незнакомый человек среднего роста, в чёрной куртке и брюках. На нём были такие же чёрные кожаные перчатки, чего я необъяснимым образом испугалась больше, чем направленного на нас дула пистолета. Пистолет был с глушителем. Может быть, господин Людвиг закупил эти глушители оптом? Оптом всегда дешевле. Другой рукой человек прижимал к уху мобильный телефон.

– Я их накрыл. Внизу, недалеко от парковки, возле большой ёлки. Вы были правы: они не одни. Юнец азиатского вида в смокинге… Прямо сейчас? Здесь? Ладно. – Он сунул телефон в карман.

Прямо здесь и сейчас – что, пристрелить нас?!

– Послушайте, я не знаю, какую сумму они вам пообещали, но в любом случае я в состоянии предложить вам больше, – сказал Тристан.

– Да, у нас в руках колье. Причём настоящее, – добавила я. Если бы у меня не были заняты руки, я бы театральным жестом распахнула у себя на груди форменное платье, чтобы камень ослепительно засиял.

– Когда вы, богачи, трясётесь за свою шкуру, все вы одинаковы. Одурачить меня вам не удастся. – Человек на шаг приблизился к нам, и теперь можно было разглядеть его лицо. Он выглядел таким… обыкновенным. – Извините, но на карте моя репутация. В этой операции я выполняю чёрную работу. – И, не рассуждая больше, он навёл пистолет прямо Тристану на лоб. – Прости, малыш, ничего личного.

– Послушайте… – ещё раз начал Тристан.

А потом случилось несколько невероятных вещей одновременно.

Палец, затянутый в перчатку, согнулся, чтобы спустить курок. Но вдруг из ниоткуда прилетела лыжа и врезала человеку в перчатках по затылку. С диким криком кто-то прыгнул на нашего противника сзади и со всей силы боднул его головой.

Я, правда опять с некоторым опозданием, сообразила, что этот кто-то – Бен. Ещё некоторое время понадобилось мне, чтобы понять, что наш противник успел выстрелить. Пуля задела ухо Тристана. Судя по ругательствам, которые изрыгал раненый, ему было ужасно больно.

Вместо того чтобы свалиться наземь, сообщник Людвигов лишь зашатался и непроизвольно шагнул вперёд, к Полумесячной ели. Пистолет он не выронил. Если он сейчас обернётся, всё пропало. Я крепче прижала Дашу к себе и поняла, что мои силы на исходе и долго её на руках больше не продержу. Чёрт подери, ну почему удача ради разнообразия не могла переметнуться на нашу сторону? Мы это заслужили!

Тем временем убийца снова овладел собой. Стоя перед ёлкой, он выпрямился, повернулся – и тут по ветвям, покрытым снегом, словно бы прошёл порыв ветра – порыв, которого я почему-то не почувствовала. Ветви Полумесячной ели закачались, и на нашего противника свалился целый сугроб. Человек с пистолетом упал на колени. Но это было только начало. Одна за другой ветви пригибались, избавляясь от снежного груза. Дерево одним махом стряхнуло с себя весь снег, нападавший за предыдущие дни. Снег низверся на того, кто оказался под елью, словно лавина, которая в результате погребла его под собой полностью, до кончиков волос на макушке.

Бен, Тристан и я отступили на несколько шагов и, не веря своим глазам, молча смотрели на гигантский сугроб.

– Ну что, отсюда ему так быстро не выбраться, – с чувством глубокого удовлетворения произнёс Бен. Он забрал у меня из рук Дашу – очень вовремя, а то их уже начало сводить в судороге. – Чёрт, у тебя кровь!

Я понимала, что мне нужно что-то ему ответить, но не могла выдавить из себя ни слова.

Вместо меня это сделал Тристан:

– Ты что, только сейчас это заметил? Я думал, ты нашёл нас по каплям крови, которые оставила Фанни. – Парень прижал ладонь к уху. Через его пальцы на снег тоже стекала кровь. – Ну, супер, и меня задело! Чёрт подери, я не понимаю, почему преступники с пистолетами расхаживают по отелю как у себя дома, а к нам на помощь что-то никто не торопится!

– Я пришёл к вам на помощь, – обиженным тоном возразил Бен. – Причём как раз вовремя, чтобы не дать киллеру пристрелить тебя, ты, ублюдок неблагодарный! И я бы пришёл гораздо раньше, если бы знал хоть о малой доле того, что здесь происходит… – Он оглянулся, набрал воздуха в грудь и облегчённо вздохнул. – Ёлки-палки, никто же не знал, что вы около ёлки! Мне сказали, что вы в подвале, туда все и побежали. Месье Роше захватил свою трость, а мой дядя – скобозабиватель…

– Просто супер, – заметил Тристан.

– Я бы тоже отправился в подвал, если бы какая-то милая девушка не уверила меня, что мне нужно к Полумесячной ели, – продолжал Бен. – Наверное, она одна из тех, кого взяли помогать на кухне на праздники. Я её раньше не видел.

– Очень интересно! – саркастически ответил Тристан. Однако его сарказм немедленно улетучился.

Мы услышали шаги.

Они направлялись прямо к нам с подъездной площадки перед отелем. И даже не старались говорить тише.

– Вон она, большая ель, – сказала госпожа Людвиг.

А Пьер захихикал:

– Очень удобно, и до машины близко!

Господин Людвиг ничего не говорил, а только поглаживал на ходу свой пистолет.

Если бы по сторонам не возвышались снежные горы, образовавшиеся при чистке дорожек, мы бы их уже давно увидели. А они – нас. Но пока они нас не заметили, у нас был шанс.

– Нам лучше разделиться, – прошептал Бен. – Ты попробуешь увести их вон туда и задержать на какое-то время. А мы с Фанни и девочкой постараемся добраться до конюшни. Не зажимай ухо – пусть кровь капает на снег.

Удивительно, но Тристан кивнул и, пригнувшись, немедленно направился прочь от нас по кольцевой дорожке, по которой старый Штукки вчера в очередной раз ездил на снегоуборщике. Мне подумалось, что это не лучшая идея, тем более что дорожка вела прямиком в рощу, где не было ни души. Однако Бен, державший на руках Дашу, молча кивнул в противоположном направлении, к конюшне. Так как мне больше не нужно было тащить бесчувственную малышку, у меня получалось идти быстрее, но из-за потерянной туфли и страшной боли в плече это всё равно требовало некоторых усилий. Хотя мы очень старались не шуметь, снег под нашими ногами всё же поскрипывал, только необутой ногой я ступала бесшумно.

Когда мы наконец добрались до конюшни, Бен распахнул ворота и практически втолкнул меня внутрь. Для меня оставалось загадкой, как ему удавалось удерживать Дашу одной рукой. Со стороны это выглядело так, будто у него под мышкой была зажата кукла ростом с пятилетнюю девочку. Но ладно, шут с ним! У Людвигов ей пришлось бы куда хуже.

Пока Бен запирал ворота, я перехватила у него Дашу и прислушалась к её дыханию. Всё было в порядке. И вообще после всего, что ей пришлось испытать, девочка выглядела удивительно нормально: только её щёчка была немного запачкана моей кровью и где-то потерялась соболья шапочка, а ножки снова стали ледяными.

При виде нас Жестик и Жилетик радостно зафыркали. У них был общий денник, и они с любопытством просунули морды поверх невысокой загородки. Держа Дашу на руках, я обвела взглядом конюшню в поисках укрытия. Надо сказать, спрятаться тут было где. Крутая лестница вела наверх, на сеновал, в отдельной каморке хранились упряжь и сёдла, а вдоль стен громоздились сундуки, ящики, попоны и мешки с кормом для лошадей. Однако где спрятаться от пистолета, из которого можно было прострелить любой сундук и пристрелить любую лошадь? Тем не менее я положила Дашу на ящик в дальнем углу и накрыла её лошадиной попоной. Потом я оглянулась в поисках какого-никакого оружия – вот, например, вилы для сена. Против пистолета они, конечно, не помогут, но всё же лучше, чем ничего.

Бен за это время успел открыть задвижку денника – понятия не имею, с какой целью. Возможно, он собирался натравить Жестика и Жилетика на Людвигов, чтобы преступники погибли под их копытами. Вообще Бен – в смокинге, с растрёпанными волосами, угрюмым выражением лица, прислонившийся к стене возле ворот и державший в руках металлическую табличку: «В конюшне не курят» – представлял собой живописнейшее зрелище, когда-либо виденное мной.

– Как ты думаешь, как там Тристан? – спросил он. – Если все трое погонятся за ним, ему придётся худо.

– С каких это пор ты беспокоишься за Тристана?

– Я за него не беспокоюсь: терпеть его не могу, – ответил Бен. – Но, к сожалению, не могу пристукнуть этого нахала, потому что он спас тебе жизнь.

По моему лицу расплылась улыбка. С моей точки зрения, Бен слегка преувеличивал. Однако, заставив меня сигануть из окна панорамного люкса, Тристан, несомненно, избавил меня от незавидной судьбы няни, пренебрегшей своими обязанностями. Всё остальное, собственно, произошло именно потому, что он меня спас, если быть точным.