– Это я должен был тебя спасти, – горестно продолжал Бен. – Вместо этого я тебя только разубеждал в том, что в наш отель проникли киднепперы, а потом вообще обозвал сумасшедшей.

Вообще-то так оно и было.

Бен серьёзно взглянул мне в глаза.

– Я тогда хотел тебе сказать, но всё-таки не решился… Фанни, я тебя люблю. Ты самая замечательная, весёлая, умная и смелая девушка, какую я когда-либо встречал. Когда я услышал от месье Роше, какая опасность тебе угрожает, страшно пожалел о том, что не признался раньше. Потому что испугался, что уже никогда не успею сказать тебе об этом.

У меня на глаза навернулись слёзы. Больше всего на свете мне хотелось отбросить вилы, броситься ему на шею и поцеловать его.

Однако мне это не удалось. Снаружи послышались шаги и приглушённые голоса.

– Я счастлива, что мы с тобой успели познакомиться! – прошептала я, не будучи уверенной, что он услышал мои слова.

Однако Бен понял меня.

– Прости, что я пришёл слишком поздно, – прошептал он в ответ.

Ну, во всяком случае, вовремя, чтобы умереть вместе со мной.

Кто-то постучал в дверь конюшни. Негромко и вежливо, как полагается.

– Фанни, милая моя, вы здесь? – Невероятно, но голос господина Людвига по-прежнему оставался голосом очаровательного пожилого джентльмена.

Интересно, он был один? Или с ним кто-то был? Пьер или его супруга? А может быть, оба? Или тот, кто собирался делать «грязную работу», выбрался наконец из своего сугроба?

– Если бы вы так не упрямились, лежали бы сейчас в панорамном люксе и спокойно спали, – бодро промолвил господин Людвиг. – Пусть потом даже вас немножко и пожурили бы за то, что вы залезли в мини-бар и напились пьяной, а ваша маленькая подопечная, воспользовавшись этим, сбежала и куда-то спряталась, как она часто делает. Но по сравнению с тем, что вам светит сейчас, это, безусловно, было бы меньшим злом.

Вот теперь мне всё стало понятно! Людвиги недавно действительно усыпили Дона и Дашу и спрятали их на полках в малой музыкальной гостиной, чтобы в ночь похищения все подумали, что Даше опять пришло на ум сбежать. Никто сразу не додумается, что ребёнка похитили, если этот ребёнок обожает прятаться в самых неожиданных уголках. И если няня безмятежно спит в кресле и от неё пахнет вином. Тем самым Людвиги собирались выиграть время. Их план был прост и гениален. И он бы, несомненно, осуществился, если бы писатель случайно не наткнулся на историю о Киднеппере из гранд-отелей и не поделился ею с нами.

Как там говорил дедушка Тристана? «Случайности – логика Всевышнего»?

Мы с Беном переглянулись. Похоже, он тоже понял план, по которому действовали Людвиги, и скривил рот в смущённой улыбке.

– Не пора ли вам наконец сдаться? – деликатно поинтересовался господин Людвиг. – Вы всё равно не в состоянии сопротивляться нам. Зачем усложнять друг другу жизнь? Отдайте нам ребёнка – и с вами не случится ничего плохого.

Бен молча покачал головой, а Жестик фыркнул.

– Подумайте о девочке, – увещевал нас Людвиг. – На что вы обрекаете бедную крошку!

За сегодняшний вечер я успела испытать практически все эмоции, на которые только способен человек, однако теперь меня охватила такая всепоглощающая ярость, такой священный гнев, какого я за собой не упомню. Всё это было настолько вопиюще несправедливо! Я не собиралась умирать. У нас с Беном ещё даже не случилось первого поцелуя! И может не случиться второго и третьего…

– Это вам лучше сдаться, господин Людвиг – или как вас там зовут по-настоящему! – заорала я. – Сейчас приедет полиция: они знают обо всём. Убирайтесь отсюда, пока не поздно!

Господин Людвиг рассмеялся.

– Ну ладно, не хотите по-хорошему, будет по-плохому. – Послышались два глухих удара, и я не сразу поняла, что это расстреливали замок. Ворота распахнулись. – Ты могла бы сбежать через заднюю дверь, глупая девочка. Сама виновата. Слишком поздно.

В каморке для упряжи действительно располагалась ещё одна дверь, о которой мы совсем забыли, и осознание этого факта камнем легло мне на сердце.

Господин Людвиг шагнул в проём ворот. Бен бросился на него с диким криком, так же, как чуть раньше – на убийцу в перчатках, хотя металлическая табличка против пистолета была делом совершенно безнадёжным. Из последних сил я повернулась к задней двери.

Однако это действительно было слишком поздно. Позади меня вдруг возникла госпожа Людвиг. Я увидела блестящую иголку шприца, направленную прямо на меня, и провалилась в темноту…

27

Открыв глаза, я увидела перед собой стену с книжными полками. А сразу после этого надо мной склонилось ласковое лицо месье Роше.

– Я умерла? – поинтересовалась я.

Он покачал головой:

– Конечно нет. Хотя, безусловно, на свете есть люди, которые представляют себе рай в виде огромной библиотеки.

С запозданием я поняла степень идиотизма собственного вопроса. Рана в моём плече горела, нога болела, и на мне по-прежнему красовалась гостиничная униформа, хотя и с оторванным рукавом. Я с комфортом возлежала на широком, обитом бархатом подоконнике в библиотеке Замка в облаках, обложенная подушками со всех сторон. За окном было темно. Значит, ночь ещё не кончилась. Вероятно, для того, чтобы мне было уютнее, оконные шторы были наполовину задёрнуты, но за ними слышались возбуждённые голоса, звон бокалов и смех – по всей видимости, новогодняя вечеринка всё ещё продолжалась. Отовсюду: из коридоров, фойе, из бара – доносился гул разговоров, как будто там было полно народу.

Кто-то профессионально обработал мою рану: к моему плечу был приклеен пластырь. Мне казалось невероятным, что его было достаточно для того, чтобы залепить рану, из которой вытекло так много крови.

– Это была царапина. Немного больно, но опасности не представляет, – объяснил месье Роше. – Мне удалось уговорить врача из скорой помощи не везти тебя в больницу, а оставить здесь. Я решил, что тебе будет комфортнее с нами, когда ты придёшь в себя. Господин Монфор настоял на том, чтобы уложить тебя в библиотеке, – очевидно, ему не хотелось, чтобы те, кто придёт тебя навещать, видели твою тесную каморку. Кстати сказать, тебя хочет навестить куча народа. Все с нетерпением ждут, когда ты наконец очнёшься. Хотя писатель из номера сто шесть настаивает на том, что полиция смогла задержать Киднепперов из гранд-отелей исключительно благодаря его дедуктивным способностям. Но мы-то все знаем, кто настоящая героиня дня. – Он ласково улыбнулся, глядя на меня поверх очков.

– Что с Беном и Дашей? – Я попыталась приподняться. – А что случилось с Тристаном? Людвигов поймали? А Пьера?

Месье Роше нежно уложил меня обратно на подушки.

– О, извини, пожалуйста! Конечно, мне следовало рассказать тебе об этом первым делом. Людвиги, Пьер и другой их сообщник находятся в руках полиции. У Бена всё отлично. Он не отходил от тебя ни на шаг и постоянно держал за руку. По-моему, он даже немножко всплакнул. Малышка Даша проснулась ещё два часа назад, и врач утверждает, что её здоровье в полном порядке. Её отец тоже не удержался от слёз. А молодому господину Брауну перевязали ухо, и он тоже в порядке. Насколько я знаю, рыдать он не рыдал, но тоже регулярно к тебе заглядывал. Они с дедушкой сегодня улетают домой, в Лондон.

Я схватилась за грудь. Украденное бриллиантовое колье по-прежнему было здесь, под одеждой. Вообще-то мне даже не нужно было трогать его: оно было такое тяжёлое, что не заметить его было невозможно. К счастью, его пока никто не обнаружил.

Н-да, неудивительно, что Тристан регулярно ко мне заглядывал… Интересно, долго он мёрз в роще?

– Сколько сейчас времени?

– Почти полвторого, – сообщил месье Роше. – Однако из-за случившегося события мы забыли отпраздновать Новый год и запустить в небо китайские фонарики. Так рано новогодний бал ещё никогда не заканчивался. Всем сразу расхотелось танцевать и веселиться, когда стало известно о похищении Даши. Полиция и неотложка уехали буквально только что.

– Но спать никто не пошёл. – Я кивнула в сторону бара, откуда гул голосов доносился громче всего.

– Конечно нет! Все очень возбуждены. И все сгорают от любопытства. У тебя тоже наверняка хватает вопросов, на которые ты хотела бы получить ответы.

Это уж точно. И больше всего меня интересовало, как нам с Беном удалось выйти из передряги в конюшне целыми и невредимыми. Как оказалось, в спешке мы не подумали не только о том, что в конюшне имеется задняя дверь. Мы, к сожалению, не подумали и о том, где в это время находился старый Штукки. А также о том, как присутствие чертыхающихся незнакомцев, размахивающих пистолетами, повлияет на поведение лошадей в открытом деннике.

Вот как всё произошло. Тем вечером старый Штукки собрался ещё раз заглянуть к лошадям – якобы потому, что к этому настойчиво побуждал его внутренний голос. Подходя к стойлу, он заметил, что супруги Людвиг – или, как он выразился, «смые отвртитльные злдеи из тх, ктрых стрый Шткки пвдал на свом вку», – собрались отстрелить замок, и ужасно разозлился. И хотя конюх был дряхлым старичком, ростом метр с кепкой, у него хватило сил для того, чтобы защитить от врагов свою территорию.

«Кто стнвтся на пти у строго Шткки, тот см сбе рот мгилу, – сообщил он позже полиции. – Птму лчше дже и не прбвать».

Очевидно, тех же принципов придерживался не только он, но и оба коня. Вероятно, ночные посетители помешали им спать, а может быть, Жестик обрадовался, что ему наконец представилась возможность оправдать своё громкое имя, поэтому он – естественно, широким жестом – так лягнул господина Людвига, что тот выронил пистолет, пролетел метра два по воздуху и врезался в стену, а вдобавок ещё и получил от старого Штукки ведром для овса по голове. А потом ещё кучей других тяжёлых предметов, которые нашлись в стойле и были худо-бедно пригодны для использования в этих целях.

Ох, с каким удовольствием я бы на это посмотрела! Однако к тому моменту госпожа Людвиг, к сожалению, уже успела меня вырубить. Пистолета у неё не было, однако милая дама заранее приготовила несколько шприцев с усыпляющим препаратом. Один из них она выставила перед собой, словно нож, когда Бен (чей противник внезапно был нокаутирован сначала конём, а потом дряхлым дедом, причём старый Штукки на всякий случай продолжал не переставая дубасить бесчувственного Людвига чем попало) стал наступать на неё, в свою очередь выставив перед собой табличку: «В конюшне не курят». Увидев, что я лежу на полу без чувств, он пришёл в ярость и отшвырнул бесполезную табличку, схватил вилы, которые только что выронила я, и прижал ими госпожу Людвиг к стене при поддержке Жилетика, который тоже решил не оставаться в стороне. Увидев, что от поверженного супруга бесполезно ждать подмоги, госпожа Людвиг поняла, что проиграла. Она выронила шприц, подняла руки и со слезами на глазах принялась упрашивать Бена сжалиться.