— Догадываюсь, — хмыкнул Женя.

— А ты слышал, что воды, пригодной для питья, на нашей планете осталось всего около трех процентов? В Саудовскую Аравию, например, пресную воду возят танкерами — их воду опреснять дороже, чем привозить.

— Нет, не слышал. — У Женьки отвисла челюсть.

— Если хочешь, покажу тебе нашу лабораторию.

— Конечно хочу! — Глаза Жени загорелись любопытством.

— Отлично. Это очень интересная проблема, и ее надо решать сегодня, потому что запасов пресной воды на планете катастрофически мало… — Дима запнулся. — Ой, извините… Когда я говорю о работе, меня невозможно остановить.

— Это хорошо, когда любишь свою работу, — сказала Аня.

Вот, они снова уставились друг на друга!

— Дима, давай прокатимся на колесе обозрения, — предложил Женя.

— На колесе обозрения? С удовольствием. — Мужчина посмотрел Ане в глаза. — Вы разрешите составить вам компанию?

— Да не будет она кататься, она высоты боится, — бросил Женя.

Аня усмехнулась:

— Это правда. Кто-то боится пауков, а я высоты.

— Больше она ничего не боится, она у меня особенная, — с гордостью добавил мальчик.

— Женя, перестань! — Аня снова покраснела, и Диме вдруг захотелось обнять и успокоить эту натянутую как струна девушку с огромными синими глазами.

Он не мог объяснить себе, что привлекло его, избалованного женским вниманием, к этой ничем не примечательной худышке — фигура далека от идеала, скорее мальчишеская, чем женская, почти плоская грудь, узкие бедра, бледное лицо без макияжа. Правда, волосы удивительные, блестящие, волнистые… Так и хочется их потрогать. Но все-таки… Все-таки он не кривил душой, когда сказал, что она красивая. Красота таилась в ее движениях, в осанке, в том, как она провела рукой по волосам, и его сердце екнуло… А потом он увидел ее глаза. Глубокие, как озера. И в этих озерах таилась тревога. Вот сейчас она смотрит то на него, то на брата, шагающего между ними, смотрит с тревогой, и Диме хочется прямо сейчас, без промедления, ее защитить. От кого — неизвестно, но такое желание присутствует.

Они подошли к аттракциону.

— Вы действительно боитесь высоты? — спросил Дима у Ани, когда они направились к кассе.

— Да. — Девушка вынула из сумочки кошелек.

— Позвольте, я куплю билеты. — Дима мягко отстранил ее от окошка и протянул кассиру деньги. — Два взрослых, — бросил он, наклонившись.

— Не нужно! — решительно заявила Аня. — Я сама могу купить билет! — Ее глаза метали молнии. Она попыталась оттеснить Диму, но он уже держал в руках два билета. — Больше так не делайте! — сердито потребовала она.

— Не буду.

— Спасибо, — сказала Аня после короткой паузы, бросив на Диму взгляд, полный упрека.

— Пожалуйста, — ответил он, восхищенный ее сердитостью.

И вдруг ему так захотелось ее поцеловать! Не жадно, а нежно — едва коснуться губ и почувствовать ее дыхание. Странно — он без труда знакомился с девушками, легко заманивал их в свои объятия, но с Аней… Нет, он не хочет ее заманивать, он хочет просто быть рядом с ней, держать ее за руку. Это желание возникло в тот самый момент, когда она повернулась к нему, собираясь что-то сказать, но так и не сказала. Однако ее взгляд был красноречивее слов. Он затронул самые потаенные, самые тонкие струны Диминой души. Прежде он даже не знал о существовании этих самых струн. И еще что-то теплое, нежное выглянуло из синих озер, за доли секунды «пощупало» его, прильнуло, обняло и снова исчезло в их таинственной глубине. Это длилось несколько мгновений, и в это время мир застыл. Дима видел это! Видел, как замерли люди, аттракционы, птицы в небе, как тишина покрыла землю, солнце ослабило жар, а жар его сердца в тот момент достиг своей наивысшей точки.

Дима вскочил в движущуюся кабинку. Она поднималась все выше и выше, но он не видел открывающейся перед ним панорамы — он смотрел вниз, на уменьшающуюся тоненькую фигурку с поднятой головой, и его бешено колотящееся сердце не уставало удивленно и радостно повторять: «Это она… Это она. Она!»

— Тебе понравилась моя сестра? — Голос Женьки вернул его в реальность.

— Да, — Дима кивнул, — понравилась.

— Она классная.

Дима улыбнулся:

— Да, классная…

Он посмотрел на Женю и вдруг увидел в глазах пацана то, чего в них быть не должно, — необычную серьезность.

— Ты ей тоже понравился. — Лицо мальчика ничего не выражало, оно будто окаменело.

Дима вскинул брови:

— Ты так считаешь?

— Да. Ты собираешься поморочить ей голову и бросить?

— Ну, зачем так? — Он нервно усмехнулся. — Нет, я не собираюсь морочить голову твоей сестре.

— Сколько тебе лет? — Голос мальчика звучал серьезно.

У Димы возникло впечатление, что там, внизу, с ним разговаривал совсем другой Женя.

— Двадцать девять.

— Ты женат?

— Нет, не женат, — ответил сбитый с толку Дима.

Он не мог понять, почему отвечает на вопросы этого мальчишки, заданные довольно невежливым тоном, и уже начинал злиться.

— Это хорошо. Ты просто любишь знакомиться с девушками на улице? — продолжал расспрашивать Женя.

Увы, из маленькой кабинки, ползущей вверх, не выйдешь и пацана не вышвырнешь, а Диме очень хотелось закончить общение с этим нахалом.

Он прищурился и подался вперед:

— Слушай, кем ты себя возомнил? И вообще… Чего ты ко мне прицепился?

— Я к тебе прицепился? — Женя распахнул глаза. — Это ты к нам прицепился. — Он тоже подался вперед. — Вот что я тебе скажу. — Мальчик смотрел прямо на Диму. — Моя сестра не такая, как все. Если ты хочешь просто покувыркаться в койке, то ищи себе другую девушку, с Аней это не пройдет. Я не позволю ее обижать. Запомни, причинишь ей боль, и я тебя убью. — Женька откинулся назад и, сверля Диму недобрым взглядом, скрестил руки на груди.

Некоторое время Дима переваривал услышанное, а потом спросил:

— А почему ты решил, что я могу причинить твоей сестре боль?

— Потому что… — Женя запнулся, почесал затылок, и это получилось совсем по-детски. — Я же сказал — она не такая, как все.


Девочка не такая, как все

— Куда прешься?! Посмотри, на кого ты похожа! — Галка отталкивает Аню от калитки.

Аня с интересом смотрит на подружку, потом на свои руки. Они в песке. Платье тоже в песке, коленки содраны — неделю назад она каталась на велосипеде и упала. Аня растерянно улыбается. Она не понимает, почему Галка, с которой они столько лет вместе играют в куклы, не пускает ее во двор.

— Ты чего? — спрашивает Аня.

— Иди отсюда, — сердито бросает Галя.

— Почему? — Аня растерянно моргает.

— По кочану! — ворчит девочка и захлопывает калитку на щеколду.

— Галка, ты чего? — кричит Аня. Ее голос дрожит, ей обидно. — Галя! — Она ищет в заборе щель, но доски подогнаны безукоризненно — отец Гали, дядя Вася, лучший в селе столяр.

Хлопает дверь дома. Быстрые шаги по дорожке. Калитка распахивается.

— Ты хочешь, чтобы тебе по шее надавали?! — Над Аней нависает Шурка, Галкина сестра. Она старше Гали, на целых восемь лет. — Пошла отсюда, и чтобы духу твоего здесь не было!

Аня вздрагивает. Втянув голову в плечи, она испуганно пятится, спотыкается о кирпичи, ребром воткнутые в землю — это ограждение палисадника, — и падает на куст георгин. Затем вскакивает и хочет бежать домой, но не может — ее парализовало от испуга. Это уже не первый раз. Что интересно, испуг этот имеет определенную форму: он круглый, размером с Анин кулак и находится в середине ее груди, рядом с сердцем. Когда девочке очень страшно, он твердеет и Аня начинает задыхаться.

С трудом справившись с одышкой, девочка топает домой. Там ее ни о чем не спрашивают — мама и отец чем-то сильно озабочены. Это хорошо, пусть лучше молчат, чем ссорятся. Аня умывается, достает из холодильника ужин — винегрет, накладывает полную тарелку и, придерживая пальцами открытую книжку, съедает все до последнего кусочка, потому как нет ничего вкуснее винегрета, приготовленного дедушкой. Затем она чистит зубы и, обняв рыжую игрушечную собаку, подаренную дедушкой, ложится спать. Девочка не сразу засыпает — ей мешает разговор родителей за стеной, который ведется на повышенных тонах. А еще ее беспокоит то, что днем мама и папа поругались с дедушкой; тот ушел и пока что не вернулся. Зачем они ссорятся? Странно это — люди женятся, чтобы приносить друг другу радость (вдвоем ведь лучше, чем одному), а потом все время ссорятся. Аня смотрит в окно, на звездное небо, и, прижимая собаку к груди, шепчет:

— Дедушка, вернись домой, пожалуйста…

Девочка плачет. Постепенно она засыпает, и ей снится дед, улыбающийся, красивый, синеглазый. Он тянет к ней руки, и она прыгает в его объятия, самые теплые на земле, самые ласковые, самые надежные. Во сне она улыбается, во сне она счастлива.

Аню разбудили крики, и из них она узнала, что ее отец… В общем, ее отец и Галкина мама… В общем, они это… Городскому ребенку достаточно побыть в деревне несколько дней, чтобы разобраться в том, зачем собачка прыгает на собачку. Но отец и тетя Катя?.. Они же такие старые!

Утром родители засобирались домой. Аня не хотела уезжать, просила у дедушки разрешения остаться.

— Анютка, поезжай, тебе надо к школе готовиться, а я скоро к вам приеду. — Дедушка поцеловал ее, крепко обнял, и она еще долго махала ему рукой, прижав нос к грязному стеклу.

Трясясь в пыльном вонючем автобусе, девочка чувствовала, что многое изменилось — между ее родителями, между мамой и дедушкой, между отцом и дедушкой. И еще она чувствовала, что скоро что-то случится, ведь ее мама, и без того хмурая, стала жутко раздражительной. С ней невозможно было разговаривать — она сразу злилась, кричала или ни с того ни с сего плакала…

Прогноз оправдался. В середине сентября Аню разбудил громкий крик мамы, доносящийся из коридора: «Папа, я сейчас приеду! Как не нужно?! Нет, я приеду!» Аня приподнялась на локте, и тут мама в ночной рубашке влетела в ее комнату и бросилась к платяному шкафу.