— Что? — спросил Джо. — Ты что смеешься?

Я уже заливалась, надрывая свой голый живот.

— Не могу поверить, что я это делаю. Если бы девчонки меня сейчас увидели, быть мне в психушке!

Я попыталась увидеть во всем этом какой-то сексуальный подтекст, но это было так нелепо, что мы решили поиграть в порнографических шпионов и пообниматься за колонной, где, я удостоверилась, нас никто не видел. Это было лучше, чем вечер в комедийном клубе.

Наконец мы пришли домой и завалились в кровать, все еще хихикая, как дети во время первого урока сексуального образования. Джо притянул меня к себе:

— Расскажи мне еще о какой-нибудь фантазии, Купер.

На этот раз я была осторожна. Ну уж нет, мистер Кейн. Слишком буквально ты все воспринимаешь.


В течение нескольких следующих месяцев на наших американских горках не случалось никаких серьезных неполадок. Мы так ни разу не повторили поход в бар обнаженных задниц, по-прежнему спали допоздна и занимались любовью по утрам, фантазируя, чтобы не стало скучно.

Вообще-то, где-то в глубине сознания меня это стало беспокоить. Дело в том, что наша сексуальная жизнь все больше вращалась вокруг разговоров о сексе и все меньше вокруг любви. Я бранила себя за то, что в моей жизни слишком много хорошего, а я еще на это жалуюсь. Ведь мне нравились эти фантазии. Но чтобы каждую ночь?..

Это было незначительное неудобство. Днем Джо был все таким же забавным, добрым, заботливым, внимательным, интересным и замечательным. Мы проводили долгие часы, планируя нашу свадьбу (мы вдвоем и больше никого на Антигуа), семейную жизнь (двое детей, Карло и Карла — это мы просто дурачились) и думая, где мы будем жить (в шале в Волендаме). Все должно было быть идеально.

В ледяной январский вечер я шла на работу, зная, что сегодня в клубе будет тихо. В это время года было мало туристов, а местные предпочитали не выходить из дому, когда на земле шестидюймовый слой снега. К полуночи, когда я обходила зал, болтая с завсегдатаями, осталось лишь несколько занятых столиков. За углом сидела парочка, которую я никогда раньше не видела, и, проходя мимо их столика, я представилась.

— Очень приятно, — ответил парень. — У вас отличный клуб.

Я так и приросла к полу. Он говорил с сильным глазговским акцентом. Я просияла и обернулась:

— Вы из Глазго!

Ну почему в животе у меня все перевернулось от радости? И почему мне захотелось их обнять?

— Позвольте, я вас угощу, — предложила я, вдруг разволновавшись. Может, не такой уж скучный сегодня будет вечер.

Я принесла напитки и подсела к ним. Их звали Фрейзер и Венди, и они прилетели на выходные. Оказалось, что они не просто из Глазго, а живут в том же районе, что и я. Мало того, Фрейзер играет в одной футбольной команде с Кэлом!

Я расспросила их о доме. Как там Кэл? Знакомы ли они с Майклом? А как Кейт, Кэрол, Сара и Джесс? Фрейзер рассказал, что Кэл сломал ногу на прошлой неделе. Я оторопела. Мой брат сломал ногу, а я ничего об этом не знаю! Что я за сестра после этого? Мной как будто овладело множество противоречивых эмоций. С одной стороны, было приятно поговорить с земляками. Но с другой… странно, конечно… никогда раньше я не испытывала тоску по дому, и вот она захлестнула меня с головой.

К закрытию ребята, пошатываясь, вышли из клуба, напившись коктейлями, которыми я их потчевала в благодарность за выслушивание моих бесконечных вопросов весь вечер. Я отпустила служащих и стала ждать, пока Джо за мной заедет. Я выглядела как ребенок, который проснулся рождественским утром и увидел, что Санта-Клаус перепутал дни и не принес подарки. Я чувствовала себя несчастной, в горле застрял комок размером с маленькую опухоль. Я попыталась определить, что не так, но не смогла понять. Мне вдруг просто захотелось сесть на первый же рейс домой.

Всю дорогу домой я сидела в машине молча, потом безразлично разделась и забралась в постель. Джо обнял меня.

— Давай займемся любовью, Джо, — попросила я.

— Конечно, милая. Но сначала расскажи мне сказку.

Он ничего не понял. Мне сейчас не хотелось акробатического секса и похотливых фантазий. Мне хотелось, чтобы он любил меня медленно и нежно. Чтобы я почувствовала себя лучше. Чтобы ощутила, что здесь мое место. Я перевернулась и посмотрела на фотографию на прикроватном столике: на ней были все девочки в последний день отдыха в Бенидорме. Мы буквально наваливались друг на друга, делая тупые жесты перед камерой, лица у всех были помидорного цвета от чрезмерного пребывания на солнце. Мы выглядели так, будто ничто в мире нас не заботит. И что они делают сейчас? Мы торжественно поклялись быть на связи, но никто из нас не любил писать письма, и отношения как-то сошли на нет: разве что изредка, поздно ночью, и обычно в подпитии, мы друг другу звонили.

Я потянулась к телефону, чтобы позвонить Кейт, но осеклась: так мне станет только хуже.

Я обернулась и взглянула на Джо, который, к несчастью, храпел с открытым ртом и выглядел весьма непривлекательно. А он когда-нибудь чувствовал то же самое? Он хотел оказаться где-то еще (кроме как в нудистском баре на Барбадосе — то была фантазия номер сорок шесть)?

Может, все дело в возрасте, размышляла я. Джо тридцать семь лет, я же почти на двадцать лет моложе. И он всего второй мужчина, с которым я переспала, раз уж на то пошло. А если я выйду за него, он будет и последним. Во мне зародилась паника. Действительно ли я хочу до конца жизни смотреть на один и тот же пенис? Что, если все это огромная ошибка? Какой станет моя жизнь через десять лет — неужели я буду замужем с шестью детьми, погрязну в приготовлении еды, детском плаче и соплях и попаду в ловушку домашней тюрьмы? Я была к этому не готова. Я была не готова пообещать этому человеку провести с ним остаток жизни, каким бы замечательным он ни был.

Но ведь он и вправду замечательный. Я коснулась его волос (там, где они еще остались). Он — все, чего я когда-либо желала. Забавный, сексуальный, умный…

Я так запуталась. Это была не простая дилемма, как если бы я выиграла в телевикторине «Семейные сокровища» и мне пришлось выбирать между путешествием или автомобилем. Это перекресток жизни, настоящий, который изменит все. И все мы помним, что ту викторину давно сняли с эфира. Когда в пять утра я встала с кровати, весь мир казался другим. Джо все еще лежал и спал рядом: он перестал храпеть, закрыл рот и выглядел невыносимо мило и трогательно. Но мне было все равно. Я знала, что собираюсь сделать, и презирала себя за это.

Я наклонилась и поцеловала его, чувствуя себя величайшим предателем со времен Иуды. Видите ли, я поняла, что не останусь здесь. Я знала, что мне надо на какое-то время вернуться домой. К Кэлу, Майклу, бабушке и к девчонкам. К маме и папе. Домой. Но я знала, что, если я все расскажу Джо, он захочет ехать со мной, а это не выход. Мне хотелось поехать одной, повидаться с друзьями и семьей. Подумать о нас, о том, что мы делаем. Ему этого в жизни не понять. Ведь мы поклялись друг другу никогда не проводить ни одной ночи врозь.

И я снова поступила как трусиха.

«Дорогой Джо, — написала я в записке, — мне очень жаль. Мне надо поехать домой на время и немного подумать. Я скоро дам о себе знать. Не забудь кормить рыбок! Люблю навеки, Купер».

Я рванула в аэропорт Скипхол и села на семичасовой рейс до Глазго.

Больше я Джо Кейна ни разу не видела.

Глава 5

Что, если все подумают, будто я ненормальная?

В «Пако» я прибываю на пятнадцать минут позже из-за гардеробного кризиса (розовые велосипедки — неподходящий наряд для тех, кому за тридцать), кризиса уверенности в себе (мне помогает глоток джин-тоника, выпитый в медицинских целях) и водителя пятьдесят седьмого автобуса, который отказывается ехать быстрее двадцати миль в час.

Кейт, видимо, уже рассказала девчонками о моих дневных воспоминаниях, так как перед ними стаканы с красной жидкостью: этот безошибочный грязноватый оттенок может иметь только коктейль «Потревоженная вагина».

— Купер! — Кейт приветствует меня на весь ресторан. — Мы уже хотели звонить в службу спасения престарелых и вызывать поисковый отряд.

Объятия, поцелуи, и вот я наконец сажусь за стол, умирая от желания рассказать, что же произошло со мной сегодня. Джесс, как обычно, председательствует.

— Итак, у кого на этой неделе произошло что-нибудь важное?

Три руки взлетают в воздух: одна из них чуть не обезглавливает проходящего мимо официанта. О боже, целых три важных новости! Обычно хорошо, если есть одна; тогда остаток вечера мы посвящаем другим важнейшим занятиям, например смешиваем с грязью Антею Тернер[9].

— Оцените по шкале важности, пикантных деталей и травматизма, — требует Джесс.

— Четыре, — говорит Кэрол.

— Девять, — добавляет Кейт.

— Десять, — радостно улыбаюсь я. Все изумленно смотрят на меня. Десятки у нас не было с тех пор, когда Джесс застала своего дружка в постели с его якобы бывшей женой и атаковала его настольной лампой, в результате чего он бежал домой, прикрывая срам красной папкой для официальных бумаг министерства. И куда запропастились папарацци, когда они были так нужны?

Мы решаем делиться новостями в обратном порядке: самое грандиозное припасти напоследок.

Начинает Кэрол:

— Клайв хочет отвезти меня на Антигуа на две недели.

Я выплевываю коктейль на стол, промочив картофельные чипсы Кейт.

— И в чем проблема? — кашляю я.

— Две недели! Целых четырнадцать дней и ночей с Клайвом. Я же обычно не задерживаюсь, даже чтобы почистить зубы утром. Обычно мы встречаемся, он дарит подарок, потом — ужин в шикарном ресторане, едем к нему, я имитирую оргазм, еще один подарок, лживые клятвы в вечной любви, а потом я бегу оттуда, как борзая за чучелом зайца.