Беренготт Лючия фон - Замуж за 30 дней

А потом меня сгребли в охапку, приподняв на ложем и окунув в хорошо знакомый запах — Invictus от Paco Rabanne.

— Прости меня… — призывая к жизни сонм мурашек, бормотал Пол мне в ухо.

Пол? Мы что, помирились? Он вернулся ко мне? Я сплю?

Решив пока не открывать глаза и ни о чем не думать, чтобы не спугнуть прекрасное, я уткнулась ему в шею, глубоко вдыхая и слегка прижимаясь к нему губами… Не целуя, а просто чуть касаясь кожи.

И вдруг все вспомнила.

Как поехала к Полу вернуть Лабутены, как он чуть ни силком притащил меня к себе в кабинет, усадил на стол, раздел и…

Боже, что я наделала… Я почувствовала, как кровь приливает у меня к лицу от одного только воспоминания. Как себя вела… Вместо того, чтобы дать промеж ног коленом, убежать… растеклась перед ним лужицей, извивалась под его пальцами, как… как…

Как та, кем он, собственно, меня и считал.

А считал он меня такой, потому что…

Вебсайт! Оттолкнув его, я резко села, сообразив, что лежу на диване, который стоит в углу кабинета директора «Глобал Маркетс ЛДТ». На всякий случай еще раз отвесила ему пощечину, чтобы даже и не думал, что его простили.

Он даже не поморщился, будто я его по щеке погладила. Зато у меня начала приятно млеть ладонь, так что и в самом деле захотелось… погладить.

— Как ты мог подумать, что я… что это… — я даже слов не находила, чтобы выразить свое негодование.

Слегка отодвинувшись, он смотрел на меня, чуть сузив глаза.

— А что я должен был подумать?

Ответить я не успела, потому что как раз в этот момент голоса за спиной Пола стали громче, и меня, наконец, это заинтересовало. Выглянув из-за его плеча, я уставилась на Волкова, который нависал над плечом незнакомого, скрюченного над компьютером очкарика, о чем-то с ним переговариваясь.

Почувствовав на себе мой взгляд, Волков обернулся.

— Мы закончили, — доложил он Полу.

— И? — спросил тот, весь напрягшись.

— Фотошоп. Все, до единой. Видео реальное. Мужчина — их бухгалтер, я уже выяснил. На корпоративе в честь юбилея фирмы танцуют, три месяца назад.

Глаза Пола расширились, челюсть напряглась и выпятилась вперед. Я поняла, что ярость клокочет у него в горле, готовая вырваться наружу.

— Ссука… — процедил он, глядя сквозь меня. — Блядская, омерзительная сука…

В ужасе я отпрянула, вжимаясь в диван и подтягивая ноги.

— Раздавлю, — продолжал он цедить слова. — Как червя навозного раздавлю…

— Скорее, как змею, — меланхолично заметил Волков. — Кстати, она явно умеет кусаться.

Так это не про меня? Я с облегчением выдохнула. Пока понятно было одно — некая «блядская, омерзительная сука» подставила меня самым отвратительным образом.

— Вера, ты простишь меня? — неожиданно снова спросил Пол, переключаясь на меня. — Все выглядело так натурально. Я и представить себе не мог, что кто-то на такое способен…

Про себя я усмехнулась — ты плохо знаешь женщин, голубчик.

Однако, неплохо было бы и в самом деле узнать, кто эта находчивая фемина, наделившая проститутку моим невинным лицом и чуть не стоившая мне любимого.

И вообще, как так получилось, что Пол поверил ей, а не мне? Даже не то, что поверил — разбираться не захотел. Просто послал меня куда подальше.

— Вера?.. — перебил он мои мысли. — Ты со мной?

По его напряженному, почти злому лицу я поняла, насколько важно ему услышать ответ на свой вопрос. Но не торопилась. В конце концов насильственное причинение оргазма еще не повод принимать поспешные решения.

Да, то, что он просит прощения в присутствии подчиненного и этого неизвестного очкарика — уже хорошо. И стоит того, чтобы над всем этим серьезно подумать.

И да, я дико хотела… продолжения банкета.

Но восстановить собственное достоинство было необходимо, а для этого нужно было время.

— Я должна подумать, — ответила я — как можно спокойнее, хоть сердце и колотилось так, что дрожали руки.

Пол изменился в лице.

— Сколько? Сколько ты будешь… думать?

Идиотский вопрос. Однако, как ни странно, ответ у меня был.

— Столько, сколько потребуется тебе, чтобы раздавить эту суку.

Пол настоял на том, чтобы самому отвезти Веру домой. Даже водителя не взял.

Сидел рядом с ней в темноте салона и сгорал от желания положить руку на ее худенькое колено, обозначить, что она снова его.

Его Вера.

Поверить в то, что она найдет в себе силы простить его.

Дебил.

Идиот.

Из всех возможных вариантов поверил в самый худший.

И кому? Кому поверил? Такой же акуле от бизнеса, как и он сам! Такой же циничной интриганке — только еще хуже, потому что мужчины по сути своей добрее, дальше первой крови не идут. Женщины же интригуют до конца, на смерть.

Но как же так?! Как у него в голове уложилось, что вот это невинное создание, эта почти-девочка — прожженная проститутка?! Ведь если бы не ее неожиданный оргазм, он бы не засомневался, не остановился бы ни на одно мгновение — разложил бы ее прямо там на столе и трахнул.

Вот этого бы она ему точно не простила. Да и он не простил бы себе.

И так вон сидит нахохленная, как совенок. Руками себя обняла и ноги сжала, точно жертва изнасилования.

И это еще не самое ужасное. Самое ужасное — это его собственная реакция на происходящее. Потому что, все, о чем он может думать, стоит лишь бросить на нее косой взгляд — это когда же в следующий раз ему перепадет такое блаженство. Трогать ее. Там. Везде. Не важно, где… и неважно чем.

Хотя нет… важно чем.

Чуть ни врезался в остановившуюся впереди Ауди, как представил, что мог бы делать это прямо сейчас… если бы не был таким тупым ослом и проверил бы факты, прежде чем ломать все эти дрова.

Да уж, накосячил ты знатно, Пол.

Думай теперь, как выкрутиться.

Пока думал, показался ее дом. Как можно медленнее, он въехал в освещенный парой фонарей двор с одинокими железными качелями, играющими роль детской площадки. Все его существо протестовало против того, чтобы выгрузить ее здесь — на этой забитой машинами парковке, отпустить одну в совершенно темный подъезд.

Оттягивая момент, он сделал по двору круг, якобы в поисках удобного места припарковаться.

— Остановись здесь, — попросила она, как только поравнялись с подъездом. Будто почувствовала, что он не хочет.

Назло попросила, его позлить.

— Я не хочу, чтобы ты уходила, — проглотив ком в горле, твердо сказал он.

Женщины любят, когда ими командуют. Может и ей понравится такой тон.

— Я позвоню…

Даже не поцеловав его на прощанье, Вера выскользнула из машины — будто не услышала его.

Так тебе, «властелин» хренов.

Хлопнула дверь, и он остался один.

Плюнуть бы на все да уехать, да только нога на педаль жать не хочет, а рука выруливать с этого долбанного двора. Чертыхнувшись, Пол заглушил машину.

Подождет, пока загорится свет в ее спальне — благо комната выходит на эту же сторону. Тогда со спокойной совестью можно будет уезжать. А дома — в ванную, короткая сессия онанизма, и думать-думать над планом мести…

Встревоженный непонятным томлением в груди, он резко поднял голову и зачем-то принюхался. В машине все еще пахло жасмином, вокруг было все также тихо и темно. Сквозь закрытые окна он слышал громкое стрекотание сверчка и треск уличного фонаря на столбе.

Что-то было не так.

Он не мог понять, что именно, но не так.

В растерянности прислушивался к себе — такого рода обостренная интуиция была ему не свойственна, сбивала с толку. Голос разума требовал забить на все другие внутренние голоса, не дурить, включить зажигание и немедленно уехать отсюда.

Мало ли почему в Вериной спальне до сих пор не зажигается свет? Может она на кухне пьет с сестрой чай или ест этот ужасный капустный суп.

Вытащив мобильник, он послал короткое сообщение.

«Дома?»

Ему не ответили. Наверняка, не вытащила телефон из сумки… Или в ванную пошла… Или спит уже — столько стресса за один день… Или…

Ругнувшись с досады, Пол резко открыл дверцу, окунувшись во влажный и зябкий ночной воздух. Заперев машину, с опаской огляделся, на всякий случай приняв набыченно-угрожающее выражение лица. Он уже два раз приходил сюда, но никогда не так поздно. Ночью, без насмешливых девчонок с колясками, без подростков, гоняющих по парковке мяч, все выглядело совсем по-другому — словно декорации к какой-нибудь антиутопии, где коммунизм победил, и всем херово.

Быстрым шагом покрыв расстояние до подъезда, он потянул на себя тяжелую, упругую дверь.

Очутившись в темном подъезде, я по привычке пошарила рукой по стене, нащупывая выключатель. Нашла, нажала. Ничего — опять пробки перегорели по этой линии.

Чертыхаясь, медленно, по стеночке, пошла наверх, в темноту.

На секунду показалось, что что чем-то щелкнули, будто зажигалкой — но неудачно, потому что никакой вспышки не последовало. Почувствовав себя неуютно, я хотела уже было вернуться, позвать Пола, чтобы проводил до квартиры, однако не стала — наверняка уже уехал. Да и не хотела я показывать, что нуждаюсь в его помощи — после того, что сегодня между нами произошло.

Пусть сначала докажет, на что готов ради меня, а уж потом я подумаю, согласиться ли снова принимать его участие в моей жизни.

Поднявшись на один пролет, я прислушалась. Все было тихо. Темнота даже успокаивала, призывая не беспокоиться, усыпляя бдительность…

Еще один пролет и будет моя квартира. Открыв сумочку, я начала копаться в поисках ключа. Звонить не хотелось — наверняка, семейство уже спит. Естественно, я успела успокоить родню, сообщив еще пару часов назад, что, решила поехать с Олегом гулять в центр и вернусь поздно.