– А потом? – спросила я уже, продумывая куда смогу убежать от этого сумасшедшего. В Белгород? Поселюсь рядом с Никитой. Буду издалека наблюдать, как он растет, становится мужчиной. Может быть мне однажды повезет и я смогу с ним поговорить.

– Посмотрим, – быстро ответил Юра словно гипнотизируя взглядом. Смотреть на него было больно, опасно. Невыносимо. Но я не могла заставить себя прекратить. Только не с ним.

– На что?

– Посмотрим, как сильно ты своим лживым заявлением мне повредила.

– Я повредила?! – ощетинилась я, тут же принимая боевую стойку, на сколько это возможно в тесном пространстве несущегося на полной скорости авто. – Лживое? Ты избил меня и изнасиловал! Ты животное смеешь в чем-то обвинять меня?


В мои глаза тут впилась опустошающая чернота его взгляда.

Так смотрят собаки, оголяя клыки, готовые впиться в кожу намеченной жертвы.


Глава 21.

Юра резким движением рук обхватил мои груди, отчего я вскрикнула и тут же шлепнула его. Но разве скинешь так просто два капкана.


Он сжимал грудь все сильнее.


Было больно.


Дико, больно. Но этот взгляд в купе с дискомфортом, вызвали новый приток влаги между ног.


Там возникло новое русло реки возбуждения, воды которой уже понеслась по венам, заставляя дышать тяжело, а сердце рваться из груди.


– Изнасилование – это унижение, – медленно, растягивая слова, проговорил он. – Я же делал тебе своим вниманием, комплимент.


– Ты больной, если так думаешь, – не осталась в долгу, опаляя взглядом, все еще пытаясь освободиться.


– А ты больная, раз возбуждаешься, когда я делаю тебе больно. Вот прямо сейчас, – шептал он приблизив свое лицо к моему. – Я держу в руках твои сиськи, сжимаю, а ты течешь. Ты уже хочешь, чтобы я всадил тебе прямо здесь, чтобы нагнул и трахал, пока у тебя искры из глаз не посыпятся.


Оскалился он и отпустил меня, взглядом предупредив, чтобы не смела как-то отвечать.


То есть истерить.


А мне и нечего было сказать, я просто застыла, потирая своих малышек, соски которых заострились и грозили порвать футболку.


Он был чертовски прав. От этого еще сильнее чесались руки съездить по его наглой физиономии.


– Таким как ты место в тюрьме, – все-таки тихо сказала я.


– А я там был, – коснулся он взглядом моих рук, что все еще неосознанно гладили освободившуюся из капкана грудь. Я убрала их вниз, от греха подальше. – Мне не понравилось, но я там многому научился и в первую очередь…


Он кивнул вперед.


Я проследила за его взглядом и расширила глаза, когда увидела огромный, неприступный забор из камня, больше похожий на средневековую крепость.


И как я оттуда убегу?


– В первую очередь я научился делать бабло.


Я сглотнула, понимая что через такой забор только на крыльях или через металлические автоматические ворота, что сейчас открывались перед нами.


За ними стоял трехэтажный особняк, вымощенная серым камнем дорожка и много зеленого подстриженного газона.


Судя по всему Юра не любил загромождений.


Это и не удивительно после комнатки, что он делил с тремя пацанами, а потом и тюремной камеры.


Все это конечно поражало.


Я была уверена, что максимум, что светит Юре – это охрана какого-нибудь «крестного отца», а в итоге он и сам поднялся.


Стало интересно за счет чего. Чему можно было научиться в тюрьме такому, чтобы заработать на особняк с колоннами и по меньшей мере несколькими акрами земли.


Что нужно было сделать, чтобы из грязи подняться в такие наглые, сексуальные князья?


Я продолжала жаться в углу машины, рассматривая место своего будущего заточения.


Временного, надеюсь.


Юра вышел, оставив дверь открытой и прошел к полукруглому крыльцу дома, на котором стояло по меньшей мере человек десять.


Все выглядели по-разному. Кто-то крупный и лысый, кто-то низкого роста.


Одного из них, в сером костюме Самсон приложил кулаком в нос. Я не смогла сдержать вскрик, на меня тут же посыпались градом воспоминания о той жестокости, которой он славился еще в детском доме.


Жестокости, что я не единожды испытала на себе.


– Вставай, Фролова!– ворвался он с утра в нашу с соседками спальню и буквально за волосы стащил меня с кровати. – Пошли вон шлюхи.


Ждать помощи от девушек не приходилось, поэтому визжа от боли я даже не удивилась, как они похватали свои смартфоны и смотали удочки.


– Ну что, шлюха…


– Юра, я не понимаю! Что случилось?!


Удар обрушившийся на меня, просто сбил с ног и откинул к соседской кровати.


– Ты потаскуха рыжая еще и смеешь спрашивать?!


Я закрылась руками, плохо соображая после сна, но его следующий удар по лицу быстро привел в чувство, как и член который он насильно засунул мне в рот мгновение спустя.


– Нравится сосать чужие члены, нравится трахаться с другими?! – орал он, проталкивая член все глубже, держа пальцы на моем лице, чтобы не язык не смог вытолкнуть его. – Шлюха! Шалава! Я же доверял тебе! Я любил тебя!!


Я хотела спросить, что он имеет в виду, почему он себя так ведет, но говорить, пока в горло упирается крупная головка сложновато.


Только и оставалось, что упираться руками в мускулистые бедра, и со слезами смотреть в бесчувственные глаза.


И сосать.


Долго.


До тошноты.


Принимать в себя член так как того требовал Юра, так долго, пока он наконец не залил мне спермой весь рот. И просто вышел из комнаты. Несколько раз вбив в стену кулак со звериным ревом.


Оставил меня одну, униженную, изнасилованную, грязную, одинокую.

Мне дико хочется дать послушать вам эту песню. Нигатив. Мне все равно.


Глава 22.

Как вы поняли, флешбеки будут курсивом))

****

– Ты сам потянул Андронова за хвост, – вырвал меня из воспоминаний громкий голос «серого».

За дерзость разумеется, он снова получил в челюсть, на этот раз отлетев и врезавшись в колонну. Самсон не терпел, когда ему перечили. Совсем.

Я не слышала дальнейшего разговора, то видела, как Юра что-то твердит мужчинам и активно жестикулирует в сторону машины.

Я посмотрела на ворота, под ними был вполне приличный лаз. Если поднатужиться можно и пролезть. Здесь нельзя оставаться. Я должна как можно быстрее покинуть этого безумца, должна покинуть, пока снова не стала зависимой от любого требования. Пока снова не полюбила, и готова стала простить буквально все. Надо бежать. Срочно.

– Даже не думай, – откуда не возьмись появиться в проеме двери Юра.

Он только что ударил человека за предполагаемую ошибку. Меня он избил, потому что думал, что изменила.

Надо бежать отсюда и как можно дальше.

– До завтра отсюда ни ногой, иначе пеняй на себя.

– Если я приеду в отделение с синяком под глазом. Они вряд ли поверят, что ты за мной просто поухаживать собирался, а я не так поняла, – заметила я язвительно.

– Думаешь, я не смогу причинить боль, не оставляя синяков? – с недоброй улыбкой потянул ко мне руку. Как бы я не вжималась в дверцу, он подтянул меня к себе за футболку и немного подумав, снова закинул на плечо.

Легкие заполнились сладостью свежего воздуха и прелестями загородной жизни. Как ведь в самом деле я ненавидела города с их толпами, безразличием, серостью и пробками. Ненавидела, хотя и большую часть жизни провела в них.

Я еще немного пыталась абстрагироваться от происходящего, но соглядатаи быстро привели меня в чувство. Так позориться перед его людьми я не могла.

– Юра, если ты не хочешь проснуться с перерезанным горлом, то лучше поставь меня. Немедленно, – процедила я сквозь зубы, вцепившись коготками ему в голую спину.

Он на полпути к дому остановился и резко свалился меня на землю. В следующий миг поставил на дрожащие ноги, сам оттянув футболку до самых колен.

– Скорее я воткну тебе рукоятку ножа в задницу, чем ты перережешь горло, – и в его голосе не было ни грамма шутки, как и в резком ударе по той самой части тела, о которой он «не шутил». – Шагай, давай.

От жадных взглядов не спасала даже футболка, длинной до середины бедра. Зато парни мигом перестали глазеть, когда Самсон, сжав мое запястье пальцами, словно наручникам, потащил меня ко входу.

– Что пялитесь? Баб не видели? Быстро по машинам. Через десять минут выезжаем.

Он реально болен, впрочем, как можно было убедиться, я не слишком от него отстала.

Я много читала по психологии, потому что много лет и сама была пациентов психиатра. А про то, куда по доброте душевной запихивала меня тетя, когда я собиралась в Россию к сыну, лучше не вспоминать.

Глава 23.

За спиной послышались смешки, а следом топот ботинок по мрамору.

Я прикрыла глаза, чувствуя обжигающий стыд от этих наглых усмешек. Все всё понимали.

Кто я. Зачем я здесь.

Интересно, как часто Юра вот так приволакивает к себе девушек?

Выбравшись из плена мыслей я, наконец оглянулась и не смогла скрыть своего удивленного возгласа. Внешне дом может быть и казался дорогим, но внутри было все в разы дороже. Мраморные позы, позолоченная кайма на зеркалах. Лепнина под натяжными потолками, где посередине сияла весьма приятная хрустальная люстра.

Я почти, что вернулась в богемную жизнь Лондона, от которой с такой радостью сбежала.

– Ну как? – горделиво ухмылялся Самсон, словно показывая не многомиллионный дом, а новую игрушку.

Как там в песне.

Мальчики любят большие игрушки.

Строят дома, самолеты и пушки.

Мальчики играют в большие игрушки.

Но смысла в них нет, смысла в них нет,

Смысла в них нет без любимой подружки.

(Винтаж, игрушки)

– Я так понимаю «Парадиз» тоже твой? – спросила я, осмотрев пафосную обстановку, паркет, позолоченные плинтуса, тканевые обои и дубовые панели.