-Пил он только с тобой! Теперь женщину приличную встретил и другой жизнью зажил! А чего ему по кабакам таскаться? Домой теперь возвращаться хочется, а не бежать, как все эти годы было!

И зачем врёт?! Нормально мы жили. До последнего выкидыша. Да и можно ли меня винить за то, что организм такой способ защиты выбрал? Уборку эту чертову в разряд зависимости перевёл, чтобы времени на самобичевание не осталось. От этого никто не застрахован, с каждым может случиться. И что ж теперь камнями закидывать? На больное давить, словно я позабыть могу, что женщина из меня какая-то неполноценная вышла? Ещё и с тараканами, которых то больше становится, то лишь парочка из углов поглядывают, длиннющими усами шевеля.

-Ну, хоть какой-то плюс. И не благодарите - сама не нарадуюсь, что ничего меня с вами больше не связывает! - кроме сервиза, которому в принципе без разницы, от чьих рук он вдребезги разобьется. Не пить же из него теперь!

Шарф на шею мотаю, пуховик резким движением застегиваю, и шапку, пусть и набекрень, но на голову цепляю. Бежать надо, а то от обиды глаза щиплет, а душу солью непролитых слез разъедает.

Торопливо вышагиваю по плитке, стараясь ненароком на швы не наступить, и чем дальше от прошлого своего убегаю, тем горестнее мне моё будущее видится.

Это мой муж! Неряшливый, порою грубый, слегка потасканный, но мой! И ребёнка ему должна была я родить! А не Катька эта с внушительными буферами и жидкими прядями чёрных волос! И не её, а меня эта горгулья в мутоновом полушубке должна была как родную принять!


Я по всем фронтам поражение потерпела. У людей что не день - новое открытие и радость, а у меня фиктивный супруг и фальшивая улыбка на губах! Торможу уже на улице и с жадностью холодным воздухом легкие наполняю: лучше бы я в этот торговый центр не совалась. Теперь ни платье это дурацкое, ни маникюр идеальный меня больше не радуют. Зря только полдня потеряла.

Вздохнув, на остановку гляжу и только собираюсь к нетерпеливым горожанам прибиться, что под козырьком общественный транспорт ждут, как в поле зрения опять Борька попадает. Похудел немного, даже щеки, кажется, впали… Знаю, что отвернуться нужно, а сил никаких нет. Он маме своей помогает в машину усесться, таким привычным жестом нос свой утирает, а мне пора волком выть. Тем более сейчас, когда меня заметив, его рот ухмылка уродует.

-Девушка, ну вы либо идите, либо в сторонку отойдите. Вон скамеек сколько, мечтай не хочу!

И правда. Хватит! Чем я хуже? Нос задираю и на каблучках своих невысоких разворачиваюсь. Платье поменять нужно. Оно, конечно, красивое, но уж слишком сдержанное, а мне сейчас нечто другое необходимо. Чтоб женщиной себя почувствовать и с Гриши должок стрясти. Он вон, скоро наследство получит, а значит я свою часть уговора выполнила. Не пора ли и мои мечты воплотить? О семье, настоящей, пусть и таким странным способом обретенной. А то, что Полонскому жена нужна лишь номинально - пустяк. Как только от ритуалов своих избавлюсь, ещё судьбу благодарить будет, и городские службы, что асфальт в тот день ремонтировать принялись!

Глава двадцатая

Гриша

Это, знаете ли, волнительно. В моей жизни, конечно, женщины были, но ни одну прежде в свет выводить с золотым ободком на безымянном пальце, не приходилось. Ответственность, как-никак! И если супруга моя, пусть и неумело, но переживания от меня прячет, мои заставляют воздух трещать и, отскакивая от стен, как пули по очереди голову мою простреливают. Что если отец о хороших манерах забудет? Или тетка моя, по маминой линии, начнет прямо в лоб о нашей семейной жизни расспрашивать и советы свои раздавать, как мужа в постели удержать? Чтоб на сторону и смотреть не думал? Стеше тогда обморок обеспечен! Галя кого угодно смутиться заставит, и как только семинары свои ведёт?

Топчусь в гостиной, комнату шагами меряю и с волнением на часы поглядываю. Чего она там, уснула? Я уже две чашки кофе в себя опрокинул, а стука каблучков из прихожей так и не доносится. Нужно, наверное, поторопить. Разворачиваюсь к двери, порываясь ворваться в чужую спальню, да так и замираю, уткнувшись взглядом в ложбинку на её груди. Она у нее, оказывается, есть! Не сказать, что большая, но лиф платья заполнила… Не удивляюсь, если ткань треснет, стоит ей только поглубже вздохнуть!

-Пойдёт? - она смущённо глазами своими хлопает и бретельку вечернего платья поправляет. А я думаю: что ответить? Комплименты говорить не привык, а только они на языке и крутятся. Да и как иначе-то? Когда она стоит передо мной в… этом?

-Покрутись, - голос свой не узнаю, а Стеша ещё больше теряется. Неловко как-то разворачивается, оборот делает и вновь, как солдат, вытягивается по стойке смирно. Такая женщина, а красоты своей стесняется! Не пользуется совсем: ни улыбки кокетливой, ни пулеметной очереди из заискивающих взглядов. Волосы свои назад собрала, заколкой украсила, и теперь ничем не защищенная, ладошками красные пятна на щеках прикрывает. А у меня дыхание спирает, словно не простенький аксессуар её локоны держит, а настоящая королевская диадема!

С такой вовсе не стыдно к отцу идти, если отчего и лопну, так это от гордости. Мужской, собственнической, что ли, ведь фамилию она носит мою!

-Пойдёт, Стеш. Я даже немного растерялся. Вот, держи, - букет ей в руки пихаю и с кресла хватаю своё пальто. Знаю, что папа эти гербарии терпеть не может, но у партнёров его взгляды на подобные праздники другие: к дорогому подарку обязательно не менее дорогой веник должен прилагаться. И плевать, что именник юбок бабских не носит, главное, розы всучить.

Застегиваю единственную пуговицу и уже за ключами от машины тянусь.

-Не стоило, Гриш… - да так и застываю.

Чего это с ней? Лицом в зелень эту ныряет и стоит ароматом насладиться, вазу с полки хватает. Выпрыгивает из туфель и торопливо семенит на кухню, подмышкой папины цветы удерживая. Господи, она решила, что я для неё их купил?

-Это ведь мои любимые, - уже доносится её болтовня из-за стены, подтверждающая мою догадку. - Как ты угадал?

А чёрт его знает! Спасибо флористу, что композицию собирал. Придётся ещё разок к нему наведаться.

Плечами пожимаю и улыбаюсь, её норковую шубку с вешалки снимая. Простенькая, наверняка на рынке купила. Или муженек её постарался? Если так, то он вдвойне идиот - кто такую облезлую шкурку супруге дарит? Пусть и странной такой, нерасторопной, ведь вода из крана уже не льется, упаковочная бумага не шуршит, и если что и слышно, так это тиканье настенных часов. Пять минут, как она на кухне пропала.

-Стеш! - кричу и нетерпеливо по комоду пальцем постукиваю. - Опаздываем!

А нам ещё в цветочный ехать!

Стеша

Никого мне прежде соблазнять не приходилось. Говорила же, Борька сам меня выбрал. Уж не знаю за что, но голову потерял по всем законам жанра: и у университета караулил, и сумку с учебниками до общаги таскал, и ночами от любви ко мне маялся. Впрочем, может, к сессии готовился, отсюда и синяки под глазами, но мне версия с душевными терзаниями больше по вкусу.

А тут муж. Нелюбимый, незнакомый, непонятый и до конца не изученный. Вот и как, спрашивается, быть? Грудь свою придирчиво в зеркале рассматриваю и стараюсь соблазнительно улыбнуться. Не выходит. Если на Гришу вот так посмотреть, уголки губ приподнять да начать локон на палец наматывать, точно решит, что свихнулась. Ещё и рассмеется, ведь искусительница, что внутри каждой женщины живёт, в моём случае явно в неоплачиваемый отпуск умотала. К черту, выйду так, как манекен, пусть хотя бы платье оценит. И волосы заколю, чтоб соблазна не возникало, локон теребить.

Усилием воли заставляю себя ноги передвигать и у дверей гостиной на краткий миг останавливаюсь. Вот и зачем? Дыши, не дыши - все равно страшно! И если ждать, пока сердце свой ритм выровняет, успеем мы только на похороны. Умрёт мой свекр, от старости, так и не дождавшись обещанного визита!

-Пойдёт? - ткань на бедрах в ладошках мну, а Гриша молчит. По синему атласу взглядом гуляет, да на лифе с блестящими камешками останавливается. И как понять, о чем думает? Жалеет ли уже, что такую простушку в загс повёл?

-Покрутись, - видимо, и сам ещё не понял. Чего уж, раз просит - мне нетрудно. Хорошо хоть туфли удобные, а то не хватало прям на паркете растянуться. Господи, как лицо от стыда горит!

-Пойдет, Стеш, - и даже одобрение мужнино не помогает! - Я даже растерялся. Держи.

Спину его сверлю своим взором, а стоит ему обернуться и букет дельфиниумов мне всучить, только и могу, что ботинки его разглядывать. Врасплох он меня застал. Цветами этими, за которыми я предпочитаю смущение своё спрятать, и ароматом духов своих, что примешались к воздуху и не разберешь, нравятся они мне или нет.

Может, есть у меня все-таки шанс? Вон Полонский милый какой, даже подарок сделал, чтоб мой боевой дух поднять. И пусть не бросил ничего вроде: “Стеша, ты прекрасна,” зато улыбается, решительно настроившись на праздник идти. А это ли не подтверждение, что я на роль его спутницы сгожусь?

-Не стоило, Гриш. Это ведь мои любимые! Как ты угадал? - бросаю уже из кухни, наполняя вазу водой, и водрузив её на столешницу, позволяю себе маленькую слабость - выходить из дома с чистыми руками вовсе не криминально. Тру ладошки, да в своё отражение в окне вглядываюсь.

Дай бог, получится у меня. Все силы свои приложу, а настоящей семьей обзаведусь! И без всех этих дурацких ужимок и вульгарных покачиваний бедрами. Сначала другом Полонскому стану, а потом и зернышко в его голове посажу, что именно это в супружеской жизни и важно - умение друг друга слышать. Уважать, в конце концов. А любовь - ну её, она проходит, и как показывает практика, в большинстве случаев лишь у одного из супругов.

-Стеш! Опаздываем!

И то верно. Хватит у раковины мяться. Кран закрываю, руки тщательно полотенцем сушу и в два шага двери достигают, не забывая свет погасить. Вот ведь ворона!