Юлия Гауф - Заноза для бандита

Козел!

Ну какой-же он козел! Убила бы, вот его бы с радостью убила — сама причем, без помощников!

— Но ты ведь не сделала тогда аборт, — бормочу я, а Кристина снова начинает реветь, и сквозь зубы проклинать красавчика-Давида. — Ты любишь его?

— Не знаю… думала, что люблю! Да и неважно это… Врач и медсестра уговаривать начали не делать аборт, и я домой пошла. Думала, вернусь скоро, не было энергии спорить, а по пути маму встретила, — болезненно морщится Марго, и рука ее, что в моей спрятана, подрагивает. — Как обычно: синяки замазаны, взгляд затравленный, а во мне вдруг такая ненависть взыграла, и я ей сказала, что дура она! Дура, потому что сама терпит, и меня терпеть заставляла. Мне вдруг показалось, что в том, что я такой выросла лишь мать и виновата. Не отец! А мама… мама сказала, что уехать хочет, но денег нет, отец ведь все расходы контролирует, и я отдала ей все, что было. Разумеется, она не уехала от отца: либо наврала, либо передумала, либо поймал он ее, но я видела маму в магазине недавно.

— Отдохни, — чуть сжимаю я ладонь подруги. — Потом до конца расскажешь, поспи…

— Нет, лучше сразу. Может, легче станет, — Марго открывает глаза, и говорит, глядя в никуда. — Я готовилась, право читала, отвлекая себя от проблем. И получалось — забывала. А иногда я вспоминала и паниковала… Давид, когда меня видел, кривился, будто я — крыса помойная, и я побоялась к нему идти за деньгами. Или мне это казалось? Но я отвращение в его лице видела… вообще он не такой уж плохой — потерянный просто, словно его что-то гложет… А к вам идти было стыдно, итак — не подруга, а вечно страдающее нечто! Пыталась устроиться хоть куда-нибудь, но во время праздников никуда так и не смогла приткнуться, даже уборщицей, а денег в обрез — только на продукты. Хорошо хоть ты коммуналку оплачивала, иначе бы я свихнулась. Я… я глупости всякие делала: ванны с кипятком принимала, пила всякие народные средства для выкидыша, и до таблеток додумалась. Дешевле в пять раз, чем в клинике делать, но я бы, если бы в себе была, не сотворила такое, понимаете? Я же знаю, чем такие штуки заканчиваются, но мне так опротивело все! И я сама себе опротивела!

И подсознательно ты решила себя убить!

Я и сама уже еле сдерживаю слезы жалости и злости. Жалости к подруге, а злости на саму себя! И немного на Кристину, что тоже не замечала ничего. Хотя… Крис ведь работает теперь все время почти, деньги копит, а вот я где была?

Спала…

Поверили, идиотки, что Марго такая странная из-за стресса от учебы, от воспоминаний об отце! Или просто предпочитали не видеть? Не замечать?

Так ведь удобнее — не замечать, и глаза закрывать на странности!

— Знаю, нужно было у вас попросить денег — не отказали бы. И тогда знала. Но не могла, казалось, что как только расскажу вам — умру! Вот я и молчала, думала, что сама справлюсь, стыдно было… вы ведь меня умной считали, и не хотелось, чтобы разочаровались! Во мне итак все разочаровались… А сегодня так плохо стало, а потом эта кровь… я ее остановить пыталась, а она не останавливалась. И представляете, насколько я тупая? Я телефон скорой забыла! Потому вам и названивала, — Марго вдруг смеется над этой несмешной ситуацией. — Я в себя приходила ненадолго, урывками, и вот что услышала: вряд ли я смогу забеременеть! «Бедная девочка! — вот, как меня называли. Я повредила себе что-то внутри, что-то важное. И это ведь тоже забавно!

Марго хохочет, а из глаз слезы бегут.

Как у безумицы.

— Забавно?

— За все отвечать нужно, — отсмеявшись говорит Марго, и болезненно стонет. — Закон такой, а законы и логику я люблю. Издевалась над собой и над ребенком, который ничего не сделал мне плохого, даже сформировался ведь еле-еле. А я и его, и себя ненавидела, и вот — расплата меня настигла. Теперь детей у меня не будет, и это, наверное, правильно и логично! И к лучшему!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Дура! — говорит вдруг Крис, и я согласна с ней!

— Да, Марго, ты такая дура, что слов нет! Ошиблась, натворила дел и пострадала, но что за привычка такая: винить себя во всем, и худший сценарий проигрывать? — поддерживаю я Кристину, распаляюсь. — Да был бы с тобой нормальный мужчина рядом, или… еще кто-нибудь, и ты бы не совершила то, что совершила!

— Захочешь — будет у тебя и парень нормальный, и ребенок! — трясет Кристина кулаком, грозя кому-то неизвестному. — Хоть десять детей! Ты в больнице недолго, как можно такие поспешные выводы делать из того, что в бреду приглючилось? Да мало ли… мало ли…

Крис, задыхаясь, пытается подобрать верные слова, и лицо Марго смягчается. Светлеет будто.

— Спасибо, девочки, — вдруг выдыхает Марго, и улыбается привычной улыбкой. — Это я так, разнылась… не буду больше!

Беру ее ладонь, подношу к губам, целую. Хоть бы с Марго все хорошо было!

Хоть бы! Пожалуйста!

Так хочется начать извиняться, оправдываться, каяться, что плохая я подруга, но к чему это все? Только до слез доводить итак расшатанную подругу. Только нервы ей портить.

Но я ведь виновата.

И вину я свою искуплю.

— Марго, ты ведь в столицу собираешься? — говорю я невзначай. — Меня возьмешь с собой? Вместе и дешевле, и веселее!

— Тогда и я поеду! Оставь вас одних — начудите! — фыркает Кристина, и вот уже мы втроем смеемся, выплескивая стресс.

Зато все вместе, как раньше!

Только родителей вытащу…

Мы привезли Марго домой через день. Оставаться в больнице подруга не хотела, тем более в гинекологии с беременными, косо глядящими на подругу. Врачи разрешили ехать, наказав не напрягаться, и беречь себя. А уж мы с Кристиной за этим проследим!

Днем и вечером Андрей молчал, но ближе к ночи начались звонки, на которые я не отвечала. И сообщения, которые хотела бы удалять, не читая, но… не получалось!

Читала.

И думала.

«Марина, не веди себя, как ребенок! Давай поговорим, ты ведь понимаешь, почему я сделал то, что сделал?»

«Возвращайся домой!»

«Одна проблема — и ты сбежала» …

Да, одна проблема, и я сбежала. Одна ли? По правде говоря, и одной такой проблемы хватило бы сполна.

Возвращайся домой? Так я дома…

Рука все время тянулась к телефону: либо, чтобы набрать полковника, и рассказать ему все! Попросить отпустить моих родителей! Либо позвонить Андрею, сама не знаю зачем.

А днем он явился сам. Кристина была в магазине, Марго спала, а я решила открыть дверь.

— Привет, — заходит в прихожую, хоть я и не приглашала. — Готова ехать?

— Говори тише, Марго спит. Идем, — киваю на кухню.

Андрей идет за мной, а я тяну время. Наливаю ему чай, придвигаю сахар, выставляю на стол вафли, и… нет, нужно решаться! И будь что будет!

— Ты должен вытащить маму с папой, — говорю я, глубоко вдохнув, словно перед нырком на глубину. — Надеюсь, ты сделаешь это… по-хорошему!

— Это как? Светлячок, только не говори, что ты мне угрожаешь!

— Андрей, я прекрасно понимаю тебя. Если то, что ты сказал — правда, мне жаль! Но, прости, твои родители уже мертвы, и их не спасти, — стараюсь я говорить убедительно, а у самой руки дрожат. Зажмуриться бы, расплакаться, и пустить все на самотек. — А моих ты губишь! И меня вместе с ними! Да, они — не лучшие люби на планете Земля, но ведь и ты… Ты, надеюсь, не рассчитывал, что я спущу тебе это с рук?

Андрей сцепляет руки в замок, опирается на них подбородком, и смотрит на меня внимательно. Изучает, словно все мои эмоции видит.

— Они заслужили.

— А я? Тоже заслужила? — гляжу на него волком, в груди кипит обида, которая вот-вот выплеснется.

— Ты здесь каким боком? — раздражается мужчина. — Наоборот, позорить не будут больше! Посидят, и по УДО выйдут, или по какой-нибудь очередной амнистии…

— Нет, — решительно говорю я. — Нет! Либо ты немедленно делаешь все, чтобы их вытащить… а ты можешь это сделать, раз так легко упрятал их за решетку, либо я все расскажу! И я не шучу, Андрей, я всем и все расскажу про тебя, и делай потом со мной что хочешь!

Не верит мне. Вижу, что не верит, всерьез не воспринимает.

А сама-то я верю в то, что говорю?

— Светлячок…

— Не называй меня так больше никогда! — повышаю я голос.

— Марина, — примирительно произносит Андрей. Говорит спокойно, размеренно даже. — Поехали домой, не глупи! Да, я некрасиво поступил, признаю, но никогда бы я этого не сделал без повода. А ты нервничаешь лишь потому, что не сказал тебе ничего, признай! Но я тебя услышал, и постараюсь что-нибудь придумать, чтобы и тебя, и меня это устроило.

Общие фразы, ничего не значащие слова…

Пустота!

— Уходи пожалуйста! Просто оставь меня в покое!

Я вскакиваю, перестав сдерживать себя. Он ничего не понимает! И меня не понимает, не видит, или видеть не хочет! Андрей тянется ко мне, пытается поймать, но я изворачиваюсь, не позволяя к себе прикоснуться.

Закричу, если он не уйдет!

— Иди ко мне, — протягивает ко мне руку. — Ты сама себя накручиваешь! Давай, одевайся, и домой, а там уже разберемся…

— Когда мои родители будут на свободе, тогда и поговорим! И разберемся! — сжимаю кулаки от злости, от гнева, от желания вытолкать его за порог…

И от ярости на саму себя. Люблю ведь, все-равно люблю его!

— Ты нужна мне, неужели не понимаешь? Я ведь тоже тебе нужен! — Андрей гипнотизирует меня своим темным, грозовым взглядом. От голоса его все внутри переворачивается, и сдаться хочется. Поддаться… — И Марина, я своих решений не меняю…

— Как и я, — перебиваю я, взяв себя в руки. Голос повышаю. — Убирайся, я тебя ненавижу! Лучше бы я тебя никогда не встречала, ты — не человек, а чудовище!