Наташа Шторм - Запах ночи

– Нану? ― я второй раз слышала это странное слово. ― Кто это? Проститутки?

Ибрагим задумался.

– Нет, скорее, женщины для удовольствий. Их одурманивают зельем, раскрепощают…

– Этим занимается Дара.

– Да. Нану может стать только иностранка. Мать Николя тоже стала рабыней поневоле. Но, после смерти первой супруги, господин Абу-Диара так прикипел к француженке, что женился на ней, несмотря на все уговоры родственников. Ничего хорошего из этого не вышло.

– Кроме Николя.

Мужчина усмехнулся.

– Да, кроме Николя. Послушай, Полина, у моего господина было много женщин, он человек увлекающийся. Часто влюблялся, быстро остывал. Но тебя он полюбил. Чувствуешь разницу? Я не видел, чтобы он когда-нибудь страдал. Не видел до последнего времени. Мне больно от этого. Поэтому я захотел показать тебе Родину моего господина, Ашар, отвезти в Париж, где Николя прожил много лет, хотел показать дело всей его жизни. Я надеялся, что ты поймёшь, что мой господин ― не избалованный деньгами сын миллионера, а серьёзный и зрелый мужчина, который смог всего добиться в жизни собственным трудом.

Я тяжело вздохнула.

– Ладно, разберёмся со временем. Лучше скажи, теперь мы полетим в Париж?

– Нет. После того, что случилось на ферме, лучше вернуться в Россию. Вряд ли там старик дотянется до Леночки.

– Что? Ты считаешь, что он решит наказать её за хамство?

– Наказать? Возможно. Возможно, это и будет наказанием для неё… и для меня.

– Нану? Ты считаешь, твой хозяин сделает из неё нану?

– Не исключено.

Я подхватила длинную юбку.

– Бежим! Если бы ты всё рассказал мне раньше, я бы отказалась от ужина. Мы все должны держаться вместе.

Не прошло и четверти часа, как мы ворвались в совершенно пустую квартиру. Леночки нигде не было.

Ибрагим мерил шагами просторные апартаменты.

– Утром мы улетим в Россию. Потом я вернусь и постараюсь освободить девушку.

– Ты в своём уме? Мы должны немедленно заявить в полицию. Правда, у нас поиски начинаются только через три дня…

– Какая полиция? Да тут иностранку вообще никто искать не будет.

– Варварство.

Ибрагим схватил меня за руку и блеснул чёрными, как ночь, глазами.

– Ты в Ашаре, женщина. Забудь всё, что знала о цивилизации. Тут люди живут так, как жили их предки десять веков назад. Рабство, гаремы, казни. Тут всё по-настоящему, не так, как в фильмах. Думаешь, почему Лора сбежала? Она не смогла привыкнуть к этому.

– Замолчи! Какие гаремы, нафиг?

– Обычные. Мало того, наложниц охраняют дааны.

– Евнухи. ― Догадалась я. ― Мальчиков кастрируют. И это в двадцать первом веке!

Я протяжно завыла, схватившись за голову.

– Куда ты привёз меня, мажори?

Ибрагим уселся у моих ног.

– Простите, госпожа. Я готов понести любое наказание.

Когда шок прошёл, я подошла к окну и широко распахнула створки. Свежий воздух бодрил, ясность мышления понемногу возвращалась.

– Мы вытащим Леночку.

– Нет. Мы отправляемся в Россию. А за Леночкой я вернусь. Это моё дело.

– Ты влюбился?

Ибрагим кивнул.

– В России живут удивительные женщины. Я был счастлив познакомиться с Леночкой. Она особенная.

Я вздохнула. Что да, то да. Второй такой дуры я не знала. Ладно. Нужно что-то срочно придумать. Иначе моему администратору придётся варить кофе для наложниц гарема до пенсии.

Мой новый друг заставил меня прилечь на диван в гостиной. Нам требовался отдых. Я предполагала, что следующая ночь будет бессонной. Он принёс плед и бережно укрыл меня, подоткнув края. Так в детстве делала бабушка.

– И всё же я не понимаю, как старик решился на похищение? Я же могу поднять шум, привлечь прессу, потребовать расследование.

– Не в Ашаре. Но, даже если сюда гипотетически явится какая-нибудь международная комиссия, найдётся три десятка свидетелей, которые дадут показания, что девушка вылетела в соседний Зелидхад. А попасть в закрытое государство совсем непросто. Да и тебе, моя госпожа, рот закроют быстро. Будешь дёргаться, окажешься рядом с Леночкой. Спи лучше. Как говорят русские? Утро вечера умнее.

– Мудренее.

– Точно.

Утро принесло желание действовать. Длинный язык Леночки и её непревзойдённая глупость просто выпрашивали наказание. Но оставить девушку в чужой стране я не могла.

– Где её держат? Есть предположения?

Ибрагим кивнул.

– В чертогах Дары.

– Иногда ты просто поражаешь меня свободой владения языка.

Мажори смутился.

– Теперь о чертогах. Подробненько. Ладно?

Дара жила в особняке за городом. Такую роскошь могли себе позволить только самые богатые и уважаемые граждане. Из рассказа Ибрагима было ясно, что женщина держала обычный публичный дом, хотя мажори настаивал на том, что нану не являлись проститутками. В конце концов, я с ним согласилась. Проститутки получали деньги за свои услуги, а несчастные, одурманенные зельем девушки, выполняли свою работу бесплатно. В доме жили стражи, дааны, цепные псы, жестокие и свирепые. Пробраться незамеченными и вернуться невредимыми не представлялось никакой возможности.

– И что теперь делать?

Мой друг задумался.

– Либо брать дом штурмом, либо хитростью. Только ты, моя госпожа, будешь сидеть в апартаментах за семью замками.

– Ещё чего. Леночка моя сотрудница, бесценная. Так что давай, разрабатывай план на двоих.

– Но у тебя нет никакой подготовки, мисс Полина. А от даанов можно спастись только бегством.

Я криво усмехнулась.

– Заблуждаешься, мой друг. Ты просто представить себе не можешь, как жилось в приморском посёлке круглой сироте. Приходилось отбиваться не только от курортников, но и от местного населения. А кто защитит? Не бабушка же. Так что бегать, драться и прыгать через заборы я научилась лет с тринадцати. Правда, в моём арсенале только два приёма, но весьма болезненных, отточенных годами упорных тренировок, и действуют они безотказно.

Ибрагим широко улыбнулся.

– Ладно, тогда слушай. Есть идея.

План был безупречным. Каждый вечер в дом Дары приходила бригада женщин для уборки помещений и работы в саду. Сикхи делали даже самую тяжёлую, мужскую работу: выносили мусор, спиливали деревья, чистили бассейны. Самцов в дом наслаждений не впускали. Даже господа не появлялись тут, а заказывали нану по телефону или ожидали за воротами. Дело оставалось за малым: примкнуть к отряду уборщиц и найти Леночку. Дальше мы планировали действовать по обстоятельствам. Реактивный самолёт, принадлежавший лично Николя, уже заправили и подготовили к взлёту.

Ибрагим несколько раз покидал меня под предлогом срочных покупок. Потом уединился в своей комнате и принялся ожесточённо строчить на электрической швейной машинке.

– Ты и шить умеешь?

Мужчина на минуту отключил агрегат.

– Лора работала фотомоделью. Мы с Николя с детства крутились в мастерских. Процесс съёмок нервный и динамичный. Когда не было свободных рук, я гладил и подгонял наряды. Кстати, гримировать я тоже научился.

Промаявшись весь день, я задремала. Наконец, ближе к вечеру, мажори занёс в мою комнату огромную пёструю груду материи.

– Переодевайся, моя госпожа.

Я закопалась в странных нарядах, пытаясь сообразить, что на что надевают. Как всё это носить? С модой тут, явно, не заморачивались. Говоря простым языком, женщины Ашара набрасывали на себя несколько балахонов одновременно. Мне же предстояло облачиться не только в национальные костюмы, но и пронести на себе одежду для администратора. Ткани были лёгкими, но в такую жару я бы предпочла топ и шорты. Чувствуя себя женщиной-капустой, я появилась в холле. Ибрагим помог мне правильно подвести глаза, завязал на голове что-то несуразное и перекинул край этого безобразия так, что большая часть лица надёжно скрывалась от любопытных взглядов. Немного подумав, мажори несколько раз провёл чёрным карандашом по моим бровям.

– Так-то лучше.

Мы встали рядом перед огромным зеркалом. Более несуразной пары я никогда не видела. Леди Ашара были невысокие, но пышные. Мы же выглядели странно, и это мягко сказано. Маленькая худющая дамочка в одежде, висевшей, как на вешалке, и огромная дородная гром-баба в обтягивающем наряде. Отдать должное Ибрагиму, двигался мужчина с невероятной грацией, да и голос изменил до неузнаваемости. Он оставался низким бархатным, но каким-то манящим, сексуальным.

Через час мы оказались за городом. Двадцать женщин столпились у высоченного забора. Пристроившись, мы молча ждали чётко обозначенного времени. Когда кованые створки поползли в стороны, я открыла рот. На улицу вышли великаны. Стражи были огромные. Даже здоровенный Ибрагим казался на их фоне хрупким топольком.

– Чем их кормят? Таким только в команду сумоистов.

Женщины низко склонили головы и засеменили в просторный двор. Ибрагим подтолкнул меня вперёд. Я уже прошла охрану, как моя «коллега» пискнула и отвесила одному из даанов звонкую оплеуху. После минутной перебранки то, что раньше было Ибрагимом, гордо вскинуло голову и широким шагом проследовало к дому.

– Что случилось?

Мажори склонился надо мной.

– Ничего. Один нахал ущипнул меня за зад. Это неприятно.

– Вот-вот. Почувствуй себя в шкуре женщины. А ругался чего?

– Ничего. Мне предложили поиграть после уборки. Придурки!

– А ты?

– Согласилась, как только игрульки отрастят.

Старая служанка распределяла рабочую силу по объектам. Естественно, женщине-гиганту доверили пилить сухостой. Мне же вручили тряпку и отослали оттирать лестницу. Просто замечательно. За всеобщей суматохой, я решила обследовать дом. Все комнаты были пусты. Милые обитательницы сгрудились у бассейна. Кто-то плавал, кто-то возлежал в шезлонгах. Три девушки облюбовали низкие кушетки, а массажистки втирали в их кожу душистое масло. Вот тебе и жизнь наложниц. Никаких проверок, комиссий, нервотрёпок, сумасшедших поисков кирпичей для строительства собственного небоскрёба. Сплошные удовольствия. Я тряхнула головой. Нет, лично мне не хотелось вот так жиреть у бассейна. Моя жизнь была другой, и Ленкина тоже. Тем не менее, администратора среди довольных жизнью рабынь не было. Необследованным остался только флигель. Схватив стопку чистого белья, я пересекла дорожку и направилась к одноэтажному строению. Холл и три комнаты. Я заглянула в первую. Тяжёлые тёмные гардины не пропускали солнечного света. Небольшой ночник отбрасывал причудливые тени. На огромной кровати лежала обнажённая девушка. Она спала. Неизвестно, какие кошмары мучили несчастную, но тихие стоны и дрожь, пробегавшая по телу, говорили о том, что видения были совсем не радужными.