— Может лучше второе? Дешевле выйдет.

— Это ты так думаешь. У тебя время до вечера, — нагибается ко мне и осторожно прикасается губами к уголку моих губ. Самый скромный поцелуй в моей жизни от мужчины, не считая в детском саду поцелуя в щечку от мальчика. В обморок не падаю, но ноги становятся ватными, а в голове происходит ядерный взрыв. Наше дыхание перемешивается, Каан не спешит отстранится, поэтому я непроизвольно вдыхаю его запах, кожей чувствую тепло, исходившее от него.

— Я пойду? — мне нужно действительно подумать, пусть даже ответ не поменяю, успокоиться стоит. Не так я себе представляла сегодняшний день.

— Иди. — отходит в сторону, не мешает мне взять сумку с кресла, пройти мимо него. Я до последнего чувствую между лопатками его пристальный взгляд, даже когда закрываю дверь, между ними все еще жжет.

Секретарша удивленно на меня смотрит, заставляю себя улыбнуться. Иду в кабинет, но внезапно меняю свой маршрут. Еще раз замираю перед черной дверью. Это, возможно, безрассудный поступок, но я смогу себя оправдать тем, что меня довели до полного отчаянья. Стучусь, слышу «да», захожу.

— Лея? Что-то случилось?

— Ты можешь мне отдать оригинальные документы, которыми занимался Алекс Романов? — смотрю на Серхата, в глазах напряжение, вот-вот лопнут капилляры. Он хмурится.

— Не понял, — подходит ко мне, берет за плечи и насильно усаживает в кресло возле окон. — Давай ты расскажешь, что произошло.

— Ты ведь знаешь, кто я? — Серхат отводит глаза в сторону, поджимает губы. Я понимаю, что знает. Интересно, когда узнал. — Каан тоже знает. Так же я знаю, что вы проворачиваете незаконные дела, подставляя невинных людей.


— Лея, ты понимаешь, что предъявляешь холдингу серьезные обвинения, не имея никаких доказательств, — он даже позу не меняет, когда я выпаливаю обвинение. Надежда, что мне тут помогут, рассеивает, как дым. Серхат не пойдет против Бергикана.

— Алекс не виноват! — нервы сдают, и я кричу, а по лицу текут слезы. Ладонями вытираю лицо, делаю глубокий вздох, минуты три смотрю в окно. Небо так рядом. Красиво, только вот это меня сейчас совсем не трогает. Моя жизнь катится к чертям, катится куда-то в пропасть, а тормоза отказали.

— Лея, — Серхат берет мои руки, от этого прикосновения я вздрагиваю. Что-то утро прям задалось на прикосновения. Его глаза заглядывают в мои, я трясу головой, отказываясь видеть то, что вижу. Что за не пруха! Боже, Вовчик на фоне этих турков просто божий одуванчик и его косяки не так страшны теперь, с ними можно жить и не знать глобальных проблем.

— Лея, давай ты сейчас успокоишься. Я не знаю, что ты знаешь, но я хочу тебе помочь.

— А как ты мне поможешь избежать брака с Кааном, если не можешь отдать документы? — горько усмехаюсь, освобождая свои руки из рук Серхата. — Наверное, мне стоит согласиться на его предложение.

— Дай мне время. Я что-то придумаю, — мне хочется и не хочется верить ему. Сейчас, когда эмоции отпустили, я уже сожалею о порыве, о том, что выпалила ему о предложении Каана.

— Извини, Серхат, забудь, — встаю, торопливо покидаю кабинет. Я иду мимо своего кабинета, мне плевать, что покидаю рабочее место без предупреждения. Мне сейчас нужно побыть где-то в тихом уголке Стамбула и взвесить все «за» и «против».

17 глава — Каан-

Пожимаю руки партнерам, раскланиваемся, меня оставляют одного за столом. Беру бокал с вином и задумчиво смотрю в окно. Лея… Такая вот Лея. Настоящая, даже в своей неприязни. Ее ложь меня не тронула, наоборот, я заинтригован. Обычно лгали, чтобы я обратил внимание, а тут лгали, чтобы спасти от тюрьмы близкого человека.

— Каан, дорогой, — неожиданно раздается возле стола женский голос. Поворачиваю голову, дергаю губы в улыбке, поспешно ставя бокал на стол, встаю.

— Валиде, — чмокаю тетушку в щеку, жестом приглашаю ее присесть. Она не отказывается. Я не смотрю на родственницу, беру вновь бокал в руки и смотрю в окно. Пристальный, местами испытывающий взгляд Валиде чувствую на своем лице, но это не заставляет меня перевести глаза в ее сторону.

— Как твои дела? Кажется, что работы слишком много стало, ты рано уходишь, поздно приходишь.

— Это всего лишь кажется, Валиде, просто кто-то навязчиво решил нарушать мое уединение, когда таких минут у меня не так уж и много, — делаю глоток вина и только после этого смотрю на тетю, изогнув бровь. Валиде поджимает губы, поспешно берет свой бокал, делает вид, что разговор идет не о ней.

— Вчера мне звонила Эше, приглашала на ужин к концу недели. Ты пойдешь?

— Нет. — ставлю бокал, беру вилку и нож.

— Джигах хотел бы тебя повидать.

— У него есть номер моего телефона, поэтому ему никто не мешает мне позвонить и договориться о встрече. И еще, Валиде, — поднимаю на нее глаза, смотрю холодно, подавляю. — прекрати заниматься сводничеством. Я с Эше расстался, между нами все давно закончено.

— Девушка только раз ошиблась. Почему ты такой? Я тебя воспитывала совсем по-другому! — тетя сердито смотрит на меня. — Ты стал черствым, Каан, порой очень жестоким, местами такой же деспотичный, как и твой отец.

— Что посеешь, то и пожнешь, Валиде. Поэтому почему ты сейчас так удивляешься моему поведению? Ты же себя вкладывала в меня. Ты тоже местами жестока, местами эгоистичная, местами очень мстительная, — скрещиваемся взглядами, я хищно улыбаюсь. — Не так ли, тетушка?

— Нет! — поспешно отвечает Валиде, я смеюсь, кручу ножку бокала.

— Оставим разговоры по душам, хочу тебе сообщить, что сегодня буду ужинать дома.

— Это прекрасно. Эльван с Серхатом будут присутствовать, придут его мама и брат с сестрой. Мы давно планировали все вместе собраться.

— Я приду не один.

— Да? — удивленно вскидывает брови. — А с кем?

— С девушкой, — довольный произведенным эффектом, допиваю вино. Тетушка бледнеет на глазах, не сводит с меня шокированного взгляда.

— Девушка? Кто она? Откуда? Кто ее родители?

— Слишком много вопросов, Валиде. Вечером все узнаете. Я надеюсь, ты пообедала, — выразительно смотрю на ее пустую тарелку, взглядом давая понять, чтобы оставила меня одного. Тетя понимает, раздраженно швыряет салфетку на стол. Она всем своим видом пытается показать свое возмущение и не согласие по поводу того, что приду с девушкой. Мне на ее поведение лично плевать.

Смотрю на часы, рабочее время подходит к концу, Лея знает, где я сейчас нахожусь. Сам лично отправил ей на мобильник название ресторана. Я не привык ждать, обычно ждут меня. Когда проходит десять минут после назначенного времени, а Леи все еще нет передо мной, глухое раздражение, злость наполняют меня до верха.

— Извините, я не знала, что в Стамбуле на такси ездить — это заранее опоздать, — Лея садится на место, где сидела Валиде, официант меняет тарелку, приборы и бокалы.

— Ты могла предупредить.

— Я не сохранила ваш телефон, а смс-сообщения автоматически удалились после превышения памяти.

— Больше себе такого не позволяй. Отвечать на мои звонки и сообщения нужно в первую очередь. — Лея сверкает глазами, и мне нравится, как пылает ее взгляд. Он горит, сжигает, он будоражит во мне что-то такое, чему я еще не могу дать определение. Лея — эмоции, внутренние эмоции, которые она держит в себе, стараясь внешне оставаться невозмутимой. Горячий лед. Ее глаза похожи на северные льды, чисты и холодны.

— Может сразу выдадите мне инструкцию, что можно делать в первую очередь, а что недопустимо в качестве вашей жены.

— Выдам. Ты должна четко представлять, каково это быть под фамилией Бергикан. Поэтому сегодня мы поедем ужинать ко мне домой.

— А разве мы сейчас не ужинаем?

— На ужине будет присутствовать моя тетя, ее дочь Эльван с женихом, будет и его семья.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Я на такие вопросы не отвечаю. Пустая трата времени. Через неделю зарегистрируем утром наш брак, завтра к вечеру твоего брата отпустят. Потом мы с тобой еще поговорим по поводу торжественного вечера в узком кругу гостей.

— Я надеюсь, вы не собираетесь после регистрации требовать от меня исполнения супружеских обязанностей и в первую же ночь забеременеть? — я улыбаюсь, а Лея смотрит сначала мне в глаза, потом отводит их в сторону. Ей явно сложно сохранять спокойствие на лице, но меня подкупает ее умение быстро взять себя в руки.

— Нет, Лея, не буду настаивать.

— И вы дадите мне время, чтобы подготовится и объяснить все произошедшее брату в правдоподобном свете? Я должна же сочинить красивую сказку о том, как безумно влюбилась в турка, не зная, что он бывший начальник моего брата.

— Думаю, ты с этим справишься, у тебя достоверно получается лгать, — кидает на меня гневный взгляд, стискивает зубы. Нам приносят на подносе кофе. Лея отворачивает лицо к окну, я с интересом ее рассматриваю. Ее вызов в глазах цепляет, цепляет настолько, что готов создавать препятствия долго и упорно, чтобы никогда не потухал огонь сопротивления в ее голубых глазах.

— Где мы будем жить? — девушка дерзко приподнимает подбородок.

— У меня дома. Как ты уже поняла, в доме проживает моя тетя, сестра.

— Чудесно. У нас на родине молодым рекомендуют жить отдельно, особенно в медовый период, — насмешливо кривит губы, опускает глаза в чашку. Я смотрю на ее приоткрытые губы, провожу языком по своей нижней и слегка прикусываю зубами. Я хочу ее. Хочу попробовать ее губы на вкус, хочу услышать, как она стонет от моих поцелуев. Но я дал слово, значит мне нужно держать себя в руках, но никто ведь не запрещает дразнить. Жить мы будем в одной комнате, спать в одной кровати. Я не трону ее и пальцем, пока она сама меня не попросит, даже если это случится через месяц, два.