Я копалась в своем шкафчике, главным образом потому, что это позволяло мне спрятаться за его дверцей и не встречаться взглядом с Тони.

— Как насчет тебя, Кэтрин? — спросил он.

— Прости, — ответила я дверце шкафчика, — что насчет меня?

— Ты была когда-нибудь в Нью-Йорке?

— Нет.

— Тебе стоит там побывать, — сказал он. — Это лучшее место в мире. Я поеду туда в сентябре. Если захотите, леди, вы можете присоединиться.

Господи, даже мысль об этом была ужасной.

— Возможно, — ответила Тэйра. — Я подумаю.

Я сняла капюшон своего синтетического комбинезона, затем расстегнула его и спустила с плеч. Сделав это, я выглянула из-за дверцы шкафчика и увидела, что Тони смотрел на меня. Нет, пялился.

Конечно, под комбинезоном была надета моя обычная одежда, но он смотрел так, как будто под рабочей одеждой я была голая, сканировал меня с головы до ног.

Раздевалка предназначалась как для мужчин, так и для женщин, так что, находясь здесь, Тони ничего не нарушал. Если верить инструкциям.

Еще до момента, когда я полностью избавилась от комбинезона, он сказал:

— Что ж, приятного обеда. Я ограничен во времени.

Тэйра попрощалась с ним. Я промямлила что-то невразумительное, просто радуясь его уходу.

Говнюк.

***

Уоттс постучал в мою дверь в 17:59.

Я открыла ее.

— Ты не шутил насчет точности.

В одной руке у него был бумажный пакет из гастронома. Вторая была спрятана за спиной. Не только его чувство времени было таким четко идеальным. Он был одет в темно-серые слаксы, белую рубашку на пуговицах. На ногах у него были начищенные до блеска перфорированные туфли. На лице красовалась легкая щетина, а волосы лежали в намеренном беспорядке.

Мне захотелось раздеть его, как только он переступил порог моей квартиры.

Он вошел, наклонился, поцеловал меня и произнес:

— В первую очередь ужин, а потом поиграем в игру.

Я была уверена, что он принесет уже готовую еду. Вместо этого он готовил ужин на моей кухне. Попивая вино, я сидела на барном стуле у кухонного островка и смотрела, как он готовит нашу еду.

— Кое-что из этого уже готово, — сказал он. — Не хотел тратить на ужин слишком много времени.

Он приготовил спагетти с соусом Болоньезе, его любимое итальянское блюдо.

Мы разговаривали, пока он готовил, болтали обо всем, но совсем немного о его кулинарных способностях и блюдах, которые он любил готовить. Он сокрушался, что у него мало свободного времени, чтобы посвятить себя этому занятию.

Я становилась все более голодной с каждой минутой, по мере того, как по моей квартире распространялся запах домашней итальянской еды — говяжий фарш с чесноком, панчеттой и хлебом, который он поставил в духовку.

Все это время я продолжала думать о вероятности того, что он мог быть женат. Может, у него даже были дети. Мне было ненавистно чувство, к которому приводили такие мысли. Не только потому что этому были какие-то доказательства. А больше от того, что бы я испытала, окажись это правдой. Я бы винила себя за падение моих защитных стен. Тогда я бы проявила всевозможные способы неуместного гнева и презрения, но в итоге винила бы только себя. И кто знает, как много времени отняла бы у меня борьба за вытягивание самой себя из этого эмоционального вихря?

Когда блюдо было уже готово, Уоттс сказал:

— Давай садиться за стол.

— Это не то чтобы обеденный стол, — ответила я, соскальзывая с барного стула и обходя его.

— Согласен, он маленький, но для двоих идеально, — сказал он, ставя передо мной тарелку. Еда пахла великолепно, пока он готовил, но, когда оказалось готовая передо мной, аромат был в тысячу раз лучше.

Уоттс поставил свою тарелку на стол, пошел на кухню и вернулся к столу с серебряными приборами. Это была незначительная вещь, и я не уделила ей много внимания, но мне нравилось, что он знал, в каком ящике что искать. И что в моей квартире он чувствовал себя как дома.

— Вот, — сказал Уоттс, потянувшись через стол. — Ты же ешь спагетти ложкой? — спросил он.

Я покачала головой.

— Смотри, я покажу тебе.

Он продемонстрировал, как с помощью ложки накрутить спагетти вплотную к вилке. Я видела такое несколько раз, но только в кино или по телевизору. И никогда не была свидетелем того, как кто-то делает это в жизни.

Не уверена, была ли в этом какая-то связь, но наш разговор натолкнул меня на мысли о его воспитании. Из богатой ли он семьи? Учили ли его мама с папой правилам этикета, может, потому что проводили дома званые обеды?

Или, может быть, я себя накручивала. Возможно, это просто был он. Такой, какой есть. В любом случае, последняя тема, в которой я была заинтересована, — это наше воспитание и семьи.

— Ты всегда жила здесь? — спросил Уоттс, как будто прочитав мои мысли. Он окружил меня, словно жертву.

— Нет.

— Откуда ты?

Я прожевала пасту.

— Отовсюду.

— Весь мир или только Соединенные штаты?

— Только Штаты, — ответила я, чувствуя себя немного загнанной в угол. Он копался в моем прошлом или, по крайней мере, пытался сделать это в своей мягкой манере. Все-таки от этого я почувствовала себя немного неловко, хоть и не так, как если бы другие люди попытались прояснить мое прошлое.

— А, черт, — сказал Уоттс, вставая со стула, — я забыл завести таймер.

Я слышала, как он что-то бубнил по дороге в кухню. Затем он вернулся с подносом.

— Кростини. — Он держал блюдо передо мной. — Они неплохи и, возможно, даже хороши.

Я взяла кусочек хлеба и положила себе на тарелку.

— Все потрясающее. Уверена, и это блюдо тоже отлично приготовлено.

Когда он снова уселся, я ожидала продолжения вопросов, но этого не случилось. Вместо этого он рассказал мне о редкой книге, которую ему удалось продать на прошлой неделе. Я была рада, что он сменил тему.

Пока он не поинтересовался, училась ли я в колледже.

— Нет, — ответила я, держа бокал с вином напротив губ. — А ты? — я решила переключить внимание на него.

Он покачал головой.

— Нет.

— Не захотел или…?

— Или что?

Я пожала плечами.

— Не знаю. Просто… Ничего, я думаю.

— Что насчет тебя? Почему ты не пошла? Ты умна, начитана, амбициозна…

Мой смех остановил его от продолжения.

— Насчет амбициозности даже не знаю.

— У тебя хорошая работа. — Он отломил кусочек кростини. — Это не общедоступное место. Как ты получила его?

Опять расспросы.

— Я не хотела работать где-либо за пределами государственного предприятия, — ответила я. — Экономика шла ко дну, а я искала в интернете рабочее место в государственной организации. Это предложение показалось интересным.

— А потом ты обнаружила, что это не так.

— Точно.

Между нами повисло напряжение. Я понимала, что он добывал информацию, и он знал о моей догадке. Я могла прочитать это в его глазах.

Это был самый странный ужин в моей жизни. Еда была замечательной, я была рада видеть Уоттса, но наше общение больше напоминало первое свидание, где двое кружат вокруг друг друга, выискивая, за что бы зацепиться в разговоре, пытаясь продолжить беседу.

Часть меня была готова полностью открыться Уоттсу, но вторая часть знала, он что-то скрывал от меня. Я могла начать первой, рассказав ему все, поведав о своем прошлом прежде, чем судить его. Но у меня было стойкое ощущение, что не стоит этого делать. Я как будто была заточена в своей башне уединения, и демоны оттягивали меня от Уоттса, убеждали остаться в своем закрытом мире.

Я, блядь, ненавидела это.

Я пыталась изучить его взгляд в поисках намека, который скрывают его глаза. Но не прочла в них ничего, кроме напряжения.

На протяжении некоторого времени мы заканчивали ужин в тишине, которая делала ситуацию еще более напряженной. Я ждала от него еще больше назойливых вопросов и знала, от меня он ожидал того же.

Я задавалась вопросом, как долго продлится этот изящный танец. Как скоро мы будем способны уважать личные границы друг друга?

Меня поразила догадка о том, что у меня был отличный способ для снятия тревожности.

Уоттс отнес наши тарелки на кухню. Я попросила его просто положить их в мойку, чтобы заняться ими завтра, потому что у меня на уме было кое-что другое.

***

Когда мы покинули мою квартиру, Уоттс не спросил, куда же мы направлялись. Выглядело так, будто он безоговорочно доверял мне и был настолько легкомысленным, что это не имело для него никакого значения. Он вел машину, я говорила куда сворачивать, в конце концов, мы приехали на парковку, и он остановил машину у самого здания.

— Собачий приют? — спросил он, глядя на вывеску.

— Хочу познакомить тебя с Винни.

Мы выбрались из машины, и он зашел за мной в здание. Из задней комнаты вышла Мег, держа в руках маленького щенка.

— Новенький? — спросила я.

Мег ответила:

— Да. Полицейские подобрали сегодня днем. Они нашли ее, блуждающую возле автобусной остановки. Она практически выскочила на дорогу.

Я протянула руку, чтобы погладить маленькую, черную как смоль, голову щенка.

— О, нет. Но, в конце концов, теперь ты спасена.

Мег заглянула мне за плечо.

Я произнесла:

— О, Мег, это мой друг... Даниель.

Я сомневалась, как мне назвать его. Уоттс? Некоторые люди сочли бы это имя странным, так что я просто представила его настоящим именем.

— Рад познакомиться, — сказал Уоттс.

— И я рада, — ответила Мег. — Мне всегда нужна помощь здесь. — Мег посмотрела на меня. — Но, я подозреваю, ты здесь ради своей девочки.

— Точно.

Я пошла в сторону двери, и Уоттс последовал за мной. Мег со щенком вышла на улицу.

Был еще один отличный момент в приюте. Все внимание сосредотачивалось на собаках. Я ни разу не слышала никакой личной информации от или о людях, которые работали здесь на добровольных основах.